Лоретта Чейз - Пленники ночи
— Но у нее же девять братьев, — заметил Исмал. В нем вдруг проснулся детектив.
— И все пляшут под ее дудку. Фиона приказала им не вмешиваться, а им и в голову не придет ослушаться. Вы когда-нибудь слышали о таком идиотизме?
— Странно, что леди Кэррол никому не пишет. Она же понимает, что семья беспокоится о здоровье ее сестры.
— «Странно» не то слово для Фионы. Я даже не знаю, каким оно должно быть. На сегодняшний момент это, пожалуй, «эгоистично». Из-за нее нам приходится досаждать миссис Боумонт. И знаете? Ни один из семейки Вудли не удосужился пригласить ее на обед до тех пор, пока они не стали в ней нуждаться. И даже тогда они сделали это через меня. Меня утешает только то, что Шарлотта заказала отличный обед, а я прикажу подать к столу свои лучшие вина. Мы постараемся накормить миссис Боумонт по высшему классу.
— Слушая вас, я представляю себе агнца, которого готовят для заклания.
Селлоуби рассмеялся:
— Очень похоже. Но миссис Боумонт знает, что ей предстоит. Я предупредил ее о наших скрытых мотивах.
И мадам, конечно, ухватилась за возможность выйти в свет, чтобы провести собственное расследование, понял Исмал. А может быть, ей просто захотелось провести несколько часов в компании обычного английского повесы?
Ни одно, ни другое предположение Исмалу не понравилось, и он попытался убедить себя в том, что Лейла просто хочет помочь, точно так же как она хотела помочь Шербурну. Но она держала Шербурна за руку… и при этом действительно вела расследование. Так что Исмалу не могло понравиться и то, как она «помогала».
Однако внешне он оставался спокоен и, по своему обыкновению, обаятелен. Когда мадам вышла из музея, Исмал попрощался с ней и Селлоуби и неторопливой походкой пошел прочь.
Лейла вернулась домой в половине десятого, а через несколько минут она уже ссорилась в своей студии с Эсмондом.
— Спрашивать у вас разрешения? — возмущалась она. — Я не должна спрашивать ни у вас, ни у кого бы то ни было разрешения принимать мне приглашение на обед или нет.
Лейла стояла на середине комнаты и сгорала от желания запустить в Эсмонда чем-нибудь тяжелым. Чтобы этот человек — враль, змей-искуситель — диктовал ей, как жить, да еще в ее собственном доме! Вы только посмотрите на него! Он даже не может ходить по комнате как нормальный человек. Мечется, словно тигр, который собирается напасть на свою жертву. Но она его не боится. Она сама на него нападет.
— Вы не обедали, — в ярости сказал он. — Вы вели расследование. А это не ваше дело, а мое.
— Нечего указывать мне, мое это дело или нет. И вы не имеете права диктовать мне, куда мне ходить. Вы что думаете, что мне больше нечего делать, кроме как сидеть весь вечер и ждать, когда вы соизволите прийти? Если будете в настроении? В последнее время вы появлялись здесь только по единственной причине — чтобы соблазнить меня.
— Вы пытаетесь увильнуть. Это не имеет никакого отношения к теме нашего разговора.
— Еще как имеет! Я практически ничего от вас не узнала, кроме того, какой вы необычайно талантливый соблазнитель. Я начинаю подозревать, что на уме у вас только одно. Вы не желаете, чтобы я узнала хотя бы что-нибудь о расследовании. И в особенности вы не хотите, чтобы я заподозрила, что в этом деле есть нечто большее, чем лежит на поверхности.
Движения Эсмонда чуть замедлились, и Лейла поняла, что попала в точку.
— Поэтому вы не хотите, чтобы я выходила из дома и встречалась с кем-нибудь. — Она говорила все увереннее. — Вы боитесь, что до меня дойдут какие-то слухи. Вы опоздали, черт бы вас побрал!
Лейла сделала несколько шагов и, оказавшись прямо перед Эсмондом, заставила его остановиться и посмотрела ему прямо в глаза — Исмал попытался заставить Лейлу опустить взгляд, но ему это не удалось. Она не дала себя запугать.
— Я вышла из дома, Эсмонд. И я кое-что услышала. Хотите узнать что? Или предпочитаете тратить свое бесценное время на идиотские скандалы?
— Но вы подвергаете себя опасности! Вы даже не советуетесь со мной.
— Чтобы вы могли мне указывать, что я должна делать? — Лейла отвернулась. — Вы считаете, что я слишком глупа и не разберусь сама? Только потому, что вам с такой легкостью удается играть моими чувствами, вы считаете меня безмозглой дурой, не так ли?
— Не говорите ерунды! — Эсмонд почти прыгнул вслед за ней к камину. — То, что происходит между нами, не имеет ничего общего с…
— Между нами ничего нет. И никогда не было. Вы притворялись, чтобы отвлечь меня отдела, — это вы умеете, не так ли? Умеете притворяться, отвлекать. Вы и Фрэнсиса «отвлекли», заставив его ревновать. Неужели вы думаете, что я действительно так глупа и не вижу массу несоответствий в нарисованной вами картине?
Эсмонд отпрянул. Ага! Она опять попала в точку. Наступила короткая пауза.
Потом с фальшивой покровительственной улыбкой он спросил:
— Какие несоответствия?
— Если вы хотите соблазнить чью-либо жену, — тихим и ровным голосом ответила Лейла, — не стоит возбуждать ревность мужа. Вы слишком умны и расчетливы, чтобы не понимать этого. Отсюда вывод: соблазнить меня — не самая главная ваша задача.
Лейла отошла к софе и, сев на подлокотник, стала ждать, когда до Эсмонда дойдет смысл ее слов. Она вдруг почувствовала себя совершенно спокойной. Ярость и боль отступили, и, словно после промчавшейся бури, на ее сердце был полный покой.
— У меня есть своя теория относительно того, чего вы на самом деле добивались. В этом мне помогли кое-какие замечания Селлоуби.
— Ах, у вас есть теория? — Эсмонд взял с каминной полки бюст Микеланджело, а потом поставил его на место.
— Все началось с Эдмунда Карстерса. Исмал замер.
— Это тот друг Дэвида, который застрелился после того, как у него украли какие-то важные документы. По мнению Селлоуби, который в то время был в Париже, потому что у него была интрижка с женой одного дипломата, эти документы представляли собой личные письма царя. Вашего друга — русского царя.
Никакой реакции не последовало.
— Царь потребовал, чтобы провели самое тщательное расследование. Селлоуби считает, что из этого ничего не вышло. И я подумала, Эсмонд, кому могли бы поручить раскрыть загадку, которая никому не оказалась под силу? Потом я спросила себя, почему близкий друг царя, граф Эсмонд, который к тому же оказывается другом и британской, и французской королевских семей, выберет из всех мужчин в Париже себе в друзья ничтожного пропойцу, каким был Фрэнсис Боумонт?
Только сейчас Эсмонд медленно повернулся, будто кто-то заставил его это сделать.
— «Причины определенных дружеских отношений не всегда такие, какими кажутся», — тихо процитировала она. — Я бываю внимательной. Я коллекционирую маленькие перлы вашей мудрости.
