Людмила Сурская - Норильск - Затон
— Похоже, Лиза права, Илья, нам судьба мотает и мотает, указывая дорожку, только по ниточке иди.
— Конечно, я права, надо искать, друзья.
— Давайте попробуем, — махнул, соглашаясь Дубов.
— Вот и ладно.
— Может, права ты Лизавета, похороним её по-человечески.
— Ребята, звонят в дверь. — Вздрогнула Лиза от неожиданно раздавшейся громко трели колокольчика.
— Точно, звонок. — Вскочил Илья. — Извините, кажется, привезли продукты.
— Илья, я там тоже заказ делал, разберись за одно.
— Ладно, побежал я, а то ребята не подойдут к двери. Наверняка побоятся пока в чужой квартире хозяйничать.
Через минуту уже слышно было, как он кричал от двери. — Илья, помоги мне. Тимка и ты беги, тебе тоже есть что нести.
— Лиза, как я рад, — прижался Тимофей опять щекой к её волосам. — Сын, внук, разве я мог надеяться и мечтать о таком счастье. Даже в самых вольных мечтах, я не мог предположить такое. Крутясь, бессонные ночи наполёт, на холодной пустой кровати, думал, найду, отобью у твоего мужа, заберу тебя с детьми к себе, и будем жить. А тут всё моё.
— Мозговой, ты точно не меняешься. Или всё, или ничего.
— Ты преувеличиваешь. Я, конечно, максималист, но… Он так на меня похож, мой сын. — Не выдержав правильного курса, восторженно заявил он.
— Это точно.
— Я то гадал, кого он мне напоминает. — Прищурил счастливые глаза, словно боясь его расплескать или потерять, а из узких щёлочек не выпрыгнет, Тимофей.
— В зеркало почаще надо было смотреться, глядишь, раньше бы до правды дошёл. — Засмеялась счастливо она.
— Неужели я такой же был?
— Ты и сейчас такой, ну может, чуток рога жизнь обломала.
— Мам, — зашёл, постучавшись, сын. Он помедлил, соображая, как обратиться к Тимофею Егоровичу, а они ждали, хитро смотря на волнующегося парня. — Пап, — наконец выдавил он. — Всё готово. Идёмте в столовую, мы накрыли стол, давайте поужинаем.
— Садитесь, Илюша, без нас. Мы подойдём, руки только помоем. Покажи Тимоша, где у тебя мойдодыр запрятан.
— Без проблем. Давай за мной, — повёл он её, попутно демонстрируя квартиру, к ванной.
— Парень волнуется, Тимофей. Для него это тоже не самый простой день. — Шептала между делом она.
— Я понимаю.
— Вырос безотцовщиной, бился за это с малолетства, никогда не упрекая меня и не жалуясь. Спрошу откуда синяки и ссадины, ответ один у него, мол, упал. А я то знаю в чём причина, плачу, а чем помочь не знаю.
— Прости.
— Знаешь, ведь молодость беспощадна и бессердечна. Он много натерпелся… И вдруг вот так на ровном месте узнать, что у него тоже всё, как у людей. Мать и отец в наличии. Ещё и какой отец о-го-го. А мать не просто трахал, а и любил. Ваша с Ильёй история уже превратилась в легенду затона. Всегда ухаристый сынуля в растерянности.
— Лиза, я что-то должен сделать, сказать? Он уже взрослый мужик, а у меня нет опыта. Ты подскажи. А то я обалдел от счастья, ничего не соображаю.
— Поговори с ним, приласкай.
— Он не обидится?
— Илья всю жизнь мечтал об этом. Я уверена, уткнётся в тебя и засопит. Ты только притяни его к себе, дорогой. Он хоть и большущий, но твои руки ему ох, как нужны и твоя отцовская любовь тоже.
— Я попробую.
— И про внука не забудь. Тот набрал и твоих, и Дубова генов. Намного спокойнее, конечно, своего отца. Этого главное не пересластите.
— На мальчишку ещё время хватит, лишь бы небеса жизнь не отобрали.
— Поторопимся, а то сама не люблю, когда всё стынет.
— Подожди, — обнял он её, пытаясь поцеловать.
— Не торопись заводить часики.
— Лиза, ты в молодости не была такая осторожная, как сейчас. Чего уж теперь-то так прятаться. Нет ни родителей в живых, ни запаса жизни, — раздражённо буркнул он.
— Ты уже второй раз попрекаешь меня моим прошлым, — предательски зазвенел её голосок. — Боже! Как стыдно… Я ж предчувствовала…
Она откинулась головой на стену и закрыла лицо руками. Он оскорбил её до глубины души. Такое его поведение, она считала бесчеловечным.
Мозговой вздрогнул. Кровь прихлынула к его лицу. Ему было неловко. Вот язык без костей. Он помолчал, придумывая, как выкручиваться.
— Оно наше прошлое, — уточнил он, — и это не так. Ты моя жена.
Она откачнулась от стены, опустила руки и выпрямилась.
— Нет, я гулящая девка, пускающая тебя в своё окно, — вдруг жёстко сказала она, поджав дрожащую губу.
— Лиза, — побелел он. — Лиза, что ты говоришь?!
— Не подходи, — выставила она руки вперёд, предупреждая его порыв.
— Лиза!
— Идём, ребята ждут, — сказала она твёрдо.
— Лиза?!
— Но она, не слушая его, пошла вперёд.
Зачем же из-за пустяка сцены устраивать? Глупость какая-то, ей Богу. Так-то оно так, а сердце колотилось и в висках тоже. Замирая от страха и старательно перебивая его натянутой улыбкой, он отправился следом. Семья сидела в ожидании их, за празднично накрытым к ужину столом. Оказалось, что у Мозгового нашлись и красивые сервизы, и хрустальные фужеры со стаканами, скатерти и салфетки.
— Мама может желание загадывать, — захлопал в ладоши Тимоша, когда все устроились за столом, — она сидит между папой и дедом Ильёй.
— Посмотри внимательнее, может, еще кому с желанием так несказанно повезёт, как и твоей маме, — потрепала внука Лиза. Она отводила взгляд от расстроенного Мозгового, старательно делая вид, что ничего не произошло. Только пылающие щёки выказывали её непростое состояние.
— Ой, бабушка тоже, — вскочил опять внук. — Она сидит между дедом Тимофеем и мной. Что же у нас получается?
— Кавардак получается, надо как-то определиться, а то сегодня на зов прибежали мы оба. — Предложил Илья. Давайте я буду младшим, а Илья Семёнович старшим.
— С Тимофеями проще. — Поддержал зятя Дубов. — Один Тимофей, другой Тим, Тимошка.
— А с мамой и бабушкой?
— Точно Тимка, мы с отцом упустили этот вопрос. Бабуля, — Лиза, Лизавета, а мама твоя Тимошка как?
— Лизонька, Лизунчик.
— Вот и разобрались, — поднял большой палец Дубов в знак одобрения внука.
— Ура! Мы их победили.
— Кого?
— Обстоятельства.
— Молодец, — погладил его дед Илья.
— Давайте уж есть, а то у меня кишки взбунтуются, — пожаловался он взрослым.
— И правда, стынет же всё, — засуетилась Лиза, незаметным движением убирая с себя руку Тимофея. — Ребята старались. Давай Дубов разливай и все по слову для порядка. Нам с Лизонькой вина, мы горькую не пьём.
Дубов, присмотревшись к возбуждённой с горящими щеками Лизе и вялому не участвующему в общем разговоре Тимофею, предположил, что у ребят не заладилось с чем-то. Или произошло непредвиденное. Но оба держатся не ломая всем остальным праздник.
