Мэри Кингслей - Маскарад
– Я знаю, но…
– Никаких «но». Попробуй еще раз, неужели ты так не уверена в своих силах?
– Я буду, верна тебе, если и ты не будешь мне изменять, – зло выпалила Бланш.
– Браво! – воскликнула Катерина и зааплодировала. – Прекрасно, а теперь повтори то же, только с соответствующим выражением лица, и мы двинемся дальше. Чем больше ты злишься на человека, тем сильнее ты его любишь, не так ли?
– Я не знаю, – тихо сказала Бланш и опустила голову.
На мгновение она стала той, безнадежно влюбленной девушкой, которую играла. Бланш не ожидала, что такое мимолетное чувство заставит ее произнести слова совсем по-другому, заставит ее иначе посмотреть на вещи, как будто она и вправду была влюблена.
– Хорошо. Еще раз.
– Еще раз, – согласилась Бланш и покорно стала вслух читать роль. И хотя то странное чувство ушло и не было шквала эмоций, теперь она знала, что от нее требуется. Сейчас в ее голосе звучали нотки обвинения, которых не было прежде. Но сможет ли она говорить так на сцене? И зачем только она согласилась играть эту роль?
К ним подошел Лестер.
– Катерина, ты обещала порепетировать со мной.
– Я занята, но ты прав. Извини Бланш, мне нужно идти.
Бланш вздохнула с облегчением. Наконец то она сможет отдохнуть.
– Конечно, иди. Я пока отдохну.
– Но ты еще не все выучила, – Катерина посмотрела вокруг. – Если бы кто-нибудь… А-а-а, мистер Смит!
Саймон спускался с сеновала и не обратил на них никакого внимания.
– Мистер Смит! – снова позвала Катерина, и на этот раз он обернулся. Наверное, под этим именем он был известен этой труппе.
– Да, Катерина? – откликнулся он и направился к ним.
Рядом с нею сидела Бланш, она подтянула колени к подбородку и спрятала лицо.
– Нам нужно ваша помощь, – Катерина протянула ему листы бумаги. – Вы лучше знаете эту сцену, порепетируйте ее с Бланш. Вот, садитесь.
– С удовольствием, – сказал он с улыбкой, когда Катерина ушла. Но когда Саймон увидел, какую роль дали Бланш, он помрачнел. Значит, ему придется репетировать с ней, несмотря на то, что он был категорически против ее выхода на сцену, несмотря на то, что это была любовная сцена. Что ж, он совсем не против.
– Не затрудняйте себя, если вам не хочется репетировать со мной, – сказала Бланш сухо.
Саймон взглянул на нее. Они практически не разговаривали с того дня, когда он сообщил ей о своем желании уйти. Решил, что так будет лучше для них обоих. Но как же ему недоставало Бланш! Он скучал по ее улыбке, ее желанию помочь всякому, кто нуждался в помощи, по ее иногда резким суждениям о жизни. Ему хотелось держать ее за руку, дотрагиваться до волос. Да поможет ему Бог, похоже, он пропал.
– Вы выучили роль? – спросил он, наконец, поняв, что молчание затянулось и Бланш смотрит на него.
– Да, почти.
– У вас хорошая память. Ну что ж, давайте начинать – сказал Саймон и прочитал первую строчку. Бланш ответила с непривычным для новичка воодушевлением и мастерством, чем сильно поразила Саймона. Это была не Бланш, которую он знал: смело, убегавшая с ним от солдат, преодолевшая трудности на пути к убежищу. Сейчас на ее губах легкая, дразнящая улыбка, глаза играют под длинными пушистыми ресницами. Она стала кокеткой, в ее словах смешались невинность и чувственность. Откуда все это, задавал себе вопрос Саймон. Какой мужчина смог заставить ее – ВЛЮБИТЬСЯ?
– Саймон, – позвала Бланш нетерпеливо, и он понял, что она ждет, когда он начнет читать свою роль – Ты будешь продолжать или нет?
– А-а-а, да.
Он посмотрел в лист бумаги, хотя знал роль наизусть.
– Мое сердечко, – начал он задушевным голосом и придвинулся ближе, – ты же знаешь, что у меня никого нет, ведь я люблю тебя.
Бланш играет так хорошо, но он не должен верить. Это всего лишь пьеса.
– Я бы хотела поверить вам, потому что тоже вас люблю, – произнесла Бланш и несмело взяла его руку. В амбаре было жарко, неудивительно, что рука была горяча.
– И зачем нам расставаться? – Саймон преподнес ее руку к губам. У Бланш перехватило дыхание в следующую секунду то, что было всего лишь словами пьесы, для Саймона стало реальностью. Ее пылающая кожа, которой касаются его губы, его руки все стало реальностью.
– О, любовь моя, – прошептал он и снова припал к ее руке. Бланш сделала попытку вырвать руку, но Саймон ее удержал. Скоро он покинет Бланш, это будет одним из самых трудных моментов в его жизни. Но сейчас она была рядом, и как бы больно ему ни было, он не променял бы эту боль ни на какие сокровища мира.
– Саймон, – прошептала Бланш.
– Что, принцесса? – спросил Саймон, продолжая целовать ее руку.
– Этого нет в пьесе.
Она снова попыталась вырвать руку, но он не позволил.
– Я должен остановиться?
– Д-да.
Саймон посмотрел на Бланш. Ее щеки горели, глаза стали огромные, как блюдца.
– А если я не остановлюсь?
– Я закричу.
– Я не верю вам, принцесса, – снова сказал Саймон. Он не выпускал ее руку.
– Саймон, это всего лишь роль.
– Только не для меня, – произнес он и наклонил голову. Ее губы были так близко, сладкие, зовущие. Он наклонялся все ближе. Как вдруг кто-то начал аплодировать.
– Браво! Браво!
Жиль стоял совсем близко.
– Не совсем то, что написано в пьесе, но впечатляет. Думаю, я скажу Томасу, что эту сцену надо играть именно так.
– Нет, – сказал Саймон и встал. Бланш выскользнула из его объятий.
– Мальчик, это моя труппа, и я решаю, что и как следует играть.
Саймон сжал кулаки. Он не позволит, чтобы кто-нибудь другой целовал Бланш. Никогда.
– Нет, – повторил он и угрожающе надвинулся на Жиля.
Тот задумчиво посмотрел на него.
– Да, возможно у Томаса не получится так хорошо, как сыграл ты.
– Саймон, – сказала Бланш. Он обернулся и увидел, что она сидит на скамейке, сложив руки на коленях. – Это всего лишь пьеса.
– Все ясно, поищите себе кого-нибудь еще, чтобы порепетировать, у меня есть дела поважнее.
– Саймон! – закричала ему вслед Бланш, – не надо…
– Оставьте его, мисс, – сказал Жиль и взял ее за руку, – ему надо отвлечься.
– Вы не понимаете. Он уйдет.
Бланш попыталась вырваться, чтобы догнать Саймона.
– Ему опасно оставаться здесь, – голос Жиля звучал очень мягко.
– Но… Я тоже не могу остаться, театр – это не для меня.
– Думаю, ты ошибаешься, девочка. Актер обнял ее и повел в глубь сарая.
– Пойдем, я скажу Томасу, чтобы он порепетировал с тобой.
Бланш остановилась.
– Я не буду играть сегодня вечером, – сказала она.
Как она может выйти на сцену в то время, когда Саймон уйдет, возможно, навсегда! Она не сможет спокойно играть роль, как будто ничего не случилось.
