Сьюзен Виггз - Ворон и роза
Где-то вдалеке слышался лай собак. Дэниел знал, что приют славился своими собаками-спасателями. Осторожно повернув тяжелую голову, Дэниел продолжил осматривать комнату. Он увидел стол, на котором лежали блестящие изогнутые иглы, бритва, которой брили ему голову, и стояла коричневая бутылка. Дэниел медленно повернул голову, чтобы посмотреть, что находится по другую сторону кровати.
На резном деревянном кресле, свернувшись калачиком и положив под голову руки, спал ребенок. Наверно, его послали наблюдать за Дэниелом.
Дэниел попробовал опереться на здоровую руку и приподняться. Перед глазами все поплыло, и он закрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением. Через несколько мгновений слабость исчезла. Дэниел получил возможность рассмотреть свое одеяние. Он обнаружил, что одет только в полотняную ночную рубашку.
Ребенок зашевелился, приподнял узкие плечи и потянулся, как кошка на солнце. Под тканью рубашки обозначились маленькие груди. От удивления у Дэниела перехватило дыхание. Это вовсе не ребенок, а женщина. Это — Лорелея.
Теперь, с напряженным интересом, он принялся рассматривать ее. Вьющиеся волосы редкого каштанового цвета были коротко подстрижены. Поверх рубашки и брюк на ней был пестрый шерстяной жилет, а на ногах серые чулки. Рядом, на полу, стояла пара поношенных замшевых сапог. Ее руки, маленькие и безупречно чистые, с розовыми ногтями, неподвижно лежали на коленях. Из расслабленных пальцев выпали синие четки.
О Господи! Неужели она молилась за него? В его животе что-то подозрительно напряглось, но Дэниел продолжал изучать ее лицо. У нее были четко очерченные брови, широко расставленные глаза, острый подбородок. Губы по-детски пухлые, а хрупкое телосложение придавало ей какую-то уязвимость. Кожа Лорелеи была чистой, гладкой, прекрасного матового цвета. Но все равно она мало походила на представителя смелого народа, живущего в швейцарских горах.
Она не была красивой. Но Дэниел этого и не ожидал. Она была копией своего отца, короля Людовика XVI[3].
Лорелея почувствовала на себе чей-то взгляд. Смущенная, она открыла глаза и обнаружила, что ее пациент, полулежа в кровати, оперевшись на локоть, с интересом рассматривает ее.
— Ох! — выдохнула Лорелея. Она соскользнула с кресла, уронив четки на пол, и подошла к кровати. — Я, должно быть, задремала.
Она осматривала его опытным взглядом. Кожа на лице, под черной щетиной, стала болезненного, желтоватого цвета. Судорожное дыхание со свистом вырывалось сквозь плотно сжатые зубы. Казалось, мужчина с трудом сдерживался, чтобы не застонать от боли. Темные круги под глазами красноречиво говорили о его страданиях, зрачки были слегка расширены.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Лорелея.
— Превосходно, — от принятого ночью опия его голос звучал невнятно.
— Лгун. Вы чувствуете себя отвратительно, — возразила Лорелея. Опустившись на колени, она пошарила под кроватью и извлекла свои четки.
— Вы сиделка? — спросил Дэниел.
— Не совсем, — возразила она.
Подушечками пальцев Лорелея прикоснулась к его запястью, чтобы сосчитать пульс. Учащенный.
Он нахмурился, и она быстро убрала руку.
— Тогда медсестра?
— Врач — это было бы точнее, — ответила Лорелея. — У меня нет диплома, но у отца Ансельма, моего учителя, есть. Он учил меня в течение последних пяти лет.
Лорелея перехватила изучающий взгляд незнакомца, и была в нем какая-то настороженность, которой она не могла понять.
— Леди-врач, — задумчиво проговорил он, опустившись на кровать.
— Врач — возможно, — усмехнулась Лорелея. — Но «леди»? Боюсь, монахи оспорят это заявление, месье. Особенно отец Гастон.
Она взяла со столика деревянную слуховую трубку и потянулась к завязкам на его ночной рубашке. Мужчина поднял руку.
— Что? Что вы собираетесь делать?
Лорелея отдернула руку, почувствовав досаду на себя за то, что не предупредила его и невольно потревожила.
— Простите. Я должна была вам все объяснить. Мне нужно послушать ваше сердце.
Он смутился.
— Раньше никто и никогда не слушал мое сердце.
— У меня это очень хорошо получается, — улыбнулась Лорелея.
Она развязала тесемки на рубашке и обнажила его грудь.
Ее пальцы коснулись черных завитков на его груди, и Лорелея почувствовала тепло мужского тела. Она посмотрела на его полуобнаженную грудь. В низу ее живота появилась странная тянущая боль. От неожиданности руки замерли. Лорелея тряхнула головой, чтобы сосредоточиться.
— Я использую этот аппарат, чтобы лучше слышать звук сердцебиения, — пояснила она, протягивая ему слуховую трубку, чтобы он смог разглядеть ее. — Можно?
Он успокоился, но глаза глядели все еще настороженно.
— Конечно.
Лорелея приложила слуховую трубку широким концом к левой стороне его груди и прижалась ухом к узкому концу. Она услышала равномерные удары здорового сердца.
— Что вы слышите? — голос мужчины задрожал в ее ухе.
— Очень сильное сердце.
— Это утешает.
Лорелея передвинула трубку к его правому легкому.
— Поднимите, пожалуйста, руку, — попросила она.
Пациент повиновался. Она быстро наклонила голову под руку, и ее щека оказалась совсем рядом с его грудью.
— Это называется выслушиванием больного. Вдохните.
Он сделал так, как она сказала, и Лорелея по очереди послушала каждое его легкое. Тихий шелест воздуха без хрипов и булькающих звуков успокоил ее и поднял настроение. Ее пациент ранен, но не болен. Слава Богу!
— Когда я смогу встать?
Лорелея отложила в сторону слуховую трубку и вздохнула.
— Месье, у вас сломана рука, вывихнуто колено, и к тому же сотрясение мозга.
Уголок его рта насмешливо приподнялся. А ей вдруг захотелось увидеть настоящую улыбку на его смуглом лице.
Неожиданно мужчина стал серьезным. Он откинулся на подушку и замолчал, не обращая больше никакого внимания на присутствие Лорелеи. Девушка удивилась такой быстрой смене его настроения. Казалось, что-то уже давно не давало ему покоя. С его губ был готов сорваться вопрос, но Лорелее показалось, что он боится его задать. Она решила немного помочь.
— Я вижу, вы чем-то озабочены. Вы что-то хотите спросить, и вовсе не о состоянии вашего здоровья. Не стесняйтесь. Я постараюсь ответить на все ваши вопросы и удовлетворить ваше любопытство.
На последней фразе девушка улыбнулась.
Дэниел лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Он давно понял, что первоначальный план никуда не годился. Все его личные вещи, он надеялся, надежно похоронены под снегом, а вместе с ними и надежды на скорое и безопасное исполнение задуманного. Такая ситуация пока что устраивала Дэниела. Только бы никто не нашел рюкзак.
