Бал виновных (СИ) - Рейн Леа

– Какой такой аноним? – не понимал Йон, пытаясь вспомнить, не пропустил ли он что-то вчера. В событиях вчерашнего дня, однако, об анониме он ничего не нашел. Альбе и донье Беатрис пришлось все подробно рассказать об этом, и теперь Йон знал истинную причину своего изгнания. – Вчера он сказал, что добился всего, чего хотел, и что может выгнать Ивана, если я останусь. Думаю то, что он аноним – вполне логично, – поделился мыслями Йон.

– Я то же самое вчера говорила, – напомнила Адель.

Альба нервно вскочила на ноги и зашагала по комнате, лихорадочно размышляя об отце.

Он выгнал вчера Йона, аноним тоже добивался того, чтобы Йона в отеле не было… Неужели отец и вправду аноним? Но как он так может!

– Думаю, он признал Ивана только для того, чтобы заполучить отель. Но когда донья Канделария отказалась менять положение дел, он пришел к более жестоким методам и стал анонимом, – сказала донья Беатрис.

– Я просто не верю, что он может поступать так со своей семьей. Выгонять племянника, грозиться выгнать одного из сыновей, шантажировать мать… И все ради того, чтобы получить отель. Видимо, деньги для него важнее родственников, – тяжело говорила Альба. Разочаровываться в родителе было больно.

– Во всяком случае, отель он не получит, – заверила донья Беатрис.

– Но он уже его получил, – вмешалась Адель. – Разве нет?

– Нет. Документы еще не оформлены, но нам надо поспешить найти у него те бумаги, которые он грозится отнести в полицию. Если мы их отыщем, то сможем Хоакина уничтожить. А теперь хочу рассказать о том, что я узнала. Ночью я обыскала семейные сейфы и нашла очень любопытные бумаги. Это договор, заключенный между доньей Канделарией и некой Сусаной Диас. Так вот, эта Сусана продала донье Канделарии своего трехмесячного ребенка по имени Гаспар Диас за довольно крупную сумму. А еще было свидетельство о смерти Хоакина Гарсиа, который умер от болезни в возрасте двух месяцев. Думаю, все очевидно. Донья Канделария купила ребенка, чтобы заменить им мертвого! Хоакин Гарсиа умер в младенчестве. Человек, который вот-вот унаследует отель, к семье Гарсиа не относится!

– Но, насколько я понимаю, дон Хоакин же все равно является Гарсиа, так как по документам эта фамилия принадлежит ему, – задумалась Адель.

– Документ с подписями, который я нашла, подтверждает, что Хоакин – не сын доньи Канделарии, а значит, фамилию Гарсиа он не имеет право носить. Кончено, она может признать его Гарсиа, но станет ли она это делать, когда узнает, что аноним – это он? А если все равно станет, то я могу отнести эти документы в полицию. Не думаю, что закон приветствует покупку детей.

– То есть по рождению я не принадлежу к этой семье? – тихо спросила Альба, чувствуя, как что-то в душе, ниточка за ниточкой, обрывалось. – То есть мы не Гарсиа? Ни я, ни Лукас, ни Иван?..

– Сожалею, но это так. Однако происхождение твое все равно благородное, ведь чего стоит твоя мать – дочь барона и владельца угольных шахт!

– Ваша семья не перестает меня удивлять, – тихо заметила Адель.

– Думаю, у нас ещё много секретов, – вздохнула донья Беатрис, но после вернулась к теме: – Мы должны отыскать те документы, которыми Хоакин шантажирует донью Канделарию. Сейчас это его главный козырь. Найдем его – и отель вернется тому, кому он по праву принадлежит. Единственному настоящему Гарсиа, а значит, единственному настоящему наследнику.

Глава 12. Шесть вещиц – один убийца

После открытия страшной правды о происхождении дона Хоакина, донья Беатрис сообщила, что нужно собираться на похороны дона Игнасио. Все Гарсиа – все, кроме Йона, – в чёрных костюмах и чёрных платьях собрались в вестибюле и стали решать, сколько машин им потребуется, чтобы добраться до кладбища.

Иван подобрался к Альбе – она была единственной в семье, с кем ему было комфортно, – и глухо поинтересовался:

– Как ты?

