Виктория Холт - Дьявол верхом
Марго оказалась права. Я была удивлена, глядя на переделанное платье из голубого шелка, газа и кружев. Хотя я не сомневалась, что оно будет выглядеть более простым в сравнении с другими, но это было настоящее бальное платье, и оно не нанесло почти никакого урона моему кошельку и совсем никакого – моей гордости.
Бал должен был происходить в старом зале, а граф – принимать гостей наверху большой мраморной лестницы. Торжество предстояло грандиозное даже по здешним стандартам – ведь на балу собирались объявить о помолвке графской дочери!
Я жалела Марго, которую впервые представят виконту и скажут: "Это твой будущий муж". Так было принято у аристократов, и я радовалась, что не принадлежу к их числу.
За день до бала произошла ночная тревога. Рано утром я услышала голоса на лестнице. Я открыла дверь и выглянула наружу.
Шум доносился из апартаментов графини. Я услышала усталый голос графа:
– Моя дорогая Ну-Ну, все это уже неоднократно случалось. Вы знаете, что это просто нервы.
– Нет, мсье граф, это не так. Она мучилась от боли. Я дала ей успокоительное, но оно не подействовало. Это настоящая боль, и я хочу, чтобы ее осмотрели врачи.
– Ну, так пошлите за ними.
– Я сделаю это без отлагательств.
– Тогда вам незачем так волноваться, Ну-Ну, и будить меня в такой час.
– Я знаю мою девочку. Она нуждается в помощи.
– Это не основание, чтобы поднимать шум на весь дом из-за crise de nerfs[53].
– Дело гораздо серьезнее.
– Вы же знаете, Ну-Ну, что послезавтра будет бал в честь моей дочери. Вот ее мать и хочет привлечь к себе внимание.
– Вы безжалостный человек, мсье граф.
– В подобных обстоятельствах приходится быть таким. Если бы вы проявляли больше твердости, возможно, эти приступы прекратились бы.
– Я все-таки пошлю за докторами.
– Делайте, как вам будет угодно.
Я осознала, что подслушиваю, и, пристыженная, вернулась в комнату. Бедная графиня! Ею пренебрегали, и, она, очевидно, пыталась пробудить к себе внимание с помощью своего слабого здоровья. Но если она пыталась привлечь внимание мужа, то использовала неверную тактику. Ей следовало бы проявить большую твердость духа, как это сделала я…
Я тут же взяла себя в руки, отогнав эти мысли и понимая, что я все больше и больше впутываюсь в дела семьи. С таким человеком, как граф, женатым на такой женщине, как графиня, это могло кончиться весьма плачевно. Я знала это и тем не менее все сильнее вмешивалась в их жизнь.
В тот же день прибыли врачи. Ну-Ну поджидала их и сразу же отвела к хозяйке. Графа не было в замке, но врачи изъявили желание подождать его.
* * *
Марго и я провели вечер вместе. Когда суета с платьем окончилась, она стала менее веселой.
– Интересно, как выглядит Робер? – сказала она.
– Странно, что ты никогда его не видела.
– Думаю, что видела, когда мы были детьми. Поместья его семьи находятся к северу от Парижа. По-моему, Робер как-то посещал нас, когда мы были в столице. Этот скверный мальчишка съел все gateaux[54], в том числе с кремом, которые я приберегала для себя.
– Не очень благоприятное начало для брачного союза, – заметила я и добавила: – Люди меняются с возрастом. Самые ужасные дети, подрастая, становятся очаровательными.
– Уверена, что он окажется веснушчатым толстяком!
– Неплохая мысль предвкушать отталкивающее зрелище. В итоге ты, возможно, будешь приятно удивлена.
Марго снова начала смеяться.
– Ты очень добра ко мне, Минель, и действуешь успокаивающе. Папа ценит это в тебе. Ты ему вообще ужасно нравишься.
– Так как я все равно уеду отсюда, когда ты выйдешь замуж, не очень важно, что он обо мне думает.
– Ты поедешь со мной, не так ли?
– Я еще не решила. Но ты должна понять, что я не могу провести всю жизнь в подобном положении.
– У меня есть план. Когда я выйду замуж, я хочу забрать к себе Шарло.
– Каким образом?
– Это ты должна придумать.
– Понятия не имею, как к этому приступить.
– Теперь ты говоришь, как Аннетт Pas-Possible! Все возможно, если только подумать как следует. А я твердо решила забрать Шарло. Я все время о нем думаю… ну, почти все время. Откуда я знаю, что за люди – его приемные родители? Только подумать, что он растет, разговаривает…
– Едва ли он уже разговаривает.
– И будет называть мамой другую женщину!
Я видела, что Марго доводит себя до очередного припадка истерии, и хотела этого избежать. Поэтому я успокоила ее, начав строить нелепые планы поисков Шарло. Мы должны поехать в гостиницу, где его от нас забрали, расспросить людей, и, возможно, нападем на след.
Марго обожала эту игру, и мы предавались ей долгое время, входя в такие подробности, что она и впрямь подумала, будто это возможно.
Да, я хорошо понимала, что Марго нуждается во мне.
Глава третья
Граф являл собой величественное зрелище, стоя наверху лестницы и принимая гостей. Марго была рядом с ним – раскрасневшаяся и привлекательная в своем коричнево-красном бархатном платье. Когда граф заметил меня, его взгляд воспламенился. Он посмотрел на мое платье. Я оказалась права, предвидя, что оно будет казаться простым в сравнении с нарядами других дам, но упустила из виду, что именно простота сделает его особенно заметным.
В моей спальне мне показалось, что я выгляжу весьма элегантной. Я расчесывала волосы, пока они не заблестели, став и вправду, как говорила мама, моей гордостью. Сделав модную высокую прическу, я позволила одной пряди свободно падать мне на плечо. Марго настояла, чтобы я прилепила крошечную черную мушку рядом с виском.
– Это подчеркнет размер и цвет твоих глаз, – сказала она. – Кроме того, такова мода.
Что это было за великолепное собрание! Большой зал, должно быть, повидал немало таких, но я никогда не видела ничего подобного. Из оранжереи замка принесли цветы. Яркие и душистые, они стояли в больших горшках и урнах. А как роскошно одеты были мужчины и женщины! Драгоценностей в тот вечер в замке, наверное, хватило бы на целое состояние. Музыканты расположились вокруг большого стола, а танцы были не похожими на те, что мы устраивали дома, и куда более изящными.
В моем переделанном платье, украшенном только брошью, которую мама надевала два раза в жизни, я, должно быть, выглядела невзрачным мотыльком, оказавшимся среди ярких стрекоз.
Если бы ты приняла подарок графа, то ни в чем не уступала бы гостям, упрекнула я себя. Но, конечно, об этом не могло быть и речи. Если я и была мотыльком, то, по крайней мерс, гордым.
