Жанна Бурен - Дамская комната
— Как будто король с королевой собираются приехать на Рождество сюда, почтить святого Мартина, — вставила мадам Картро; несмотря на все болезни, мешавшие ей свободно передвигаться, она была в курсе мельчайших новостей. — Они поселятся в замке, и, значит, у нас будет много радостей и праздников.
— Вот хорошо! — воскликнула оживившаяся Беранжер. — Мы совсем закостенели в этой дыре и очень нуждаемся в хорошей встряске!
— Вместе с королем в Туре соберутся многие его приближенные, — продолжала мадам Картро. — Он наделил самых лучших, самых достойных из них ленными владениями в наших краях. Он счел, что наши земли, такие плодородные и прекрасные, вполне достойны того, чтобы воздать должное их храбрости, проявленной в святой земле, и это такая честь для всех нас!
— Да хранит Бог короля! Превосходная идея, которая доставит нам столько удовольствия! Наш нотариус сказал моему мужу, что несколько крупных поместий уже розданы.
Флори молчаливо соглашалась с ней, глухая, однако, к предвкушениям будущих удовольствий.
III
По окончании службы король с королевой через расступавшуюся перед ними толпу направились преклонить колена перед могилой святого Мартина. У самой раки, сверкавшей обилием золота, серебра и драгоценных камней, в которой покоились драгоценные мощи, суверены долго молились бок о бок друг с другом.
Громадное пространство для молящихся, сияющие приделы, великолепные хоры с их галереей были заполнены людьми. Они буквально сплющивали друг друга, задыхались, но видели короля, взывали к святому Мартину. Все были довольны!
Кое-кто провел ночь в соборе, другие пришли сюда с рассветом, многие тут же завтракали, не успев сделать это дома. Все это было обычным во времена паломничества или больших праздников, а в тот день это же было Рождество!
Отпраздновать одновременно рождение Спасителя и присутствие короля в Турени было так заманчиво, что горожане, жители близлежащих городков и деревень, и даже довольно дальних, из соседних районов, нескончаемым потоком шли и шли в церковь.
— Нигде невозможно найти ни одной комнатенки, ни одного угла, ни каморки под лестницей, — говорила Флори накануне вечером Беранжер, приютившая ее на эту достопамятную ночь. — Каждую дыру берут приступом. Все кровати заняты. Город вот-вот лопнет от народа!
«Как и в городе, в соборе буквально яблоку негде упасть», — думала Флори, не отрывая глаз от Людовика IX и Маргариты Прованской, творивших молитву. — Однако удивляться этому не приходится: ведь мне, как и другим, очень хотелось увидеть короля!»
Ради этой исключительной церемонии она оставила Агнес в Вансэе на попечении Сюзанны, пообещав ребенку вернуться как можно раньше. Ей было жаль, что Агнес в это рождественское утро будет не с нею, но ее подопечная была еще слишком мала, чтобы выдержать такую длинную службу, а Флори испытывала настоятельное желание увидеть королевскую чету.
Наконец-то она жадными глазами смотрела на монарха, которого не видела уже восемь лет. С того времени, как она стала бывать при дворе, она всегда восхищалась королем. И больше, чем его выправкой и величественной осанкой, разумеется безупречной, его характером, отличавшимся прирожденной добротой и мудростью. Высокого роста, стройный, может быть несколько хрупкий, он совсем не изменился внешне, но озарявший его лицо с правильными чертами чистый взгляд стал, казалось ей, еще более пристальным, проницательным. Дамьеттская победа, сражения с неверными, поражение в Мансурахе, плен, смерть стольких преданных ему героев, болезнь, тяжкие испытания, пережитые в святой земле, наложили на его лицо новый отпечаток естественной для него постоянной заботы о других и готовности к самопожертвованию. Было ясно видно, что он без всякого тщеславия управлял одним из самых прекрасных королевств мира и превыше всего ставил свои обязанности, а не права.
Совсем как прежде, Флори чувствовала, что он больше ценит духовные ценности, нежели плотские радости, больше занят утверждением своей веры, нежели своего могущества. Было видно, что он, однако, и не пренебрегает своим долгом власти и думает признании своих заслуг не больше, чем о доблестях своих подданных. Бог поставил его на французский трон, и он работает во имя Его, а значит, ради всеобщего блага.
Флори была во власти этих размышлений, когда Людовик, подняв голову, повернулся к королеве и улыбнулся ей. Флори вспомнила простую веселость короля, его склонность к дружеским беседам, к свободным и откровенным спорам, смех за общим с гостями столом. Вспомнила и о том, как ненавидел он грех меланхолии, считая ее несовместимой с радостной верой, которая должна исходить от христианина.
Ход ее мыслей нарушили знаки, которые делали ей издали. Она узнала Рютбёфа, ответила ему движением руки, но не смогла подойти к поэту, такая была теснота, а их разделяло несколько десятков человек. Удивившись поначалу его присутствию в Туре, она подумала, что Арно, должно быть, поговорил с Маргаритой Прованской о таланте своего друга, и тот, несомненно, был допущен в небольшой круг, членом которого когда-то была и сама Флори. Действительно, бывший менестрель всем своим видом свидетельствовал о принадлежности к королевской свите: об этом говорили и костюм в цветах королевы, и его окружение, состоявшее из тех, с кем Флори часто встречалась раньше в Париже.
Не слишком радуясь перспективе быть узнанными этими людьми, она порадовалась тому, что не может подойти к Рютбёфу, хотя только что была намерена к нему пробраться, и приняла меры к тому, чтобы остаться незамеченной. Для этого она сочла нужным спрятаться за одной из колонн, поддерживавших громадный свод собора.
Расставшись с самого начала церемонии с Беранжер, вместе с которой она пришла на праздничную службу и которую тут же увлекли с собой ее друзья, Флори чувствовала себя совершенно свободной в движениях, насколько окружавшие ее люди позволяли ей сделать в этой толпе хотя бы несколько шагов. Ценой больших усилий она пробралась к облюбованному месту и тут же словно окаменела.
В нескольких шагах от нее вырисовывался профиль стоявшего к ней боком Филиппа!
К своему ужасу, показавшемуся ей знакомым, она поняла, что это он как-то обогнал ее осенью, недалеко от Турского замка. Хотя она тогда его и не узнала, ее проняла точно такая же дрожь. Она не могла ошибиться.
Флори не видела мужа с той поры, когда он февральским утром беззаботно отправился в Понтуаз, куда его звал долг службы при королеве, оставив одних свою молодую супругу и их ребенка… Охваченная горем, она лишь едва заметила его впоследствии у изголовья Готье…