– Бывало и лучше, – мрачно отозвалась она.

– Я его совсем не знал. Но мне хотелось бы, чтобы все было по-другому, – печально сказал он, глядя остекленевшим взглядом в пол. В его голове вертелись мысли о том, как бы все сейчас сложилось, будь они с Йоном на своих местах с самого рождения. Их бы любили, их бы принимали, они были бы неприкосновенны и каждое их слово имело бы вес. Но сейчас… Что толку от того, что их признали? Они все равно не стали властителями своих судеб. Каждый из них зависел от того, насколько они могут быть полезны в этой семье. Один из них уже лишился всего. Второй был к этому близок.

– Эх, Иван, если бы мы могли исправить ошибки наших родителей!..

Иван лишь тяжело вздохнул. Ничего уже не вернуть назад. Пережить заново эту жизнь невозможно. Что случилось – то случилось, и никак иначе. Остаётся лишь строить догадки и воображать, что было бы, если бы все сложилось по-другому.

– А как Йон? Вы с мадемуазель Адель его нашли? – задал он вопрос, который терзал его со вчерашнего дня.

– С ним все в порядке.

Это все, что хотел знать Иван. Ему не нужно было знать, где сейчас находится его друг, и собирается ли он что-то предпринимать, чтобы вернуться в отель. Ведь чем меньше он знал, тем безопаснее было для Йона.

Больше они ничего друг другу не сказали.

Альба смотрела на бабушку, которая направо-налево отдавала приказы, и все думала об её поступке. Такое просто не укладывалось в голове. Как можно купить ребенка, словно он вещь? Как можно его продать? Как можно заменить своего родного, скончавшегося от болезни малыша купленным и сделать вид, что никакой трагедии не произошло? Что вообще заставило бабушку так поступить? Альбе очень хотелось отыскать этому адекватное объяснение, и единственным вариантом было спросить донью Канделарию об этом напрямую. Но этого делать было нельзя, донья Беатрис сказала, что пока никто не должен знать, что кому-то известна правда.

Оставалось только теряться в догадках. Но Альба надеялась, что рано или поздно все разъяснится.

***

С похорон вернулись ближе к трём. Альба выплакала все глаза и морально была истощена. Кладбища вытягивают любые проблески радости, вселяют уныние и топят в скорби. Сейчас хотелось лишь зарыться в подушках, забыться сном, а проснувшись, понадеяться, что все это было лишь кошмаром.

Но были ещё дела – помощь в расследовании и поиски документов. Был ещё Йон, ради которого хотелось оставаться сильной, ведь на его долю тоже выпало немало трагедий.

С одной стороны новость о том, что Альба по крови не принадлежит к Гарсиа, выбила девушку из колеи. Ведь как это так – двадцать три года носить эту фамилию, жить в этой семье, в этом отеле, а после узнать, что на самом деле бабушка вовсе не бабушка, дедушка вовсе не дедушка, что отец родился с именем Гаспар Диас, следовательно, и она должна была стать Альбой Диас и вместе с братьями – Лукасом и Иваном, разумеется, тоже Диасами – жить в деревне в скромном домике и вести хозяйство. Они все проживали чужие жизни. Жизнь человека по имени Хоакин Гарсиа, что скончался в возрасте двух месяцев, и его семьи, которой не суждено было появиться на этот свет.

Но с другой стороны Альбе стало немного легче. Больше можно было не считать себя странной и ненормальной и наконец признаться хотя бы себе в том, что у неё все-таки есть чувства к Йону. Столько времени она убеждала себя в обратном, называла это сестринской любовью, дружеской привязанностью, почти поверила в эту ложь и заставила поверить в эту ложь Йона. А может, он запутался так же, как и она, и заставил поверить в это себя сам.

Как бы там ни было, теперь можно было освободиться от груза и скинуть со своих плеч хотя бы одну проблему. И больше не противиться, не убеждать себя невесть в чём, а просто быть рядом с человеком, которого любишь.

Да, если бы это было действительно так просто… Впрочем, Альбе ещё предстояло узнать, как это будет на самом деле.

Девушка покинула комнату, спустилась на второй этаж за доньей Беатрис и они вместе отправились в комнату Адель, где все это время подруга присматривала за Йоном.