Гюи Шантеплёр - Невеста „1-го Апреля“
— Вы право нелепы с этим портретом, мой милый друг! — сказал в эту минуту Мишель, стараясь принять тон шутки.
— Мишель прав, Лангилль, — подтвердил радушно г-н Фовель, не бросайте же нас всех ради Сюзи, черт возьми!
— Сейчас, мои дорогие друзья, сейчас… Одну секунду, — сказал Лангилль, отодвигаясь, чтобы рассмотреть свое произведение.
— Мишель, — позвала Сюзанна, — идите полюбоваться.
Мишель послушался приказания и обратился покорно, хотя неохотно, с несколькими комплиментами к художнику.
Пробило половина второго.
— Понмори и Рео явятся скоро… чтобы играть в крокет и в теннис, — воскликнула молодая девушка.
Лангилль привскочил:
— Понмори! г-жа Рео! так рано! Я не знал… Нужно пойти вымыть руки, — говорил он растерянно, — я отвратителен… Не беспокойтесь, Тремор. Милая барышня, благодарю вас за терпение.
Он рассматривал с печальным видом свои выпачканные красками пальцы, затем взял осторожно руку Сюзанны и приложился к ней губами:
— Вы ангел! — добавил он, удаляясь.
Как только он вышел, Мишель встал перед Сюзанной во весь рост со скрещенными руками.
— Сколько раз вы слышали историю о стебле травы и о луче, сколько раз? — спрашивал он с чем-то вроде бешенства.
Сюзанна заупрямилась.
— Но я слышала в первый раз.
— В первый раз!
— Конечно, в первый раз!.. Бедный, бедный, милый Лангилль, вы с ним обошлись грубо! Это неблагородно! А я его люблю, да, я его очень люблю…
— Я его люблю так же, как и вы, поверьте мне… Но мы посмотрим, когда вы услышите пятидесятый раз о стебле травы и о луче… К тому же у него манера говорить с женщинами и молодыми девушками, которая мне всегда не нравилась и меня раздражала.
— У Лангилля?
— Да, у Лангилля… Эти вечные мадригалы… И эта манера целовать вам руку! Разве это прилично?.. Но так как вас это забавляет, не будем об этом говорить.
Сюзанна разразилась смехом.
— Уж не ревнуете ли вы к Лангиллю? — воскликнула она. — Вы! К Лангиллю! Если бы это еще было к…
— К кому, скажите пожалуйста? — перебил Тремор, этот раз выведенный из себя.
Молодая девушка посмотрела на него с удивлением. Она знала понаслышке и даже немного из собственных наблюдений о вспышках дурного настроения Мишеля, но эта выходка из-за Лангилля ее поставила в тупик.
— Не знаю, — ответила она, мужественно встречая опасность, — к кому бы то ни было, но… О! бедный человек, он, находящий нас такими согласными!
— Мне кажется, это его не касается, наше согласие.
Автомобиль Понмори въезжал с большим шумом на посыпанный песком двор. Мисс Северн поднялась.
— Это в первый раз, что мы ссоримся, — сказала она с большим достоинством. — Я вас считала более вежливым.
И она вышла, направляясь к Колетте.
Это действительно была их первая ссора, но уже много дней она висела в виде угрозы, нарушая ровность их обычных отношений. Сюзи не имела времени предаться размышлениям. Появление г-жи Рео и ее сестры, следовавшее почти непосредственно за приездом Понмори, заставило ее поторопиться повести своих подруг к свежей акварели, где она узнавала себя с некоторым удовлетворением.
— Это мило, не правда ли? Он мне сделал немного большой рот, но это мило?
— Это прелестно, Сюзанна, маленькое образцовое произведение искусства по тонкости и грации. Этот славный Лангилль, какой изящный художник!..
Сюзанна бросилась на бамбуковый диван, смеясь, как безумная.
— Тереза, милая Тереза, Мишель ревнует к Лангиллю!
— К Лангиллю? — повторила г-жа Рео, смеясь также.
— О! знаете, наконец ревнует…
И мисс Северн весело рассказала, как все произошло.
— Как бы там ни было Мишель все-таки рассержен, — заключила она с менее торжествующим видом… Но он был неправ, следовательно, я не стану делать первые шаги… а так как и он их не сделает, это будет комично!
Г-жа Рео устремила на молодую девушку выразительный взгляд своих бархатистых глаз.
— Могу я быть вполне откровенна при моей дружбе к вам, Сюзи?
— О! да.
— Ну, тогда, слушайте меня, не занимайтесь расследованием вашей вины и вины г-на Тремора. Но, когда уедут докучные посетители, вложите мило вашу руку в руку вашего жениха и скажите ему: „мне кажется, вы были немного неправы, но сама того не желая, я причинила вам огорчение, и я не могу перенести этой мысли…“ Вы увидите, что он не будет сердиться.
— Однако… — возразила молодая девушка.
Колетта, Лангилль и Понмори, затем г-н Фовель и Мишель заполнили веранду; все спустились в сад, и всякий интимный разговор стал невозможен.
— Я думала, вы возвращаетесь в Сен-Сильвер, — сказала Сюзанна, видя, что Мишель также направляется к крокету.
— Я переменил намерение, — ответил он сухо.
В течение партии, когда Лангилль, увлекшись историей, которую рассказывал г-же Рео, пропустил свою очередь, затем, ошеломленный порицанием Мишеля, не попал в дугу, Гастон Понмори обратил внимание на дурное расположение духа молодого человека.
— Самые лучшие друзья ссорятся во время крокета, — возразила Сюзанна.
И лукавая улыбка осветила ее глаза.
Неужели Мишель серьезно сердился на ни в чем неповинного Лангилля? Но сама не имевшая обыкновения дуться, Сюзи ненавидела эту слабость у других, и вечером, так как Мишель обедал в Кастельфлоре, мысль, забавлявшая ее почти весь день, делала ее теперь угрюмой. Что Лангилль раздражал Мишеля, это было допустимо, но чтобы неудовольствие Мишеля отражалось на Сюзанне, это было возмутительно! Заключение: и чего этот скучный Лангилль не оставался у себя дома!
И молодая девушка меланхолично думала о веселом и счастливом месяце, следовавшем за возвращением ее жениха, о прекрасных прогулках, об увлекательных разговорах, показавших ей нового Мишеля. Как тепло вспоминал он их обоюдное обещание! Каким хорошим товарищем был он! Сначала Сюзи немного боялась Мишеля: она считала его таким холодным, таким серьезным, так выше себя; затем, незаметно, она решила, что он более застенчив, чем суров, более сдержан, чем холоден, и она поняла, что это превосходство без позировки имело свою прелесть.
Она находила удовольствие разговаривать с этим страстным любителем рыться в пергаментах, не презиравшим ее невежества; наконец, Мишель, не желая жертвовать собой Сатане, его великолепию и его деяниям, казалось, понимал, что маленькая Занна могла любить свет и давал согласие, чтобы она в нем забавлялась со всем пылом своей жизнерадостной молодости.
В то время счастливого мира, чтобы найти повод к какому-нибудь упреку, мисс Северн пришлось бы искать долго и много; и тогда даже она могла бы найти лишь такие мелкие поводы, которые конечно не заслуживали, чтобы обращать на них внимание… Эти мелочи пожалуй мучили ее немного больше, чем она в этом себе сознавалась, но она не ведала наслаждения растравлять полученные раны и прилагала напротив усилия относиться к ним с благотворным равнодушием.
