Лора Вальден - Принцесса маори
— Эти девушки — ученицы медицинской школы! — крикнула им медсестра и побежала дальше. — Они могут вам помочь!
Один из врачей быстро кивнул и велел идти вслед за ними. Они с коллегой отправились в центр города.
— Там жители города сильнее всего пострадали от землетрясения, — объяснил он девушкам. — Царит настоящий хаос!
Правота его слов подтверждалась по мере того, как они пробирались к Хейстингс-стрит. Улица, по которой в прекрасную солнечную погоду обычно прогуливались горожане, теперь больше напоминала поле боя. Из разрушенных домов вырывались языки пламени. Пожары распространялись молниеносно. Отовсюду доносились пронзительные крики. Какой-то мужчина рядом с девушками силился откопать жену из заваленного подвала. Ева хотела прийти ему на помощь, но врач закричал на нее:
— Эта работа для сильных мужчин! У них будут другие помощники. Мы сюда пришли не для разбора завалов, а чтобы помогать обрабатывать раны выжившим!
— Где раненые? — крикнул его коллега какому-то мужчине.
— В парке! — ответил тот.
Они побежали вдоль улицы по обломкам, огибая разбитые автомобили. Им пришлось перелезть через перевернутый трамвай. Вдруг на боковой улице Хариата остановилась.
— В этом доме живет моя семья! — вскрикнула она. — Почему никто не тушит пожар?
— Потому что у нас нет воды! — заорал ей в ответ пожарный. — Потому что у нас нет чертовой воды!
Ева едва смогла удержать Хариату от того, чтобы та не бросилась в пылающий дом.
— Будь благоразумна! Может, твою семью уже давно спасли.
Сначала Хариата стояла в нерешительности, но потом побежала вслед за Евой и двумя врачами. Парк превратился в огромный лазарет. По крайней мере таким он казался Еве.
Отец раньше часто рассказывал ей о войне. Когда он выпивал слишком много вина, на его глазах появлялись слезы и он говорил о сражении в Вердене. Кричащие обрубки тел, останки людей…
Они разделились на две группы. Ева пошла с одним врачом, Хариата — с другим.
Перед ними на земле лежал скрючившийся от боли мужчина, у которого не было руки. Нужно было обработать окровавленную культю. Еве вновь вспомнились рассказы отца.
«Просто не думай об этом!» — убеждала она себя и пыталась отрешиться от чувств, выполняя указания врача. Быстро соображая, она подавала врачу из сумки все, что он просил, разрывала мужские рубашки на лоскуты и делала из них перевязочный материал.
Она вздрогнула, когда врач внезапно обратился к ней и велел не двигаться. Потом он протер ей лоб каким-то ужасно жгучим лосьоном и наложил повязку на голову.
— Рана сильно кровоточила, — объяснил врач. — Нужно уберечь ее от инфицирования бактериями.
Потом он снова вернулся к стонущим раненым. Некоторые из них отделались только переломами. Они кричали громче всех, но по предписанию им должны были помогать в последнюю очередь.
— Держитесь! — подбодрил он женщину, которая не издавала ни звука. — Будет чертовски больно, но речь идет о жизни и смерти! — Затем он обратился к Еве: — Мне нужна чистая тряпка и йод.
Ева поторопилась и достала все, что он просил. Ее взгляд упал на окровавленную женщину. Та, превозмогая боль, стиснула зубы. Лицо ее, которое сейчас пытался обработать доктор, было изуродовано до неузнаваемости. Оно представляло собой сплошную зияющую рану. И все же Ева догадалась, кто это, но попыталась не думать об этом.
— Держите голову ровно! — орал врач. — Мне нужно вытереть кровь. Иначе я не смогу увидеть, что… — Он взял тряпку, которую протянула Ева, и стал удалять липкую красную массу.
Ева мужественно поддерживала голову женщины и старалась не смотреть на разверстые раны. Вдруг женщина застонала громче и заговорила.
— Где я? Где я? — повторила она несколько раз.
Все еще силясь не смотреть на нее, Ева осторожно погладила ее лоб, на котором не было ран.
— Где Адриан, где Береника? — в отчаянии твердила женщина.
Теперь у Евы не осталось никаких сомнений. Она осознала весь ужас. Ее затошнило. Больше не приходилось себя обманывать: перед ней лежала тетка Джоанна с изуродованным лицом и кровоточащим виском! Но девушка не подавала виду, что узнала ее. Она из последних сил боролась с тошнотой. В следующее мгновение ужас обрел обличье. Врач вытер кровь, и лицо вновь стало человеческим, все в порезах и рваных ранах. К облегчению Евы, тетка Джоанна не открывала глаз.
Врач молча указал на череп женщины, в котором зияла громадная дыра, и незаметно покачал головой. Ева все поняла. Он больше ничего не мог сделать для пострадавшей.
— Пожалуйста, оставайтесь с ней, держите ее за руку. Это продлится недолго, — прошептал он.
Ева несколько раз глубоко вдохнула. Чего бы только она ни отдала, чтобы на месте тетки оказался незнакомый человек! Но выбора не было.
Очевидно, перед катастрофой тетка Джоанна была в парикмахерской на Эмерсон-стрит — Ева содрогнулась, взглянув на только что подстриженные волосы, среди которых зияла рана.
Джоанна снова застонала и стала громко звать своих детей. Сердце Евы едва не выпрыгивало из груди. Ей нужно было сказать что-нибудь утешительное и надеяться на то, что тетка Джоанна не узнает ее голос. Это наверняка очень сильно взволновало бы ее.
— Ваши дети в безопасности, — тихо произнесла Ева.
Чудесным образом это заставило тетку Джоанну замолчать. «Может, она уже умерла», — мелькнула мысль, и у Евы пробежал мороз по коже.
Но тут Джоанна внезапно открыла глаза. На ее лице отразилась паника. Ева опасалась, что именно ее присутствие послужило тому поводом, но тетка издала пронзительный крик.
— Тихо, тихо… — зашептала Ева и снова погладила ее лоб.
— Я больше ничего не вижу! — орала Джоанна. — Я больше ничего не вижу, но твой голос я узнаю! Это ты, Ева?
Девушка вздрогнула.
— Да, я рядом с тобой. Все снова будет хорошо, — выдавила из себя Ева. Ее голос дрожал от волнения и страха.
— Где Адриан? Где Береника? — кричала тетка Джоанна.
— С ними ничего не произошло. Ты скоро сама все увидишь. За ужином мы все вместе соберемся за столом. Адриан, Береника, ты и…
— Не нужно врать, Ева Шиндлер, — прохрипела Джоанна. Ее голос становился все слабее. — Я умру. Пусть так! Я не всегда была добра к тебе, но перед лицом смерти я хочу, чтобы ты простила меня.
Ева думала, не остановить ли тетку, прервав ее предсмертное бормотание, как вдруг Джоанна попыталась встать.
— Пожалуйста, скажи моей матери, чтобы простила меня. Пожалуйста, ты должна ей это сказать. То, что я сделала, было неправильно. У нее ничего плохого на уме не было! Но я, я… она была права. Я виновата… тогда на… только я… я не хотела этого… — Ее голова свесилась набок.
