Лоретта Чейз - Пленники ночи
— Как же это унизительно отчитываться — даже при наличии расписок — за каждое пенни. Сейчас и этого недостаточно. Теперь мне надо рассказывать, зачем и на что я потратил эти проклятые деньги. Мы, конечно, поссорились. Я сказал ей, что, если она не одобряет то, как я трачу свое жалкое содержание, она может его вообще мне не давать. Мать пригрозила, что так и поступит. Я посоветовал, чтобы они с отцом отреклись от меня.
Хищник начал кружить и снижаться.
— Все это бесполезно. Если вы не хотите быть наследником, вам придется повеситься. Они не могут отречься от вас. Кроме вас, у них никого нет — вы последний мужчина в семье.
— Но есть и другие ветви нашего генеалогического древа. Однако вы правы — я последний наследник по прямой линии. Отец так гордится тем, что в отличие от запутанной генеалогии королевской семьи в нашем роду титул переходил прямо от отца к сыну со времен первого герцога Лэнгфорда. Словно здесь есть чем хвастаться. Это просто вопрос удачи.
Эйвори встал и подошел к туалетному столу.
— Но кажется, на мне наша удача кончилась.
— Так вот в чем проблема, — пробормотал Исмал и повернул зеркало под таким углом, чтобы видеть лицо маркиза. — Вы опасаетесь, что у вас не будет наследника. Или я ошибаюсь?
Наступило долгое молчание. Исмал продолжал бриться.
— Мне не следовало ссориться с матерью. Надо было просто ей все рассказать. Но такие вещи нельзя рассказывать всем подряд. Я и вам не хотел рассказывать. Но кажется, мой намек был слишком прозрачен. Извините, что я все время вам жалуюсь.
— Вам надо выговориться. Вы хотите сказать, что вы импотент? — без обиняков спросил Исмал.
Через несколько часов Исмал отправил Эйвори домой с инструкциями относительно диеты, рецептом травяного ячменного отвара и обещанием, что Ник приготовит и пришлет ему кое-какие пилюли к концу дня. Пилюли были нужны не больше чем диета и ячменный отвар, потому что излечение уже началось. Проблема была только в голове Эйвори и туда ее запустил Боумонт с помощью нескольких умело отобранных слов. Исмалу просто пришлось извлечь их из головы Эйвори, подобрав совершенно другие, более удачные слова. Но поскольку молодой маркиз был англичанином, он больше верил в эффективность лекарств, чем словам.
Проинструктировав Ника, как изготовить пилюли, Исмал отправился на прогулку. Последние несколько часов измотали его эмоционально. Поскольку усталость была умственной, а не физической, прогулка была предпочтительнее лежанию на диване и пережевыванию событий последних дней.
Он шел скорым шагом по Пэлл-Мэлл, когда увидел знакомую женскую фигуру — женщина входила в Британский музей. Мадам Боумонт сопровождал мужчина. Ни Гаспара, ни Элоизы поблизости не было.
Через несколько минут Исмал вошел в здание и почти сразу нашел ее в зале, где несколько художников корпели над холстами, копируя старых мастеров. Лейла разговаривала с одной из художниц. Спутником Лейлы был лорд Селлоуби, который, по мнению Исмала, стоял к ней слишком близко.
Исмал остановился на пороге, как будто рассматривая картины, а на самом деле он сосредоточил все свое внимание на Лейле Боумонт. Не прошло и нескольких минут, как ее спина напряглась и Лейла обернулась.
Изобразив на лице вежливую улыбку, Исмал приблизился.
— Музей сейчас чрезвычайно популярен, — сказал лорд Селлоуби после того, как они обменялись приветствиями, а Лейла представила графу молодую художницу мисс Гринлоу.
— Когда я увидел, как мадам Боумонт входит в музей, я решил, что здесь выставлены ее работы, — сказал Исмал.
— Так бы и случилось, — холодно бросила Лейла, — если бы я умерла пару веков назад.
— И если бы миссис Боумонт была мужчиной, — сказала мисс Гринлоу. — Здесь вы не найдете ни одной картины, написанной женщиной. — Гринлоу стала объяснять Исмалу, что собирается принять участие в ежегодном конкурсе на лучшую копию картин, выставленных в этом зале. — Три лучшие картины будут отмечены призами в сто, шестьдесят и сорок фунтов соответственно, — добавила художница.
— Мисс Гринлоу оказала мне честь, попросив высказать свое мнение о ее работе, — сказала мадам, — и я уверена, что ей не хотелось бы, чтобы при этом присутствовала целая толпа.
— Двух человек вряд ли можно назвать толпой, — слабо улыбнулся лорд Селлоуби.
— Двое скучающих и нетерпеливых зрителей — уже толпа. Я знаю, что вы начнете вертеться и нервничать, потому что, во-первых, мы будем обсуждать не вас, а во-вторых, вы не поймете ни единого слова. — Лейла махнула рукой. — Идите и поговорите друг с другом или посмотрите на картины. Может, вам удастся по случаю немного приобщиться к культуре.
— Нет, я не намерен так рисковать, — заявил Селлоуби. — Я лучше подожду вас на улице, миссис Боумонт. Эсмонд, вы ко мне присоединитесь?
К тому времени как они вышли из музея, Исмалу стало известно, что миссис Боумонт согласилась пообедать с Сэллоуби и его сестрой, леди Шарлоттой, в совершенно несусветный час, а именно в шесть вечера.
— Даже когда приглашают на обед к королю, и то нет таких строгих ограничений, — пожаловался Селлоуби. — Но моя сестра должна обедать рано. А миссис Боумонт нужно было сдержать свое обещание и поговорить с мисс Гринлоу, но до этого ей пришлось ждать, пока ее служанка закончит свои дела, чтобы сопровождать ее.
Как оказалось, Элоиза ждала свою хозяйку в экипаже его светлости. Однако эта новость ничуть не уменьшила беспокойство Исмала.
Селлоуби был крупным, темноволосым, хорошо сложенным мужчиной с немного сонным взглядом и насмешливой манерой разговаривать. Многие дамы света считали его неотразимым. Исмал представил себе одну конкретную даму, сидящую напротив Селлоуби за столом, накрытым для двоих. Отсюда его воображение перекочевало в слабоосвещенный коридор, затем вверх по лестнице, оттуда в спальню и… к кровати.
— Конечно, все было бы проще, если бы с нами была Фиона, — продолжал Селлоуби. — Впрочем, будь она здесь, этой проблемы вообще бы не возникло.
Несмотря на страшный шум в ушах, Исмал все же понял, о чем говорил Селлоуби, и заставил свою голову работать.
— Прискорбно это слышать. У мадам Боумонт в последнее время было и так достаточно проблем.
— Я имел в виду мою сестру Шарлотту, — пояснил Селлоуби. — Она в волнении, потому что Фиона не ответила ни на одно из ее писем. И не только на ее письма. Вся семья Вудли переживает: из Дорсета нет вестей, даже от их несносной тети Мод. Если миссис Боумонт не удастся успокоить эту бурю в стакане воды, я знаю, что за этим последует. Мне прикажут скакать в Дорсет и потребовать объяснений — от женщины, которая меня терпеть не может — и все ради ее семьи и моей сестры, сующей нос не в свои дела.
