Тесса Дэр - Пленник ее сердца
– Бесспорно, так.
– И люди с первого взгляда поймут, что книга из моей библиотеки. Это послужит мне хорошей рекламой.
– Значит, красный. Решено. С форзацами под мрамор и золотым тиснением. Запишите это, Снайдлинг.
Лавочник, предвкушая барыш, сделал последние записи, и герцог спросил:
– Можно мне взглянуть на список?
– Разумеется, ваша светлость. – Снайдлинг повернул тетрадь так, чтобы герцог мог прочесть написанное.
Грифф пробежал записи глазами и, удовлетворенно кивнув, безжалостно вырвал страницу, сложил пополам и жестко сказал:
– Мне это пригодится, когда буду делать заказ у вашего конкурента.
Лавочник попытался улыбнуться. Или это был нервный тик?
– Ваша светлость, я не понимаю…
– Не понимаете? Неужели? Тогда позвольте кое-что вам разъяснить. – Грифф подошел вплотную к хозяину лавки, который оказался ниже его на целую голову. – Может, мисс Симмз и готова принять ваши лицемерные оскорбительные извинения, но я – нет.
– Но, ваша светлость…
– Не стану кривить душой и желать вам всего хорошего на прощание.
Полине хотелось заулюлюкать. Или нет – поцеловать Гриффа у всех на виду. Или, на худой конец, задержаться тут еще на какое-то время и позлорадствовать вволю.
Грифф задерживаться не хотел, поэтому потащил ее к двери.
– Не переживайте, мы найдем другую лавку.
– Но это не обязательно прямо сейчас…
– Как раз обязательно. Карета ждет за углом, но хотелось бы пройтись немного пешком. Вы не против?
– Совсем не против.
Ее ответ был для него пустой формальностью: все еще в гневе, он уже шел широкими шагами прочь от лавки.
Полина едва за ним успевала, и, заметив это, Гриффин чуть замедлил шаг.
– Простите. Я просто очень зол.
– Спасибо вам за все, особенно за урок, что преподали этому лавочнику.
Не оборачиваясь, он раздраженно хлопнул перчатками по бедру.
– Постараюсь больше вас никогда не подводить, – пробормотала Полина. – И начну прямо сегодня, с Воксхолла. Я буду самой неподходящей из кандидаток на роль герцогини, неудачницей из неудачниц.
Гриффин небрежно отмахнулся от ее слов.
– Нет, вы не понимаете. Я серьезно. То, что вы сделали… – Она не могла найти иных слов и потому сказала честно: – То, что вы сделали для меня, дорогого стоит. Никто никогда для меня ничего не делал и никто никогда так ко мне не относился.
Гриффин остановился и повернулся к ней лицом.
– Вот это меня как раз больше всего и злит.
Его взгляд сразил ее наповал. Она узнала этот взгляд и увидела в нем отражение своих чувств и эмоций. То же чувствовала она, когда обижали ее любимую сестренку. В такие минуты она была зла на весь мир, на Создателя за то, что допустил такое, ее душила бессильная ярость от чувства собственной беспомощности, от сознания, что это будет повторяться снова и снова и она ничего с этим не может поделать.
И сейчас Грифф испытывал нечто подобное, только в отношении ее, Полины, и даже не потрудился как-то скрыть свои чувства.
Если до сих пор она лелеяла надежду, что ей удастся сохранить свое сердце в целости и сохранности и уберечься от того чувства к нему, которое разрушит ее жизнь, то теперь надежда растаяла. Полина знала, что, когда эта неделя закончится и они расстанутся навсегда, ее ждут вечные муки от безответной любви.
– Мисс Симмз?
Полина вздрогнула от неожиданности.
– Ах, так это действительно вы! – Прямо перед ними откуда ни возьмись выросла леди Хауфнот. – А это вы, ваша светлость. Какой приятный сюрприз! Мы как раз возвращаемся из вашего дома.
– Да? – с мрачной миной произнес Грифф.
– Да, мы надеялись засвидетельствовать свое почтение драгоценной мисс Симмз. Так хотелось услышать ее рассказ о ней самой и ее семье. К сожалению, в «Дебретт» на этот счет нет почти никакой информации.
От Полины не ускользнул намек дамы на ее низкое происхождение. Джордж Дебретт, по имени которого назван ежегодный справочник дворянства, начал издавать его с 1802 года, и, разумеется, о семье Симмз из Суссекса там не было ни слова.
– Нас не было дома.
– Это очевидно, – усмехнулась леди Хауфнот.
– Приношу извинения за доставленные неудобства, – никак не отреагировав на ее тон, холодно сказал Грифф. – Возможно, вы найдете время навестить нас как-нибудь в другой раз.
– Да-да, конечно. И еще позвольте мне выразить свою глубочайшую обеспокоенность состоянием здоровья вашей матушки и пожелать ей скорейшего выздоровления.
– Что? – совсем другим голосом воскликнул Грифф.
Леди Хауфнот в недоумении приподняла бровь.
– Вы не знали? Дворецкий нам сообщил, что герцогиня серьезно больна.
Глава 15
Как назло, доехать до дома быстро не получалось: то и дело возникали заторы на дороге. Грифф заметно нервничал, и Полина, как могла, старалась его успокоить.
– Я уверена, что с герцогиней все в порядке. Возможно, она просто сказалась больной, чтобы не принимать эту жуткую женщину.
Грифф кивнул, надеясь, что все обстоит именно так, и все же хотелось своими глазами убедиться, что здоровье матери в полном порядке.
Когда они наконец добрались до дому, Гриффин бегом помчался в покои герцогини. Он понимал, что мать не молодеет с годами, что рано или поздно у нее начнутся проблемы со здоровьем, но она казалась такой крепкой, такой энергичной. Он не был готов ее потерять, как не был и готов оставаться один на целом свете.
– Мама? – Ответом ему была тишина, и Грифф почувствовал, как в горле встал ком. – Мама?..
Наконец ресницы ее дрогнули, глаза открылись, и слабый голос спросил:
– Гриффин? Это ты, мой дорогой мальчик?
Черт побери!
В этот момент Гриффин понял, что все это притворство чистейшей воды: никогда в жизни мать не говорила ему «мой дорогой мальчик», он бы запомнил.
Герцогиня пребывала в полном здравии, и, как всегда, замышляла какую-то каверзу. Ему захотелось ее придушить.
– Подойди поближе. – Ее бледная рука хватала воздух. – Я хочу в последний раз посмотреть на твое лицо.
Право же, по ней плачет сцена: актриса она потрясающая.
Мать выдавила патетический кашель.
– Единственное, о чем я сожалею… праздник в Воксхолле сегодня вечером.
– Не переживай. Мы туда не поедем.
– Нет? – Голос ее заметно окреп: похоже, умирать она передумала. – Нет, вы должны быть там. Все ждут вашего появления.
– Тогда зачем разыгрывать этот спектакль?
– Ничего я не разыгрываю. – Мать картинно опустила на простыню вмиг ослабевшую руку. – Просто действительно приболела. Сквозняки, туман, речная сырость, все эти бесконечные лестницы Воксхолла… При одной только мысли об этом меня начинает знобить. Так что поезжайте без меня: не хочу портить вам вечер.
