Филиппа Грегори - Подкидыш
– Если можно считать дальше, чем ничто, – неуверенно заговорил Лука, – то можно выразить и то, что утратил. Скажем, ты – купец, и твой долг в одной из стран или во время одного из путешествий стал больше всего того, что у тебя имеется, и с помощью этого числа можно с точностью рассчитать, какова на самом деле величина твоего долга. И понять, сколько ты потерял. Понять, какой ты понес убыток и сколько тебе нужно заработать, чтобы снова оказаться в прибытке.
– Да, – сказал инквизитор. – С помощью нуля можно измерить то, чего нет. Оттоманы захватили Константинополь и всю нашу Восточную империю не только потому, что у них самая сильная армия и самые лучшие военачальники, но и потому, что они обладают таким оружием, какого у нас нет и в помине. У них есть такая огромная и тяжелая пушка, что требуется шестьдесят волов, чтобы передвинуть ее на нужное место. Они обладают знанием таких вещей, которых мы совершенно не понимаем. И причиной того, почему я послал за тобой, почему тебя исключили из монастыря – но не наказали за непослушание и не подвергли пытке за ересь! – является мое заветное желание вызнать их секреты. Я хочу, чтобы именно ты раскрыл и изучил эти тайны; чтобы и мы смогли, обладая тем же оружием, противостоять врагу.
– Значит, нуль – это одна из тех вещей, которые я должен изучить? Неужели мне придется отправиться к оттоманам и учиться у них? Неужели и мне удастся приобщиться к их научным открытиям?
Инквизитор рассмеялся и подтолкнул листок с арабскими цифрами к юному послушнику, все же придерживая его одним пальцем.
– Я позволю тебе взять это, – пообещал он. – Это может стать твоим вознаграждением, если ты достойно выполнишь мое задание, а затем отправишься исполнять возложенную на тебя миссию. Да, вполне возможно, тебе придется уехать в стан неверных, жить среди них и всему у них учиться. Но пока что ты должен поклясться в верности и послушании мне и моему ордену. Я пошлю тебя в другие страны, чтобы ты стал там моими ушами и глазами. Я отправлю тебя на охоту за тайнами, на поиск знаний. И по моему указу ты составишь карту самых различных страхов, чтобы нам было легче искать Тьму во всех ее формах и проявлениях. Я пошлю тебя в широкий мир для того, чтобы ты понял порядок вещей, чтобы ты стал одним из тех представителей нашего ордена, которые стремятся понять все на свете.
Он не мог не заметить, как просияло лицо Луки при мысли о том, что он сможет всю свою жизнь посвятить научным исследованиям. Затем юношу вдруг одолели сомнения.
– Я же не буду знать, что мне делать, с чего начать, – признался он. – Я же ничего не понимаю в жизни! Куда мне в первую очередь направиться и как поступить?
– Я намерен послать тебя учиться – у великих знатоков и ученых. С их помощью ты постигнешь право, узнаешь законы судопроизводства и то, как вести судебное расследование. Поймешь, что и где нужно искать, какие вопросы задавать свидетелям и подсудимым, когда и кого следует освободить, а кого предать светскому суду – мэрам городов или знатным землевладельцам, – а кого суду церковному. Ты научишься прощать и наказывать. А когда ты обретешь все необходимые знания и навыки, я поручу тебе твою первую миссию.
Лука кивнул.
– Твое обучение займет несколько месяцев, а затем ты отправишься в широкий мир, – продолжал инквизитор. – Но отправишься туда, куда прикажу тебе я, и будешь внимательно изучать то, что тебе там удастся обнаружить. И будешь передо мной отчитываться за каждый свой шаг. Тебе будет дано право судить и наказывать людей, если найдешь какие-то их действия неправильными. Ты сможешь изгонять дьявола и нечистых духов. Ты сможешь учиться. И, разумеется, ты всегда сможешь задавать мне любые вопросы. Но служить ты будешь только Богу и мне, о чем я уже предупреждал тебя. И станешь беспрекословно подчиняться мне и тому ордену, который я возглавляю. Тебе предстоит отправиться в невиданные страны, увидеть невиданные вещи и задавать тамошним жителям всевозможные вопросы, касающиеся этих вещей.
Последовала пауза. Затем инквизитор будничным тоном, словно дав своему подопечному самые простые наставления, сказал:
– Все. Теперь можешь идти. – Лука вздрогнул, выходя из безмолвно-внимательного оцепенения, и двинулся к двери. Когда он уже коснулся рукой бронзовой дверной ручки, до него снова донесся голос инквизитора: – И еще одно…
Лука обернулся.
– Говорят, ты – подменыш, тебя вроде как эльфы принесли, это верно? – Вопрос инквизитора обрушился на Луку, точно ледяной дождь. – Кажется, так считают жители вашей деревни? Ведь каково происхождение сплетен о том, откуда взялся у немолодой женщины, всю жизнь считавшейся бесплодной, и ее пожилого мужа, который ни читать, ни писать не умеет, такой хорошенький и умненький сынок? Ведь я прав: твои односельчане уверены, что тебя эльфы подкинули, оставили у твоей матери на пороге?
Повисло леденящее молчание. Суровое юное лицо Луки словно окаменело.
– Я никогда не позволял себе даже отвечать на подобные вопросы и надеюсь, что мне никогда этого делать не придется. Я не знаю, что о нас говорили в деревне. – Голос юноши звучал спокойно и холодно. – Тамошние жители – просто невежественные крестьяне, которые всего на свете боятся. Моя мать говорила мне, чтобы я никогда не обращал внимания на подобные сплетни. Она сказала, что это она меня родила, что любит меня больше всего на свете, что одно лишь это и имеет значение, а не какие-то сказки об эльфийских подменышах.
Инквизитор коротко рассмеялся и махнул рукой, отпуская Луку, а потом, когда за юношей уже закрылась дверь, пробормотал себе под нос, собирая на столе бумаги и отодвигая тяжелое кресло:
– А что, если я действительно собираюсь послать в широкий мир эльфийского подменыша, чтобы он наносил на карту те места, где существуют самые разнообразные страхи? Право, это была бы поистине замечательная шутка – лучшая в обоих мирах, видимом и невидимом! Дитя эльфов среди братьев моего ордена! Дитя эльфов, составляющее карту людских страхов!
Замок Лукретили, июнь 1453 года
Примерно в тот же день, когда Луку вызвал на допрос магистр неведомого ему ордена, в фамильной часовне замка Лукретили, милях в двадцати от Рима, сидела в роскошном кресле молодая женщина. Ее синие глаза неотрывно смотрели на прекрасно выполненное распятие; светлые волосы были небрежно заплетены в косу, спрятанную под черной вуалью, а бледное лицо выглядело напряженным. Одинокая свеча в чаше розового хрусталя мерцала на алтаре; в полумраке, окутывавшем часовню, неторопливо отправлял необходимые обряды священник. Затем юная женщина опустилась на колени и, крепко сжав руки, стала истово молиться; она молилась за своего отца, который в данную минуту у себя в спальне из последних сил сражался со смертью, но видеть родную дочь упорно отказывался.
