Кэрри Лофти - Поцелуй воина
Соблазнительная женщина.
Он дернулся от этой мысли, а не от стула, пролетевшего мимо его головы. Стул врезался в ближайшую стену и рассыпался на части. Рыхлые подушки сминались под его ногами, когда он пробирался через дерущееся месиво к алькову. Хотя он не был уверен, что юноша справится с этой вооруженной ордой, он не осмеливался обернуться. Искушение сменить брыкающуюся женщину на холодную сталь меча может оказаться слишком сильным.
Пачеко и Фернан ждали его в переулке позади борделя. Зловоние смрадного, но теплого ночного воздуха было приятной переменой после жаркой отравы табачного дыма и духов. Разъяренная ноша Габриэля продолжала молотить его по спине и царапать шею длинными ногтями. Он выругался, снимая ее с плеча.
Женщина с глухим шлепком приземлилась на грязную мостовую. Она с трудом дышала. Габриэль опустился на колени и прижал большие пальцы к двум точкам на ее горле, надавливая, пока она не потеряла сознание.
– Ты убил ее! – задохнулся Фернан.
– Я не сделал ничего подобного. Теперь она отдыхает. – Он распрямил свои длинные руки и ноги и встал во весь рост. – Что случилось с твоим рабом?
– Ой сбежал, – ответил Фернан, широко улыбаясь. – Можешь поверить, как мне повезло? Я думаю, что это означает, что Бог освободил меня от моего обязательства.
– Едва ли. Мы обсудим это позже. – Пачеко, сдвинув брови, пристально смотрел на неподвижную женщину. – Кто она, Габриэль? И что ты делаешь с ней?
Из двери с криком выскочил Джейкоб. Они с Габриэлем захлопнули дверь и навалились на нее. Грохот кулаков по двери раздался в переулке как боевой клич.
Схватить женщину, спасая ее посреди хаоса, было одно. Необходимость снова коснуться ее заставила Габриэля остановиться. Но удары кулаков по двери не ослабевали. Он приказал себе собраться и поднял на руки ее безжизненное тело.
– Из-за чего все это? – спросил он.
– Нет времени, – задыхаясь, ответил Джейкоб. – Бежим.
Пробираясь по извилистым мощеным улицам Толедо, где все было окутано тьмой, Джейкоб бен Ашер внимательно наблюдал за своими неожиданными спутниками. Седовласый мужчина был главным в их усталой компании, худой ковылял позади него, его восковое лицо было пепельно-бледным. Самый высокий из троих – тот, кто подставил подножку похитителю Ады и утащил ее из того отвратительного места, – нес ее на плече.
Джейкоб предпочел бы отнести ее во дворец графини, но не мог рисковать быть пойманным. Ни охранниками борделя. Ни городской стражей. Обнаружив после наступления темноты еврея наедине с христианкой, находящейся в полуобморочном состоянии, они начнут задавать вопросы, прежде чем арестовать его. Или того хуже.
А с кровью, текущей из его ключицы и струящейся под туникой по груди, Джейкоб не мог быть уверен, что сам доберется до дворца, тем более неся Аду.
Он сжал пальцы на рукоятях своих сабель. Седовласый мужчина вел их в глубину той части города, в которой Джейкоб никогда не бывал. С каждым шагом его тревога нарастала. Эти люди – члены религиозного ордена. Их белые монашеские одеяния украшали красные кресты, об этом же говорили коротко подстриженные волосы. Рыцари или церковники, ему не более приятно было бы стать предметом их изменчивого чувства справедливости и врожденного предубеждения, чем увидеть Аду там, на аукционном помосте. Его охватила такая горечь, что стало трудно дышать.
Глупая женщина.
Они остановились перед большим зданием. Его внешний вид, хотя и аскетичный, был грациозным и привлекательным. Кирпичи и камни чередовались в высоких отвесных стенах, их кремовый цвет слабо светился в сгущающейся темноте. Мощная защитная стена поднималась до второго этажа, а деревянные балконы рассыпались по узору окон и выложенных кирпичом дверных арок.
– Это один из принадлежащих нам домов, – сказал седой по-кастильски, пристально глядя своими черными глазами на Джейкоба. – Ты и девушка приглашены сегодня на ночлег.
Здание было выдержано в мавританском стиле, и Джейкоб заинтересовался, как эти люди завладели имуществом, к созданию которого явно не имели отношения. Кроме, может быть, колокольни. Христиане строили колокольни, а мавры – минареты.
– Кто вы? – спросил он, с трудом выговаривая слова.
Даже после более чем года жизни в Толедо у него так и не появилось легкости в произношении.
– Я Гонсало Пачеко. Это Фернан Гарса и Габриэль де Маркеда, двое моих послушников из ордена Святого Сантьяго.
– Священники? – Он взглянул на того, которого звали Габриэлем, чьи рост и сила намекали на способность к битве, а не к молитве и жертвенности. – Вы не caballeros?
– Я понимаю твою нерешительность, – сказал, улыбаясь, Пачеко. Но то ли из-за обстоятельств, то ли из-за ночных теней эта улыбка ничуть не успокоила Джейкоба. – У нас нет намерения попытаться обратить тебя сегодня вечером – а только позаботиться о девушке и твоих ранах.
Джейкоб пробежал взглядом по вооруженным мужчинам, прохаживающимся вдоль крепостной стены.
– Я не боюсь.
Габриэль поднял Аду на плечо, ее длинные волосы упали ему на спину.
– Для одного вечера нам достаточно насилия.
Джейкоб провел языком по нёбу. Когда-то давно он был заодно с Робином Гудом и Уиллом Скарлеттом – этими легендарными героями Англии. Они сражались против негодяев, которые заключили в тюрьму Аду и угрожали всему Ноттингемширу. Джейкоб был умным и достойным бойцом, уважаемым теми, кто знал его.
С этими воспоминаниями, проносящимися в голове, он сказал:
– Меня зовут Джейкоб бен Ашер, и я благодарен вам за ваше великодушие.
Миновав лабиринт коридоров, Джейкоб оказался в келье, аскетичной в соответствии с уставом их ордена. Пачеко сидел рядом с ним с подносом чистых тряпичных бинтов и чашкой жидкого молочного бальзама.
– Меня удивляет, что ты не пострадал больше, – сказал он, осмотрев раны Джейкоба.
– Наставник, зачем заниматься этим евреем? – спросил Фернан.
Худой бледный послушник стоял в дверях смежной комнаты. Испуганное выражение на его лице сменилось презрением.
– Хотя я не согласен с его верой, он спас Габриэлю жизнь, – сказал Пачеко. – Он заслуживает медицинской помощи, это самое малое.
– Спасибо, – тихо сказал Джейкоб.
В своей жизни он встречал слишком много религиозных фанатиков, которые бросили бы его умирать в переулке. Великодушие пожилого монаха немного успокоило его мрачные предчувствия.
Когда бальзам обжег глубокий порез на его плече, он крепко стиснул губы. Другая, еще более глубокая рана под самой ключицей еще ждала обработки, но Джейкоб решил, что не доставит Фернану удовольствия увидеть, как он морщится от боли.
