Лиза Бингэм - Дальняя буря
На этот раз он даже не двинулся. Вздохнув, Мэри Маргарет села рядом с ним.
— Макс, Сьюзан не бросила тебя. Просто у нее началась новая жизнь.
Макс взглянул на монахиню, черты лица его исказились.
— Она должна быть стать невестой Божьей.
Мэри Маргарет погладила его по большой натруженной руке.
— Разве ты не хочешь, чтобы она была счастлива?
Нижняя губа у Макса отвисла, как у мальчишки.
— Я не хочу, чтобы она уезжала.
— Я знаю, Макс, я знаю. Но Дэниел Крокер хорошо о ней позаботится, вот увидишь.
— Лучше, чем Господь?
У Макса задрожал подбородок и глаза наполнились слезами.
— О, Макс, — пробормотала сестра Мэри Маргарет, отзываясь на его боль. Она ласково склонила седую голову Макса себе на плечо. — Она была тебе настоящим другом, правда?
Он кивнул, ухватившись за край одеяния монахини и комкая его.
— Она должна вернуться. Она должна! Я заставлю ее вернуться.
— Она не вернется, Макс. Она больше не принадлежит монастырю. — Мэри Маргарет пыталась придумать, как бы объяснить Максу так, чтобы он понял. — Ты помнишь птенца, которого ты нашел в конюшне монастыря?
— Д-Да.
— Ты заботился об этом малыше, Макс, был ему хорошим другом. Защищал его, кормил, держал в тепле. Но когда он вырос, что произошло?
Макс отказался отвечать, хотя монахиня была уверена, что он помнит маленького воробышка гораздо лучше, чем своих умерших родных.
Мэри Маргарет продолжила:
— Он никогда не видел других птиц. Он даже не знал, что он птица. Он привык прыгать по двору или сидеть у тебя на плече, но летать он не умел. И что ты тогда сделал, Макс?
Он не ответил.
— Ты поступил очень мудро. Что ты сделал?
— Я… я отнес его в лес.
— Так, — подбодрила монахиня.
— И оставил его играть с другими птицами.
— И что потом?
Он крепче вцепился в одежду Мэри Маргарет, но не ответил.
— Ты отпустил его, Макс. Он всхлипнул.
— Отпусти Сьюзан, Макс.
— Не-ет.
— Отпусти ее.
Он заплакал, открыв рот и зажмурившись — воплощенное несчастье. Крупное тело Макса сотрясалось от разрывающих сердце рыданий.
Но сестра Мэри Маргарет качала его, как маленького ребенка, каким он, в сущности, и был, зная, что вскоре ему придется найти способ смириться с происшедшим.
Глава 24
Поеживаясь, Сьюзан стояла на задней веранде и наблюдала за Дэниелом, который готовил к дороге коня. Слабая полоска света на горизонте обещала холодный зимний день.
Вместо кожаного пальто Дэниел надел толстый парусиновый пыльник. Под ним на Дэниеле были брюки из толстой хлопчатобумажной ткани, полотняная рубашка и короткая черная куртка с начесом. Сьюзан понимала, что такая одежда позволит сыщику передвигаться легко и бесшумно.
— Ты можешь подождать в доме, — сказал Дэниел, заметив ее озябшее лицо и выбивающие дробь зубы.
— Нет.
Дэниел закрепил седельные вьюки.
Сьюзан следила за каждым его движением с бесстрастным выражением лица. Но внутри она вся была комок нервов. После брачной ночи они с Дэниелом стали ближе друг другу.
Потом, поздно вечером в субботу, приехал человек Дэниела и тот уехал вместе с ним. Сьюзан нетерпеливо ждала час, другой, третий. Дэниел вернулся, излучая энергию, но не сказал, где он был. Только то, что и на следующий день будет работать на агентство.
Позже, в постели, он целовал Сьюзан с такой страстью, что поразил ее и доставил ей в то же время удовольствие. Потом крепко обнял и положил ее голову себе на грудь. Так он лежал молча, не двигаясь, будто боялся нарушить это состояние. Проходили минуты, и Сьюзан начала волноваться, что последняя работа Дэниела на агентство будет опасной.
Она достаточно слышала о пинкертонах, чтобы понимать, с чем в ближайшее время может столкнуться Дэниел. Здесь, на Западе, пинкертоны пользовались репутацией безжалостных охотников за преступниками. Они использовали любые средства, обычно насилие.
Сьюзан предположила, что, судя по всему, Дэниелу предстоит схватка с кланом Дули. Хотя Сьюзан никогда с ними не сталкивалась, она знала, что это страшные люди. На их совести были бесчисленные жертвы и поджоги.
И еще они убивали.
Всю ночь Сьюзан провела без сна. Она лежала в объятиях Дэниела, прислушиваясь к его размеренному дыханию и биению его сердца. Она снова и снова молилась Богу и всем святым, прося оставить мужа целым и невредимым. Ее внутренний мир начал становиться безопасным, но если что-нибудь случится с Дэниелом… Она не хотела и думать об этом. Она не выживет, если с ним что-то случится. Ведь она так глубоко любит его.
Любит его.
Видимо, она всегда любила его. Сначала в детстве — он был ее кумиром, защитником, другом, доверенным лицом. А теперь она любит его как женщина любит мужчину. И должна лишь подтвердить это чувство на деле.
Думая, что Сьюзан спит, Дэниел выбрался из постели и подошел к окну. Сьюзан колебалась недолго и присоединилась к нему. Обняла за талию и прижалась губами к его спине. И так они стояли, кажется, несколько часов, набираясь друг от друга сил. Но Дэниел все равно ничего не сказал о своей работе и о том, что его может ожидать. Сьюзан понимала, что он хочет уберечь ее, но только больше разволновалась.
На рассвете Дэниел оделся и словно поставил тем самым преграду чувствам. Поняв, что он хотел бы обдумать предстоящее дело, Сьюзан принесла мужу кофе и тихо сидела рядом.
— Я вернусь как только смогу, — сказал Дэниел, врываясь в ее думы. Он подтянул подпругу и прикрепил стремена. — Меня не будет день, от силы два.
Он посмотрел на Сьюзан, она кивнула. Морозец был довольно сильным, при каждом выдохе образовывались клубы пара. Но Сьюзан отказалась остаться в доме. И сам он настолько нуждался в ней, что не стал настаивать.
Ее власть над ним изумляла Дэниела. Сьюзан так прочно завладела его сердцем, что он не мог представить без нее своей жизни. Сейчас между ними лежало его дело. Он впервые задумался о последствиях своей работы. Он проклинал опасность, насилие и страх. Он молился, чтобы прожить еще один день, чтобы его миновала пуля. Вот оно — его счастье — перед ним, но только если он вернется сюда.
В объятия Сьюзан.
Сьюзан поплотнее закуталась в шаль, но ее свободная вязка грела плохо. Заметив во взгляде Дэниела нерешительность, Сьюзан удивилась, с чего бы.
— Береги себя, хорошо?
Теплый желтый свет падал из окон кухни на лицо Дэниела, и Сьюзан постаралась запомнить каждую его черточку.
Дэниел не отвечал, и Сьюзан сделала шаг вперед.
— Нет. Стой там. — Он поднялся по ступенькам. — Ты даже не обулась.
