Мишель Моран - Нефертари. Царица египетская
При нашем приближении Пасер поднялся.
— Сегодня я отослал просителей, государь. Есть дела более важные.
Анемро встал и простер руки перед фараоном.
— Как тебе известно, государь, Нил не разливается уже четыре года. Житницы Асуана пусты. — Анемро неуверенно посмотрел на Пасера. — Как сообщают писцы, фиванских запасов хватит только до месяца пахона. В лучшем случае — на полгода.
— Так мало? — удивился Рамсес. — Быть не может. Отец говорил, что запасов хватит на год.
Пасер покачал головой.
— Это было до того, как прошло празднество по случаю победы над хеттами, твоя свадьба и прочие праздники. Ведь по случаю праздников в Фивах происходила дополнительная раздача зерна.
У Рамсеса от лица отлила кровь.
— Неужели писцы каждый раз раздавали народу зерно?
Анемро сглотнул.
— Таков обычай, государь.
— И никто не догадался отступить от обычая, несмотря на то что Нил уже четыре года не разливается? — вскричал Рамсес. — Время паводка почти прошло. Если до конца месяца река не поднимется, урожая не будет. Летом начнется голод. Никто не знает, сколько он продлится и какие будут последствия!
Нильский ил дал Египту не только имя[50], он дает ему саму жизнь. Я сжала руку Рамсеса и тихо спросила:
— Что же делать?
Пасер поднял ладони.
— Предлагаю сейчас заняться решением этого вопроса.
— Принесите еще несколько столов, — велел Рамсес. — Пусть каждый придумает, что может. Нефертари, Исет, я имею в виду и вас.
Слуги установили у возвышения несколько столов. Первым заговорил Рахотеп:
— Пусть государь сам посетит все хранилища и убедится, что ему сказали правду.
Рамсес повернулся к Анемро.
— Вы уже проверяли хранилища?
— Да, государь. Писцы не обманывают. За пределами Фив, в городе Нехебе, некоторые житницы пустуют уже с тота, и многие семьи голодают. Люди скоро выйдут на улицы. Начнутся убийства, грабежи, — мрачно сказал он.
— Необходимо найти решение, пока не окончился сезон паводка, — поддержал Пасер.
— Что вы предлагаете? — спросил Рахотеп.
Наступила тишина, все ждали. Пасер медленно продолжил:
— Нужно раздать в Нехебе зерно — придется опустошить храмовые хранилища, а затем примемся за войсковые запасы.
— Опустошить храмовые кладовые? — возмутился Рахотеп. — Чтобы жрецы голодали?
Предложение Пасера озадачило даже Анемро. Придворные возбужденно зашептались.
— В каждом храме есть почти полугодовой запас зерна, — объяснил Пасер. — А у войска, которое в Фивах, — по меньшей мере, трехмесячный.
— Решение глупца, — заявил Рахотеп. — А как быть, когда войску станет нечем кормиться? Кто опаснее — голодающая чернь или голодающие войска?
Рамсес повернулся к Пасеру.
— Нам нужна уверенность, что, когда хранилища опустеют, следующий урожай будет на подходе. Ошибиться нельзя. Либо Нил успеет подняться и оросить поля, либо, — медленно продолжил Рамсес, — нужно поднимать из реки воду для полива.
— И чего же хочет государь? — спросил Рахотеп. — Чтобы люди носили воду на свои поля?
— Даже если бы в каждом хозяйстве работала сотня людей, такое дело им не осилить, — заметил Анемро.
— А если построить еще несколько каналов от Нила к полям? — предложил фараон.
— Их и так сотни, — сказал Рахотеп. — Но они наполняются, только когда Нил выходит из берегов. Поставь мы даже там людей с ведрами, проку не будет.
— Должен же быть какой-то способ! — настаивал Рамсес.
Все растерянно молчали. Он повернулся ко мне:
— Говори. Как бы ты поступила?
— Пока не придумают способ доставить воду на поля, нужно сделать то, что предлагает Пасер.
— А если так и не придумают? — разъярился Рахотеп. Как только Хенуттауи не страшно смотреть по ночам в его налитый кровью глаз? — Скольким фараонам доводилось пережить столь долгую засуху?
Рамсес крепко сжимал в руке жезл.
— А кто из них, чтобы найти решение, собирал в Египте лучшие умы?
— Наверное, земледельцы уже пытались что-то придумать, — слабо промолвил Анемро. — Прости, государь, но можно ли надеяться придумать выход за два месяца? Ведь потом сеять будет поздно.
Рамсес повернулся к Пасеру.
— К наступлению месяца мехира нужно найти решение. Вызовите военачальника Анхури и Ашу. Сегодня начнем раздавать зерно из храмовых запасов Нехеба.
— Государь! — Рахотеп в отчаянии поднялся. — Мудро ли так поступать? Ты идешь на это из боязни, что народ обвинит в голоде царевну Нефертари…
По залу пронесся общий вздох, и придворные замерли.
— Я ничего не боюсь! — заявил Рамсес. — Нам необходимо накормить людей! Неужели они должны голодать, если в житницах есть отличное зерно?
— Почему бы не спросить у госпожи Исет? — предложил Рахотеп. — Ведь ты спросил совета у царевны Нефертари, а что скажет твоя супруга Исет?
Исет испуганно дернулась.
— Ты хочешь что-нибудь предложить? — поинтересовался Рамсес.
Та взглянула на Рахотепа и повторила его довод:
— За три тысячи лет никто не придумал, как поднять воду из реки.
— Верно, — кивнул Рамсес. — А теперь нам нужно придумать — за два месяца.
— А если мы не придумаем? — спросил Анемро.
— Тогда будем голодать все! — гневно сказал фараон. — Не только народ, но и жрецы, и военачальники!
Двери распахнулись, и в зал вошли Аша и его отец.
Рамсес обратился к Анхури:
— Мы начинаем раздачу зерна в Нехебе. Вместе с Ашой извести всех полководцев, и пусть сообщения об этом висят на дверях каждого храма, чтобы все люди знали. — Фараон повернулся ко мне и Исет. — Самое большое в Нехебе хранилище принадлежит храму Амона; раздача потребует тщательного присмотра. Согласны ли вы следить за раздачей зерна?
Он посмотрел мне в глаза, и я поняла, чего он хочет.
— Я согласна.
— В этой грязи?! — отпрянула Исет. — Среди простолюдинов?
— Ты права, — сказал Рамсес. — Оставайся здесь, так безопаснее. Не хочу, чтобы ты рисковала ребенком. Аша, отвезешь царевну Нефертари в храм Амона. Пасер, приведи зодчего Пенра и вообще всех зодчих, какие есть в Фивах. Мы не будем принимать просителей, пока не придумаем, как поднять воду на поля.
Толпа, наполнявшая двор храма, исступленно требовала зерна. Я стояла между Ашой и его отцом, позади нас замерли три дюжины воинов с копьями и щитами — они охраняли завязанные мешки с зерном.
— Зачем привели вероотступницу в храм? — выкрикнула какая-то женщина.
— Она разгневает богов, и голод не кончится! — завопила другая.
