Мэдлин Бейкер - Запретное пламя
Ни один из них не съел много, и Рэйф выбросил объедки подальше от места привала.
– Ты думаешь, они все погибли? – спросила Кэтлин позже, когда они лежали в объятиях друг друга.
– Скорее всего.
Кэтлин посмотрела в усыпанное звездами небо. Все погибли. Хэл и Уишфул. Джош и Нейт. Старый Уэб. И Скотт. Как она скажет Наоми, что Скотта больше нет в живых.
Рано утром они снова были на тропе. Кэтлин смотрела на Рэйфа испуганно. «Зачем он так мучает себя?» – уныло подумала она. Скотта нет на белом свете, и всех остальных тоже.
– Почему бы нам просто не повернуть и не поехать домой? – спросила она, пока они упорно продолжали двигаться к форту Ларами.
– Возможно, некоторые остались живы. Может, им удалось спасти часть скота. Если так, они пойдут к форту, чтобы продать скот.
– Может быть, – неуверенно согласилась Кэтлин. Но в душе она не верила, что хоть кто-нибудь из людей остался жив. И все же в ее сердце поселилась маленькая искорка надежды. Возможно, некоторые остались живы, возможно, еще не все потеряно.
Следующие два дня прошли без всяких происшествий, но Кэтлин не могла побороть все возрастающее волнение. С каждым днем они с Рэйфом все глубже проникали на территорию индейцев, и она знала, что они плохо подготовлены к встрече с ними. У них не было оружия, кроме лука, стрел и ножей, которые Рэйф собрал на мертвых воинах. Их скудный арсенал совсем не впечатлял Кэтлин, пока однажды утром Рэйф не продемонстрировал ей блестящее владение луком.
Вечером они остановились около извилистого ручья, и теперь Рэйф прятался от трех олених и двух молодых оленей с подветренной стороны за толстым деревом.
Кэтлин затаила дыхание, когда Рэйф вложил стрелу в тетиву и прицелился. Стрела выстругана из тростника и оперена тремя перьями краснохвостого ястреба. Лук сделан из тутовой древесины, а тетива – из сухожилий.
Казалось, прошла вечность, пока Рэйф прицелился и выпустил стрелу. Она подумала, что это прекрасный выстрел. Стрела летела прямо и точно, и сразу убила одну из олених. Другие олени ускакали, и Кэтлин пронзило чувство жалости к прекрасному животному, которое им пришлось убить.
Кэтлин смотрела, как Рэйф быстро свежевал и делил на части оленя. Она порезала много мяса на тонкие полосы, чтобы оно провялилось, и поджарила пару кусков. Несмотря на всю свою жалость к убитой оленихе, Кэтлин должна была признать, что она никогда не пробовала мяса вкуснее.
Позже, когда Рэйф заготавливал остатки мяса, она прошла вниз по ручью и нашла ягоды. Она также обнаружила дикую сливу и набрала ее плодов в подол юбки.
Когда Рэйф покончил с олениной, стало темнеть, и они переночевали около ручья, наев свеженины, ягод и напившись чистой холодной воды. Кэтлин не переставала благодарить небо, что Рэйф остался жив. Ей повезло, думала она, повезло, что такой сильный и находчивый человек стал ее мужем.
Через две недели они прибыли в форт Ларами.
Кэтлин отдыхала на большой медной кровати, веки ее тяжелели. Ее волосы впервые за многие недели были чистыми. Рэйф с закрытыми глазами лежал рядом с ней. Они прибыли в форт сегодня днем. Рэйф рассказал о нападении индейцев, оказалось, что трое его людей добрались до форта. Один умер, а двое других сейчас в лазарете.
– Похоже, что и вам не мешает провести там несколько дней, – заметил начальник форта, но Рэйф отказался.
Они повидались со Скоттом и Нейтом. Одна стрела попала Скотту в плечо, а другая в левое бедро, а Нейт страдал от опасной раны в голову. Скотт сказал, что Уэб был без сознания, когда они добрались до форта, и больше не приходил в себя.
Кэтлин настаивала, чтобы Рэйф позволил доктору осмотреть рану, пока они здесь, и только когда доктор объявил, что с ним все в порядке, она поверила, что Рэйф вне опасности.
Кэтлин смотрела в окно. Вдали развевался флаг, и она почувствовала гордость, глядя на яркие красные, синие и белые звезды и полосы. Форт, построенный из кирпича и глины, производил на нее впечатление. Дома были сгруппированы около стен высотой в пятнадцать футов, в центре оставалось место площадью около сотни квадратных футов. Форт, построенный, чтобы служить торговым постом тридцать лет назад, в 1834-м, был расположен на левом берегу реки Ларами, милей выше того места, где она впадает в Нос-Платт. Но через тридцать лет после постройки форта военное командование, желая основать форт в этом районе, откупило торговый пост Ларами и назвало его фортом Ларами.
Какова бы ни была его история, Кэтлин радовало, что форт существует. Он служил убежищем для тех, кто ехал на запад, островком безопасности в гуще воюющих индейских племен.
Кэтлин снова посмотрела на Рэйфа. Спит ли он? Она смотрела на его обнаженный торс, любовалась кожей, отливающей бронзой, узкой полоской черных курчавых волос, исчезавшей под простыней. Ее взгляд задержался на ране в его боку, как раз над поясницей. Вид раны напомнил ей, как легко она могла потерять Рэйфа.
Легкий вздох сорвался с губ Кэтлин, когда она устроилась под одеялами. Комната была темная и спокойная, и ей внезапно захотелось домой, хотя дома уже никогда не будет, как прежде. Вместе с ее отцом умерла часть ранчо.
Но появился Рэйф. Рэйф, у которого есть сильные руки, чтобы обнимать ее, и мужество, чтобы защитить. Рэйф, который был ранен из-за нее.
Кэтлин повернулась, чтобы снова посмотреть на Рэйфа, и вдруг увидела, что его глаза открыты. «Рэйф», – подумала она, удивляясь тому, что не поняла этого раньше. Ее дом – это Рэйф. Не важно где, она всегда будет дома, если он будет рядом.
– Кэти, – его голос был низким, глубоким и охрипшим, он обволакивал ее мягкими волнами.
Сердце Кэтлин, казалось, на секунду притихло, а когда снова забилось, биение его участилось. Она чувствовала, как ее кожа начинает гореть в том месте, где его рука касалась ее бедра.
– Ты проснулся, – бессознательно сказала она.
Рэйф кивнул:
– И я голоден.
– Но мы недавно ели, – сказала Кэтлин, притворно нахмурившись, и потом засмеялась, потому что он говорил не о еде.
– Твоя рана, – пробормотала Кэтлин, но протест замер у нее на устах, когда его руки обвились вокруг ее талии и он прижал ее к себе. Ее груди были прижаты к его груди, а ноги переплетены с его ногами. Она чувствовала, как его жар сливается с теплом ее тела, чувствовала пламя его мужского естества, растущего рядом с ее бедром.
Желание внутри нее раскрылось, как цветок навстречу солнцу. Она опустила веки и глубоко вздохнула. Она слышала его запах, его прикосновения окутывали ее, заставляя сердце бешено стучать. Их губы соединились, огонь встретился с огнем. Она погрузила свой язык в его рот так же нежно, как колибри, пьющая нектар из цветка, она наслаждалась шелковистостью и теплом его языка. Глубоко внутри нее проснулось пламя, сначала маленькое, которое нарастало, как волны, когда его руки играли с ее телом, гладя его, нежно лаская изгиб бедра, теплую округлость груди.
