Барбара Мецгер - Крылья любви
Слова прозвучали как утверждение, а не вопрос.
Его рука опустилась на колено, на ее колено, и медленно заскользила вверх по ее бедру, в то время как он искал подходящее для ответа слово. И не нашел иного, кроме утверждения «да», которое и произнес.
Джини почти не думала о том, что рука Ардета лежит на ее бедре и уже пробралась под теплый халат, касаясь тонкого шелка ее ночной сорочки. Она не предалась наслаждению, если Ардет и желал его доставить. Он находился в экспансивном, откровенном настроении, и понять его ответы было для нее куда важнее осознания, что она испытывает жар и в другой ноге, к которой Ардет еще не прикасался.
– Но ведь вы даже точно знаете время, когда вам предстоит испустить дух? Такое невозможно, если вы… если вы не намерены покончить с собой, не так ли?
Пальцы его перестали двигаться и теперь крепко сжимали ее бедро.
– Покончить с собой после такой тяжелой борьбы за право жить? Нет, я не уйду до тех пор, пока это не станет неизбежным и независимым от меня. Вот это, – продолжил он, крепче сжав ее ногу и одновременно ласковым движением большого пальца приподняв край ее ночной рубашки, – слишком хорошо, о да, это так.
Джини прерывисто вздохнула.
– Вы не можете объяснить подробнее?
Ардет покачал головой и передвинул руку на ее колени.
– Но вы все-таки уйдете?
– Если не произойдет настоящего чуда. Я думал… – Он умолк, не сказав, о чем думал.
– А вы верите в чудеса? – спросила Джини, решив, что одно из чудес происходит в эти минуты, поскольку ее колени и другие части тела превратились в жидкую субстанцию.
– О, я немало их повидал в свое время, – ответил он, глядя на распахнувшийся ворот ее халата, на белоснежные груди, скрытые сейчас от его взгляда, от его рук и губ только тонким шелком и полоской кружева.
Джини улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. Ардет застонал.
– Я причинила вам боль?
Он смог лишь помотать головой, не в состоянии шевельнуть языком.
– Я хочу сказать вам, что наконец поняла, почему вы дали обет целомудрия.
Она поняла? Самое неподходящее время услышать ее ответ на этот вопрос. Трудно будет его услышать, как ни крути.
Джини кивнула. Ее груди с темно-розовыми сосками, по-прежнему открытые взгляду Ардета, слегка приподнимались и опускались от каждого вдоха и выдоха.
Хорошо, что хоть один из них двоих может дышать ровно, пришло в голову Ардету.
Немного помолчав, Джини сказала:
– Вы считаете, что супружеские отношения сократят срок вашей жизни.
От этих слов сердце у Ардета забилось спокойнее и мысли отвлеклись от того, что происходило у него в брюках. Он вновь обрел способность рассуждать более или менее разумно.
Один неверный шаг может сделать его игрушкой Сатаны на веки вечные. Если он причинит ей боль или заденет ее чувства, если он использует ее как шлюху, с ним все будет кончено, и не важно, найдет он песочные часы или нет. Он обречен навеки на пребывание в аду – и на сей раз не в должности Вестника Смерти, вопреки словам Сатаны. Его величество Властелин Мрака не назначит на подобную должность ослушника. Ар может стать в лучшем случае разносчиком чумы либо адским истопником. Дьявол любил подобные катастрофические убийства. У мертвого Корина Ардсли не хватит сил предотвратить такой ход событий. Он лишится воли к сопротивлению, хоть и будет понимать, что делает. И это самое худшее.
Ардет вздрогнул, словно от холода, одернул полы халата Джини и запахнул воротник. Потом коснулся ее волос, пропуская между пальцами волнистые золотые пряди.
– Мы больше не станем говорить об этом. Отдыхайте.
Здесь, в его объятиях? У него на коленях? Но как видно, он имел в виду именно это, потому что прижал ее к своей груди, укутывая халатом, словно одеялом. Но ей вовсе не было холодно, ни капельки. Скорее, наоборот. И она не чувствовала себя усталой, разве что немного ослабевшей. Но ведь и время было близко к четырем часам утра. Ардет продолжал ласково поглаживать голову Джини, и это ее успокаивало. Ну и что из того, если ее муж был загадкой или даже беглецом из сумасшедшего дома? Его руки надежны. Его грудь словно чудесная подушка. Его сердцебиение звучит словно колыбельная песня.
Ворон прилетел примерно через час. Ардет приоткрыл один глаз, услышав хлопанье крыльев. Олив склевывал с блюда крошки десерта. Ардет открыл второй глаз и увидел, что халат его жены распахнулся, обнажив ее прелести, а гремлин поглядывает на эту картину с поистине бесовским лукавством.
– Я этого не делал, – сказал Ардет, давая понять, что не раздел спящую женщину с бесцеремонностью распутника.
– Ар смир-рный, – проверещал Олив.
– Ты хочешь сказать, что я скромный? Да, я научился сдерживать свои желания, но я не сдался.
– Смир-рный, – повторил ворон, поддразнивая хозяина.
– Считаешь меня обманщиком? Скажу тебе, что я не стал бы набрасываться здесь, в библиотеке, на свою жену, как последний распутник.
Ворон вытер клюв о ковер, как бы давая понять, что возразить ему нечего.
Глава 16
Наутро Джини проснулась в своей постели. Ей незачем было гадать, как она сюда попала, – она помнила, что руки мужа обнимали и удерживали ее. Гадала она о том, что такое кухарка положила в бисквиты, если Ардет стал вдруг таким разговорчивым и даже откровенным, отведав десерта. Ничего подобного с ним прежде не бывало, во всяком случае, в ее присутствии. Нельзя сказать, что рассуждал он более разумно, чем обычно. Бедняга просто помешался на мысли о том, что некий неотвратимый рок увлечет его в сверхъестественный храм в точно определенный день, если до этого срока не будут найдены маленькие песочные часы. Или, может быть, он все еще чувствовал себя героем волшебной сказки, рыцарем в блистающих доспехах, на которого возложена магическая миссия.
Однако безумен он или нет, Джини не собиралась отпускать его.
У нее добрый и заботливый муж и достаточно денег, чтобы можно было ни о чем не беспокоиться. У нее есть друзья, семья и наконец-то обретенное честное имя. Единственное, в чем она остро нуждалась, это чудо, на которое намекнул Ардет.
Не кощунство ли это – молить Бога о том, что выглядит почти языческим? Джини не знала, стоят ли ее молитвы хотя бы двух пенсов, ведь ей случалось лгать и ругаться, она не почитала родителей и не была верна памяти Элгина. Ох, и к тому же она жаждала быть ровней своим соседям в то время, когда сама не имела ничего.
Джини, сказать по правде, не знала, верит ли она в чудеса. Однако она твердо верила в то, что Бог помогает тем, кто сам себе помогает. И потому была твердо намерена помочь себе добиться в этой жизни настоящего счастья. Если чудеса и вправду бывают, то для нее чудом стал Ардет, появившись в то самое время, когда она в нем особенно нуждалась. И она должна удержать его.
