Мэри Пирс - Горький ветер
— А они к нему ходили?
— Ходили к нему? Да! Они там проторчали полдня, как будто старые приятели, по крайней мере, по их речам можно было так подумать.
— Они так ведут расследование, — сказал двоюродный брат Эмери Хамфри Батли. — Они дадут ему почувствовать себя в безопасности, а когда он себя выдаст, тут же и сцапают, как кошка мышку.
— Если бы я встретил Маддокса у себя во дворе, — сказал Эмери со свирепым видом, — он бы за пять секунд рассказал мне всю правду!
Когда поползли слухи, Бетони была в Уилтшире. Вернувшись, она увидела, что они распространяются, как наводнение.
— Кто все это заварил? Эмери Престон, полагаю?
— Без сомнения, — сказала мать. — Но лучше всего просто не обращать внимания.
— К Тому и Линн кто-нибудь заходил?
— Мы с Диком — два дня назад, но твой отец вдруг стал так занят, что не может найти времени.
— Ну да, — сказал Джесс, избегая встречаться взглядом с Бетони. — А какая в том польза, если я к ним пойду?
— Я всегда говорила! — воскликнула бабуся. — Я всегда говорила, что он плохо кончит. Дурная кровь, тут уж ничего не поделаешь.
— Так что теперь он постарался и уже приговорен? — со злостью сказала Бетони. — И своей собственной семьей!
— Мы не настоящие родственники, — сказал дед. — Мы взяли его из милости.
— И он сам порвал с нами, — сказал Джесс, — живет с этой девчонкой Мерсибрайт, а мы за него краснеем.
— Мне за него не стыдно, — сказала Бетони.
— Не обращай внимания на отца, — попросила Бет. — Иди навести их. Они должны знать, что у них есть несколько друзей.
— Да, мама, сейчас пойду.
Выехав на главную дорогу, она свернула к Джеку Мерсибрайту, и остальную часть пути они проехали вместе. Когда они приехали в Пайкхаус, Том сидел на крыльце, глядя, как садится солнце, освещая багрянцем церковь на краю Истери.
— Ты ее видишь? — спросила Бетони.
— Думаю, да! — сказал он, улыбаясь. Закатные краски играли на его лице. — Такие закаты здесь в последнее время! Почти такие же красивые, как зимой. Но кроме света, я кое-что вижу.
В освещенной лампой комнате Линн, у которой был уже большой живот, медленно ходила взад-вперед, готовя ужин. Том встал с кресла и внес его в дом. Он поставил его у стола, нащупывая дорогу.
— Ты слышала, что обо мне говорят в Хантлипе?
— Конечно, слышала. Просто сказки!
— Значит, ты в них не веришь, Бетони?
— Ни единому слову!
— Многие, однако, хотели бы, — сказал Джек, который стоял, прикуривая трубку и разглядывая Тома сквозь дым. — Что до меня, то если и вправду ты укокошил Тилли Престон, не знаю, стал ли бы я тебя винить. Такие девицы, как она, всегда нарываются на неприятности.
— Отец! — сказала Линн, сверкнув на него глазами. — Что ты такое говоришь!
— Думается, он меня проверяет, — сказал Том. — Полицейский делал то же самое. Но так меня не поймать, потому что я никогда к ней не притрагивался, ни случайно, ни намеренно, хотя если бы даже и сделал это, то не признался бы.
— Не беспокойся, — сказал Джесс. — Я скорее поверю тебе, чем тому, что говорит Престон.
— Полиция пытается разыскать Тилли, но что, если они не найдут ее? Что они сделают, если она не объявится?
— Что они могут сделать, если, кроме слухов, ничего нет? Если ты невиновен, тебе нечего бояться.
— Ожидание и неопределенность, — сказал Том. — И еще эти слухи могут никогда не замолкнуть.
— Забудь об этом, — сказал Джек. — Нечего прислушиваться и огорчаться из-за таких сплетен. Это меньше чем простой дым из печной трубы. А тем временем нам нужно надеяться на лучшее, что эта твоя женушка все же объявится.
— Не думаю, что это случится, — сказал Том.
— Вот как, почему же?
— Не знаю почему. Просто не знаю.
Джек не сказал больше ничего, и Линн как раз попросила его отложить трубку, потому что тарелки, полные супа, уже стояли на столе. Но во время ужина Бетони заметила, что его взгляд подолгу останавливался на лице Тома, и когда они ехали домой позже вечером, она спросила Джека, есть ли у него какие-нибудь сомнения.
— Сомнения? Да. А у вас?
— Я никогда не слышала, чтобы Том солгал.
— Все лгут, особенно когда попали в беду.
— Значит, вы считаете его виновным?
— А вот этого я не говорил. Я так не считаю. Я только сказал, что у меня есть сомнения. Должен сказать, что они у меня всегда будут, если эту Тилли не найдут.
— Вы не можете сильно сомневаться, иначе вам будет страшно за Линн.
— Нет, я не боюсь за нее, потому что уже сказал, если Том и убил Тилли, то, значит, она сама его довела.
— Я не думаю, что он убил ее. Он не смог бы, я уверена.
Она мысленно вернулась в тот день в начале года, когда заходила к Тому в Пайкхаус, в тот день, когда он сказал ей, что Тилли ушла и что он стал слепнуть.
— Я бы узнала, — сказала она. — Я бы это почувствовала где-то в глубине души.
Через несколько дней Майкл заехал к Бетони в Чепсворт-парк и повез ее на ленч в «Старый плуг».
— Есть хорошие новости о ферме Кингсмор. Я смогу стать ее хозяином после Рождества, так что к тому времени, когда мы вернемся из свадебного путешествия, нужно будет подождать всего один-два месяца, прежде чем мы сможем туда переехать. А пока мы поживем в Кингз-Хилл-хаусе. Как ты, сможешь потерпеть?
— Если твоя мать сможет, то и я смогу.
— Не похоже, чтобы ты обрадовалась, — сказал он. — Ты недовольна Кингсмором?
— Разумеется, довольна. Просто я беспокоюсь за Тома.
— Ну да, мне нужно было знать. Так что отметим! — Он поднял свой бокал и отпил шампанское. Он пытался освободиться от раздраженности. — Есть правда во всех этих обвинениях?
— Нет, абсолютно никакой.
— Ты кажешься слишком уверенной.
— Это просто злые сплетни. Время от времени на Хантлип такое находит. — И помолчав, она добавила: — Боюсь, тебе очень неприятно, Майкл. Ты женишься не сам по себе — ты женишься на девушки из семьи, о которой сейчас говорят с ненавистью.
— Хантлипские сплетни меня не волнуют, хотя я согласен, что все это крайне неприятно. Все равно скоро я увезу тебя отсюда и ты сможешь оставить все это позади.
— Ты не понимаешь, — сказала Бетони. — Я не хочу быть в стороне от этого. По крайней мере, до тех пор, пока это тяготеет над моей семьей. Думаю, нам придется еще немного подождать.
— Разве мы не ждем уже достаточно? Черт побери! Ваш священник уже сделал оглашение в церкви.
— Мне это не правится.
— Послушай, — сказал Майкл и вдруг повысил голос. — Я не собираюсь жертвовать своим медовым месяцем ради кого-то или чего-то, а меньше всего из-за твоего брата. Он впутался черт знает в какую историю и пусть сам винит себя в этом.
