Джиллиан Хантер - Дьявольские наслаждения
— Думаю, что нам надо потихоньку уйти…
— Поздно, — прошептал он, глядя в окно, через которое попал в комнату.
Эмма похолодела и подошла к нему.
— Ты о чем?
— Лестницы нет. Эта маленькая беспризорница меня надула.
Эмма высунулась в окно из-за его плеча.
— Беспризорница? — До нее не сразу дошло сказанное им, потому что даже сквозь одежду его близость волновала. — Господи, Эйдриан. Неужели ты вовлек в эту историю Харриет и она тебе помогла? Какое бесстыдство…
— Я хотел тебя увидеть. А попросить было некого. — Он смущенно пожал плечами и запустил руку в волосы.
Этот жест разбудил в Эмме материнские инстинкты. Сколько раз ей приходилось утирать братьям разбитые носы, перевязывать ссадины и чинить игрушечные мечи! Она приобрела ценный опыт в познании мужского характера и знала — необходимо щадить мужское самолюбие. В мужчине уживаются гордость и ранимость, трудно поддающиеся пониманию грубость и жестокость с доблестью и самопожертвованием. Она всегда требовала, чтобы братья умели за себя постоять, а при этом пряталась поблизости, чтобы прийти на выручку, если понадобится. Она заставляла их самим искать выход из опасных проделок.
И вот сейчас — невероятно, но это так — она противостоит тем самым мужчинам, которых всю жизнь опекала.
Эйдриан рассмеялся:
— Похоже, мне придется искать другой способ, чтобы скрыться.
— Ты смог бы влезть вон на то дерево? — с беспокойством спросила Эмма.
— Я и сонный мог бы на него влезть, — ответил он. — Но чем это мне поможет, когда внизу на скамейке сидит Дрейк и курит сигару?
— Дрейк? Ты уверен?
— Если только это не курящий в саду гном.
— Не помню, чтобы Дрейк когда-нибудь сидел под окном. Что прикажешь с тобой делать?
Эйдриан натянул рубашку и брюки.
— Я потихоньку спущусь вниз, а если меня заметят, то скажу, что только что вошел в дом.
Она покачала головой:
— Входить в дом без приглашения неприлично, и тебе никто не поверит.
Он поцеловал ее в макушку.
— Не более неприлично, чем то, что мы делали, поверь мне. Передай мне сапоги, дорогая. Что бы со мной ни случилось, это того стоит.
Покраснев, она нагнулась и сунула руку под кровать, но тут же оказалась зажатой между его ног. И они снова целовались. И с таким жаром, словно у них было полно времени, чтобы утолить страсть.
— Я ухожу. — Он, наконец, отпустил ее. — Но знай, это меня убивает. Я вернусь, как только улажу все с твоей семьей. Ох, Эмма, как же мне не хочется уходить!..
Она посмотрела на окно:
— Может, Дрейк уже ушел? Я проверю.
— А я проверю, что делается за дверью. Через пятнадцать секунд все стало ясно.
— Он еще там! — воскликнула Эмма.
— На лестничной площадке устроился Хэмм и, судя по всему, расположился на всю ночь, — угрюмо сообщил Эйдриан.
— Это ловушка. — Эмма прижалась спиной к стене. — Эйдриан, мы попали в ловушку Боскаслов.
Он огляделся:
— Здесь есть потайная дверь или каморка, куда я мог бы спрятаться?
— К сожалению, нет, — прошептала она.
— Твои братья каким-то образом прятались в свое время, ведь правда?
Она бросила на него сердитый взгляд.
— Сейчас ни к чему обсуждать эти прискорбные обстоятельства.
— А куда ведет эта дверь? — Эйдриан указал на гардеробную.
— Там спит моя служанка, но не смей туда входить. Ей сорок два года, и мужчин в своей комнате она никогда не принимала.
Он встал на колени и посмотрел в замочную скважину.
— Там уже двое мужчин и никакой служанки.
— Что? — Не поверив Эйдриану, Эмма сама посмотрела в глазок. — Господи, помоги! Это Грейсон и Уид.
Эйдриан выпрямился и печально рассмеялся.
— Выходит, это засада. Нам ничего не остается, как выйти к ним вместе. Путей к спасению нет. Девон наверняка сторожит у парадного входа.
Эмма поднялась с колен.
— Я скорее останусь в своей комнате до конца жизни, чем посмотрю в лицо братьям. Они превратят мою жизнь в ад, смакуя все подробности.
— Ты ни в чем не виновата, — попытался успокоить ее Эйдриан и кисло пошутил: — Порке подвергнусь я. Ты уж позаботься о моих достойных похоронах, хорошо?
Эмма побледнела, представив себе схватку в спальне между Эйдрианом и братьями. Ей остается лишь молиться, чтобы они сдержали свою ярость и вспомнили, что в доме живут ученицы, которых она, их наставница, предала. Скандал, в который она угодила, утром будет во всех подробностях известен всему Лондону. Эмма представила ликование Элис Клипстоун, когда та узнает, что ее соперницу уличили в любовной связи.
Но Эйдриан прав. Поймают их или нет, но украденная ночь любви того стоила. Любовь Эйдриана значила для нее больше, чем репутация.
Он — любовь ее жизни. И он нуждается в ней.
Эйдриан отошел от двери, и она последовала за ним.
— Ты ошибаешься, — тихо сказала она, — выпороть они захотят меня, в отместку. Ведь я постоянно их муштровала.
— Прости, я не понял? — Он с удивлением воззрился на нее. — Твои братья тебя?..
— Да нет же, не физически. Но мне придется выносить их насмешки всю оставшуюся жизнь. Этим подлецам больше всего хотелось поймать меня на чем-то запретном после тех нравоучений, какие я на них изливала. Я называла себя моральным оплотом семьи и вот…
Он схватил ее за руки:
— Эмма, это моя вина. Это я втянул тебя в эту историю. Скажи, ты захотела бы связать свою жизнь с кем-нибудь еще?
— Нет, разумеется. — Она горестно улыбнулась. — Хорошо. Мы встретимся с ними вместе. Мы будем смелыми…
Кто-то тихонько постучал в дверь ее апартаментов. Она охнула — ей сделалось страшно.
— Мне открыть? — спросил Эйдриан.
— Спрячься в шкафу и не выходи, пока я не велю, — прошептала она в ответ. — Может, мне удастся уговорить того, кто пришел, уйти.
Он горько рассмеялся:
— Ты думаешь, это поможет?
Она с трудом сглотнула слюну.
— Я думаю, что у Наполеона была большая возможность удрать с Эльбы, чем у тебя выйти отсюда незамеченным. — И храбро сделала два шага к двери.
Эйдриан очутился перед ней, прежде чем она успела ему помешать.
Он посмотрел ей прямо в глаза. Она выглядела такой спокойной и уверенной, что он на секунду заколебался. Хватит ли у него выдержки и дипломатичности? Да и его манеры оставляют желать лучшего. Но мужская гордость победила, и он открыл дверь.
Глава 15
Хит вошел в комнату служанки, откуда вела дверь в покои Эммы — там, в тесной каморке нетерпеливо топтался Грейсон.
— Что-нибудь интересное заметил?
