Сьюзен Робинсон - Лорд Очарование
Пэн протянула дрожащую руку и коснулась ножен кончиками пальцев. Она уставилась на рукоятку. Она видела переплетение змеиных колец. Маленький рубиновый глаз вспыхнул. Дыхание ее перехватило и, застыв на месте, она боролась с видением, пока змеи не прекратили извиваться. Тогда она взяла себя в руки и схватила ножны.
Внезапно она увидела, как плывет по воздуху над синей сверкающей рекой. Замок дрейфовал посреди вод, и, как птица, она полетела к нему, пронеслась в открытое окно и дальше вверх по алебастровой винтовой лестнице. Наверху сквозь открытую дверь полированного красного дерева она залетела в комнату, украшенную фламандскими гобеленами. На полу лежали персидские ковры всевозможных расцветок. Над ковром она остановилась. В соседней комнате, перед арочным окном, стоял резной стол, на котором лежали серебряная подставка под перья, чернильница и золотая чаша, инкрустированная аметистами и жемчугом.
Последовали вспышка желтого света и жар. Она зажмурилась от боли, вызванной ярким светом. Открыв их, она поняла, что смотрит на пламя свечи в позолоченном стенном подсвечнике и перевела взгляд дальше.
Из темноты вышел человек в алых одеждах. Худой мужчина с золотистыми волосами, священник. Человек остановился в круге света, отбрасываемого факелом. Он улыбнулся, и эта улыбка, так походившая на улыбки людей, которых можно встретить в темных переулках после полуночи, заставила ее похолодеть. К ее удивлению, он высвободил руки, спрятанные в свободных рукавах его сутаны, и дотронулся до ее лица.
— Acheté, cher, Жан-Поль, mais très beau. — Человек в алом извлек золотой с рубином кинжал из своего рукава. — Un cadeau.[67]
Факел вспыхнул, и Пэн мигнула. Когда зрение ее восстановилось, она была посреди руин, залитых лунным светом. Ее окружали воины, и она оказалась перед человеком с золотистыми волосами и обжигающей яростью в его пристальном взгляде. Они стояли друг против друга на расстоянии длины их клинков, И она поигрывала рукояткой змеиного кинжала.
— Иисусе, Anglais, ты дорого стоил мне этой ночью.
— И кардиналу Лотарингскому тоже, надеюсь, — сказал другой.
— Infortuné, mon fils.[68] Твой расторопный ум вынес тебе смертный приговор.
Она почувствовала головокружение, и в глазах ее почернело. Когда к ней вернулось зрение, она оказалась за окном спальни. Она осмотрелась вокруг и поняла, что висит надо рвом, цепляясь за стену из белого камня. Над ней высились башни замка с его коническими шиферными крышами, фронтонами и башенками. Она забралась на подоконник, распахнула окно и тихо соскочила в комнату.
На возвышении стояла кровать, украшенная синим с золотом шелком. В камине потрескивал затухающий огонь. Она пронеслась к кровати, погладила кинжал и кончиком лезвия разрезала балдахин. На кровати безмятежно спал хозяин спальни. Она раздвинула складки балдахина и хладнокровно стянула покрывало со спящего.
Это оказался старик с тонзурой[69] священника. Он всхрапнул и перевернулся на спину. Кинжал, казалось, прыгнул ей в руку. И с силой опустился. Она почувствовала, как он попал в цель и пронзил тело. Он скользнул между ребрами и вошел в тело по рукоятку. Старик захрипел. Его глаза распахнулись в тот самый момент, когда он умер. Его последний взгляд был направлен на нее.
Она улыбнулась, высвободила кинжал и вытерла лезвие о грудь мужчины и о покрывала. Потом вытерла кровавые пятна со своей собственной черной одежды. И двинулась назад. Не торопясь, поправила балдахин и бросила последний взгляд на тело. Кровь казалась черной и влажно блестела. Пэн покачала головой. Отвращение скрутило ее, и она снова почувствовала головокружение. Тошнота подступила к горлу, и она согнулась пополам.
— Пэн!
Она слышала Тристана, но ее слишком мучили головокружение и тошнота, чтобы ответить. Она услышала стук своих зубов и рыдания. От этих звуков она открыла глаза. Она была на полу в объятиях Тристана окруженная своими людьми. Сниггс забрал кинжал и запихнул его в свой джеркин. Собрав всю свою волю в кулак, она вырвалась из рук Тристана, тотчас вскочила на ноги и повернулась к нему лицом, дрожащая и разбитая.
— Пэн, что случилось?
— Убийца.
Услышав эти слова, Дибблер и остальные окружили Тристана и навели на него свое оружие. Он едва взглянул на них и снова пристально поглядел на нее.
— Пэн, я не убийца. Почему ты говоришь такие вещи?
Пэн ткнула в него дрожащим пальцем:
— Ты рискнул и проиграл. Ты должен был понимать это, но, без сомнения, думал, что мой дар покажет мне только то, что я хочу видеть. Ты уничтожил себя, священник, теперь я знаю истинную глубину твоего зла.
Тристан попытался приблизиться к ней, но был остановлен наконечником пики.
— Я должен остановить этого убийцу прежде, чем он отправится в Англию. Он может быть уже сейчас на Покаянии.
Пэн почти не слушала его. Позвав Видл, Пэн задержалась на пороге, пока девушка открывала дверь:
— Пусть это убьет меня, но я выполню свой долг. Ты поплывешь со мной в Англию, где министры королевы, без сомнения, заключат тебя в Тауэр и вытрясут из тебя правду.
— Кровь Господня, женщина! — Тристан отбросил пику в сторону, но другая заняла ее место. — Пенелопа Грейс Фэйрфакс, ты позволяешь французскому шпиону бродить на свободе и помогаешь ему убить Сесила.
— Тебе больше не удастся сбить меня с толку своими распрекрасными сказками, любезный. — Пэн чувствовала себя беспомощной, беспомощнее больного чумой, но держала спину прямо, а голову высоко. — Тебе больше не очаровать меня. Твое волшебство умерло, так же как и моя любовь.
Глава 14
Кристиан де Риверс смотрел в окно большой с высокими потолками комнаты в Фале, его пристальный взгляд застыл на краю леса за пределами поместья. Морган отсутствовал почти три недели, и он ожидал известий от Иниго о том, как продвигаются поиски на море. Он услышал топанье каблучков по полированному деревянному полу. Повернувшись, он увидел, как его жена Нора вошла в комнату со шпагой в руке.
Улыбнувшись, она подошла к нему и выписала лезвием восьмерку. Шпага свистнула в воздухе, когда она отдавала ему салют.
— Уроки закончены? — спросил он.
— Для меня, — сказала Нора. — Но близнецы умоляли дать им шанс.
Кристиан нахмурился.
— Они слишком молоды.
Нора прижала палец к губам, затем рассмеялась.
— Учитель фехтования дал им деревянные шпаги, и я приказала, чтобы он приглядывал за ними ежеминутно. Элизабет и Джехан обещали повиноваться. Никаких известий?
Он повернулся к окну.
