Марина Гилл - Ветер пыльных дорог
Всё это он произнёс обыденным тоном и смотрел на неё так, будто ожидал, что она ему вот так всё и выложит. Аньес же была поражена этими словами и так и остановилась посреди коридора, не зная, что и ответить на столь откровенное обвинение. Конечно, нужно было уверить, что она вовсе не предательница и что нет у неё никаких сообщников, но разве ей убедить Ноллиса?
– Ну же, признайтесь, леди Аньес, – говорил ей Ноллис, словно отец, намеревающийся сначала вырвать признание о проделке у дочери и уже потом наказать. – Вы же умная девушка, и должны понимать, что Бог на нашей стороне, а значит, ваша деятельность в любом случае не поможет ни вам, ни королю.
– И что же вы со мной сделаете? – спросила Аньес. – Если я признаюсь?
Ноллис внимательно посмотрел на неё и чуть улыбнулся.
– Вот так лучше: вы уже ничего не отрицаете. Всё очень просто, дорогая моя, я дам вам сумму, которая вас в должной мере устроит, а взамен этого вы тихо, не привлекая к себе внимания, уедете и больше никогда не покажетесь на глаза никому из нас.
– Совсем никому? – усмехнулась Аньес. – Даже Чарльзу?
– В особенности Чарльзу, – кивнул Ноллис. – Итак? – подтолкнул он её, вопросительно приподняв бровь.
Аньес хотелось рассмеяться. Хотя предложение Ноллиса было неплохим. Единственное, что ей жить негде, но ведь он сказал, что даст ей деньги, а там уже можно будет перебраться через пролив и вернуться в семью. Да и в Англии разве держит её что-то? Только лишь отец… Но к отцу возвращаться слишком опасно: наверняка, за его домом следят… А может, его, как и многих верноподданных короля, уже нет в Лондоне. Аньес и спросить не решалась, даже у Чарльза.
– А если же я буду всё отрицать?
– Для вас в этом совсем не будет никакой пользы, – пожал плечами Ноллис, – уж поверьте, я найду способ уличить вас во лжи и объявить об этом во всеуслышание.
– Несомненно, даже если я не лгу?
– Без сомнения, вы лжёте, – в тон ей ответил Ноллис.
Аньес замолчала. Против такого упрямого неверия она не знала что сказать. Как доказать, что она здесь по собственной воле, а не монаршей? Если бы Чарльз был рядом, он уже давно бы поставил Ноллиса на место, не позволив тому высказывать подобные предположения на её счёт… Только вот Чарльза теперь не было рядом, а она, оказывается, очень привыкла к тому, что он всегда при ней и готов помочь.
– И вы, любезный барон, даже не дадите мне времени подумать? – со спокойной улыбкой спросила она.
– Что вы, дорогая леди Аньес, думайте… Но я буду ждать вашего окончательного ответа в скором времени, – ответил он, благосклонно улыбаясь.
После этого разговора Аньес стала избегать и Ноллиса. Лучшим бы для неё было уехать не только из-за того, что она приобрела себе врага в лице Ноллиса, но и ради своей же безопасности. В Бретани, вместе с семьёй, она зажила бы по-прежнему: без всяких интриг, спокойно и размеренно. Но согласиться – значит, признаться в том, в чём она не виновна. А это уже претило натуре Аньес, и потому она решила остаться в Лондоне. Дело было лишь за тем, чтобы не встречаться наедине с Ноллисом и не заводить неприятные разговоры.
Так прошли недели две; ничего не менялось. Фитцуолтер и архиепископ Кентерберийский начали уже волноваться. Король Джон не собирался сдаваться! Он спрятался в одном из своих замков с кучкой верных людей, и теперь готовил планы наступления, писал жалобы папе Иннокентию и вполне серьёзно намеревался вернуть утраченные замки, а затем снова отдать их своим рыцарям. И это несмотря на то, что многие города добровольно выходили из-под королевской власти и примыкали к мятежникам.
Барон Фитцуолтер созвал совет, на котором долго обсуждалось, как же действовать дальше. Найти выход из заколдованного круга было непросто. Единственное решение, как рассказывал Аньес после совета Чарльз, состояло в том, чтобы призвать на английскую землю сына французского короля Луи, но это не входило в изначальные планы мятежников – для них главным было найти компромисс с нынешним королём.
Тогда же Аньес узнала об истинной причине войны. Она поверила Чарльзу, когда он говорил, что цель их восстания – получение прав и свобод прежде всего для простых людей. Но в действительности же каждый преследовал свои цели, каждый хотел получить выгоды для себя. Однако вникнув лучше в суть дела, Аньес не могла их винить. Политика Джона отталкивала от себя всё большее и большее количество его подданных. Каждый год король Джон собирал скутагий [23], и рано или поздно этим должны были возмутиться. Последней каплей стала неудачная операция против французов в 1214, после которой Джон потребовал со всех рыцарей, не участвовавших в войне, определённый налог, а тех, кто отказывался платить (и таких было подавляющее большинство) – брал под арест без суда.
– Что же вы решили? – спросила Аньес, когда они с Чарльзом утром ехали по Хэмпстеду.
Стояли первые дни лета. Копыта коней тонули в мягкой, зелёной траве; ветви дубов, сосен и лиственниц были отягощены молодыми листьями; яркое солнце пробивалось сквозь верхушки деревьев к земле. Тишина и умиротворённость царили в этой части деревеньки, по которой ехали сейчас Аньес и Чарльз. Рядом никого не было; ничто не нарушало их уединения, кроме стрекотания кузнечиков и чириканья птиц.
Чарльз молчал. Аньес собиралась переспросить его, но отчего-то язык не слушался, и они продолжали ехать, не разговаривая.
– Фитцуолтер уже послал своего человека к Джону, – сказал он, наконец, – если Его Величество согласится, начнутся переговоры, и там уже что-нибудь решим.
– А если не согласится?
– Тоже что-нибудь решим, – улыбнулся ей Чарльз.
Аньес казалось, что он не всё ей поведал, но она понимала, что Чарльз и так слишком много ей рассказывает, потому не требовала сейчас от него полной правды.
– Аньес, хотел тебя спросить… какие у тебя отношения с Ноллисом?
Этот вопрос застал её врасплох, она даже потянула поводья, останавливая коня. К сердцу подкралось нехорошее предчувствие.
– Никакие, – ответила она. – Мы и не видимся с ним почти.
– Он мне уже не первый день говорит о том, чтобы я не доверял тебе, – вздохнул он. – Ищет всё доказательства твоей верности королю. Пока впустую.
Аньес не удержалась от торжествующей улыбки. Как же ей хотелось увидеть лицо мерзкого Ноллиса, когда он поймёт, как ошибался на её счёт, и начнёт просить прощения, которого она ему, разумеется, не даст.
– Почему ты улыбаешься?
– Просто так, – покачала головой Аньес. – Так ты склонен ему верить?
– Нет, что ты, конечно же, нет, – успокоил её Чарльз. – Только ведь неспроста он начал выяснять о тебе и пытаться найти доказательства твоего предательства. Что случилось между вами?
