Жанэт Куин-Харкин - Золото глупцов
— Что-то не так? — спросил Марк Хопкинс.
Либби покраснела.
— Это звучит глупо, но я так давно не ела в приличных заведениях, что уже забыла, что надо делать.
Марк рассмеялся.
— Зачем волноваться? Здесь никто не знает, каким ножом и вилкой что надо есть. Посмотрите на этого старика, — Марк кивнул в сторону пузатого мужчины, сидевшего в окружении двух красивых молодых женщин в шикарных платьях со страусовыми перьями в волосах.
— Посмотрите, чем он ест устрицы.
Либби увидела, что он держит нож как кинжал и разрезает устрицу, перед тем как есть.
— Эти девочки из Родового дворца за углом. Они получают сто долларов за ночь, — прошептал Марк.
У Либби разбежались глаза, когда она увидела у одной из них изумруды на шее.
— Посмотрите на женщину, которая только что вошла, — продолжал Марк.
Либби поглядела на ее платье, которое сидело как влитое, с ее плеч ниспадал бархатный плащ, который развевался при ходьбе.
— Сейчас она строит себе особняк на северном пляже. Говорят, она лучшая картежница в городе.
Слово «картежница» напомнило Либби о Гейбе. Она уставилась на задымленный зал, гадая, увидит ли когда-нибудь его снова. И вдруг — о, чудо — Либби увидела Гейба, не веря глазам своим. Гейб стоял у двери, ведущей в другой зал, и выглядел еще более красивым, чем Либби его помнила. На нем был шикарный костюм и белая гофрированная сорочка, а в галстуке сияла булавка с бриллиантом. Гейб направился к ней, и Либби, затаив дыхание, смотрела на него. Он подходил все ближе, и Либби готова была закричать, когда наконец он посмотрел на нее. На его лице появилось удивление, и он, поклонившись, прошел мимо.
Либби встала.
— Извините, я на минуточку. Только что увидела знакомого.
Либби догнала Гейба, когда он входил в фойе отеля.
Она хотела позвать его, но в эту минуту, поднявшись с красного кожаного кресла, к нему подошла женщина. Улыбаясь, она взяла его под руку и взглянула на него. Гейб нежно поцеловал ее, и они вышли на улицу. Либби молча стояла, щеки ее пылали, как будто ей дали пощечину.
Либби немного успокоилась только тогда, когда села за столик.
— Вы повидались с вашим другом? — спросил он.
— Нет, я ошиблась, — взяв в руку вилку, сказала она. — Цыплята такие вкусные, надеюсь, они не остыли, пока я уходила.
Провожая после обеда Либби, Марк спросил:
— Вы решили покупать землю? Пока еще есть пара выгодных сделок.
— Я последую вашему совету, — решительно ответила она. — Я пошлю вам деньги, и вы купите — уверена, что на вас можно положиться.
— Вы — мудрая женщина, и вы не будете об этом жалеть. Если бы я был помоложе и с деньгами, я бы попросил вас выйти за меня замуж, но сейчас, я уверен, вы не хотите быть связанной с мужчиной, которому почти сорок.
Либби улыбнулась, тронутая его добротой.
На следующий день она встретилась с синьором Альфонсо, чилийским торговцем. Это был немного располневший человек с тонкими усами и добрыми глазами. Он был похож на безобидного щенка, но после первых его слов Либби поняла, что это хитрый и, возможно, могущественный человек.
— Мои дела идут неплохо, — сказал он. — Как я могу быть уверен, что вы не станете мне конкурентом?
— Синьор Альфонсо, я всего лишь одинокая женщина и выращиваю овощи для себя и своей семьи. Как я могу угрожать вашему бизнесу?
— Хорошо, Альфонсо подумает, что он может для вас сделать. Только скажите, что вам надо?
Либби заказала саженцы яблонь, груш, вишни, лимона и винограда. Удовлетворенная переговорами, она пошла с девочками за покупками, разрешая им выбирать игрушки и сладости, а себя баловала, покупая мыло, духи, заколки и другую мелочь.
Поздно вечером они уплыли в Сакраменто.
В ноябре Либби уже обставила мебелью и свое новое жилище.
Ей нравилось, когда к ней заходили ее новые мексиканские соседи, и она с удовольствием училась у Кончиты испанскому, а та в свою очередь начала изучать английский. В первый раз в своей жизни Либби почувствовала умиротворение, если бы не пустота в ее сердце.
31
Пошли дожди. И когда река, выйдя из берегов, хлынула в долину, сметая все на своём пути, Либби была рада, что послушалась Ах Фонга. Часами она проводила время, греясь у камина и наблюдая за дочками, играющими или делающими уроки.
Либби хотела написать матери, но вспомнила угрозы отца отобрать у нее детей и засадить ее в сумасшедший дом. Пусть они лучше ничего не знают.
Ей так хотелось домой, особенно теперь, когда приближались рождественские праздники с подарками, сладостями и играми.
Либби к Рождеству напекла пирогов и приготовила пудинг. Комнаты она украсила сосновыми ветками.
Под кроватью стояла коробка с сахарными мышатами, китайскими чашечками, апельсинами и орехами, ленточками — все это Либби купила для подарков дочкам.
«Хоть они будут рады Рождеству», — думала Либби.
В канун праздника она вдруг почувствовала сильную боль и вскрикнула.
— Что с тобой, мама? — спросила Иден.
— Позовите Ах Фонга, — стараясь казаться спокойной, сказала она.
Через минуту появился Ах Фонг.
— Что случилось? — спросил он.
— Ах Фонг, сходи за доной Кончитой.
— Прямо сейчас? — спросил он.
— Да, кажется, ребенок пошел.
— Я возьму мула?
— Да, бери, — с трудом ответила Либби. Она пошла в свою комнату и остановилась, так как боль стала невыносимой. Начались схватки. Обливаясь потом, она старалась не кричать, чтобы не пугать детей. Она чувствовала, как будто на ее живот надет стальной пояс, который сжимается, не давая продохнуть. Когда боль стала невыносимой, Либби легла и старалась не кричать.
Дети, увидев среди бела дня мать, лежащую на кровати, поняли, что что-то происходит.
— Мам, тебе что-нибудь принести? — с озабоченным видом спросила Иден.
— Мам, хочешь, мы сядем рядом с тобой? — добавила Блисс.
— Будьте послушными и оставьте мамочку. Все будет хорошо. Скоро вернется Ах Фонг с тетей Кончитой, — задыхаясь, ответила Либби.
Шли часы, а помощь все не появлялась. Либби чувствовала, как липкая кровь начала стекать по ногам, а ребенок все не шел. Наступил вечер, и за окном стемнело.
— Мам, пора ужинать, — сказала Иден. — Блисс проголодалась.
— Зажги лампу, — тихо попросила Либби. — И вместе с неженкой идите на кухню.
— Хорошо, мама, — согласилась дочь.
В первый раз она подумала, что может умереть, так и не увидев ребенка, и дети останутся без матери. Либби молилась, чтобы Кончита позаботилась о них. Она потеряла сознание. Ей казалось, что она стала куском железа, который под ударами молота сплющивается, приобретая невообразимые формы. Она почувствовала последний удар, расколовший ее. Потом перед ее глазами поплыли огни, и чьи-то головы, освещенные лунным светом.
