Сара Маклейн - Две недели на соблазнение
— Идем быстрее.
— Но мы сейчас не можем… — Марианна покачала головой. — Ведь все увидят…
И тотчас нахлынула паника — Джулиане показалось, что бальный зал опасно закачался, а затем к горлу подкатила тошнота. Разумеется, они не могли уйти. Побег вызвал бы еще больше разговоров о ее семье.
В эту минуту Джулиана ненавидела свою мать. Она закрыла глаза и тяжко вздохнула. Но подруга взяла ее за руку, и она, повернувшись к возвышению, заставила себя открыть глаза. И заставила себя слушать, как мужчина, которого она страстно желала, давал обещание другой.
К счастью, все быстро закончилось, и слуги стали разносить шампанское. Гости же поднимали бокалы и провозглашали тосты за счастливую пару. И никто не заметил, как Джулиана с Марианной, вежливо отказавшись от вина, незаметно направились к выходу.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем им удалось подняться по ступенькам бального зала. И там Джулиана опять совершила ошибку. Оглянувшись, она бросила последний взгляд на Саймона. А он смотрел на нее. Причем смотрел так, словно она была единственной женщиной на земле. Что, конечно же, не соответствовало действительности. Потому что его будущая жена стояла с ним рядом.
Джулиана повернулась и стремительно выбежала в холл, боясь, что ее стошнит, если она еще хоть на минуту останется в этом проклятом доме. Благодарение Богу, слуги тут были лучшими из лучших, и один из них тотчас открыл парадные двери, когда она устремилась к ним впереди Марианны, почти ничего не видя от слез.
Снаружи она ощутила прохладу октябрьской ночи и вознесла Господу благодарственную молитву. Теперь она в безопасности. Вернее, была бы… если бы не забыла про овощи.
Слишком поздно до нее дошло, что лестница по-прежнему усыпана образчиками нынешнего урожая. А потом было уже слишком поздно, чтобы остановиться…
Джулиана наткнулась на большую круглую тыкву, тем самым обрушив всю пирамиду. И тотчас услышала, как Марианна пронзительно вскрикнула, когда она полетела по ступенькам, увлекая за собой целую гору тыкв и кабачков. У основания лестницы она приземлилась, окруженная овощами. Тихонько застонав, прошептала:
— О Боже…
Марианна же стояла на верхней ступеньке, глядя на нее широко раскрытыми глазами, одной рукой прикрыв разинутый рот. А двое слуг стояли чуть позади нее — они явно не знали, как вести себя в подобной ситуации.
Не удержавшись, Джулиана рассмеялась. Рассмеялась до слез — искренне и весело. И смех этот на какое-то время помог ей забыть о грусти, отчаянии и гневе.
Утирая слезы, она посмотрела на Марианну и обнаружила, что плечи подруги тоже трясутся от смеха. И слуги тоже не могли сдержаться — дружно расхохотались.
Тут Джулиана расчистила вокруг себя место, чтобы встать, и ее движения привели остальных в чувство. Слуги и герцогиня сбежали по ступенькам, и один из слуг наклонился, чтобы помочь Джулиане. Поднявшись, она наконец-то осознала весь масштаб учиненного ею разгрома. Оказалось, что она полностью разрушила осеннюю композицию леди Нидэм. К тому же ее прелестное розовое платье, покрытое семенами и заляпанное соком и мякотью овощей, было испорчено окончательно и бесповоротно.
Снова хохотнув, Марианна пробормотала:
— У тебя… — Она покачала головой и указала на платье подруги. — У тебя везде…
Джулиана кивнула и вытащила из волос длинный пшеничный колосок.
— Полагаю, трудно надеяться, что одна из этих карет ваша.
Марианна оглядела ближайшие экипажи.
— И вовсе даже нет. Вон та — наша.
Джулиана направилась к карете.
— Наконец-то хоть что-то приятное.
Марианна открыла сумочку и извлекла несколько золотых монет для слуг.
— Прошу вас забыть, кто именно уничтожил украшение вашей хозяйки… — Она сунула монеты им в руки, устремилась к карете и забралась в нее следом за подругой.
— Думаешь, они будут молчать? — спросила Джулиана, когда карета тронулась с места.
— Будем надеяться, они тебя пожалеют.
Джулиана вздохнула и откинулась на мягкую спинку сиденья. Немного помолчав, сказала:
— Что ж, ты должна кое-что признать.
Марианна хмыкнула.
— Что же?
— Меня нельзя обвинить в том, что я удалилась тихо и незаметно.
Глава 13
Страдания — это для тех, кому недостает культуры. Изысканная леди встречает все трудности с достоинством и молитвой.
«Трактат о правилах поведения истинных леди»Этот год что-то слишком уж скуп на дары природы…
«Бульварный листок». Октябрь 1823 годаЕе кошмарный вечер не закончился.
Беннет, старый дворецкий, который, как подозревала Джулиана, служил маркизам Ралстон уже целую вечность, не спал, когда она приехала домой, — редкий случай, поскольку он был ужасно стар, а в доме имелись более молодые слуги, которые могли бы дождаться возвращения хозяина.
Беннет отвесил Джулиане легкий поклон, когда она вошла в дом. И казалось, он совсем не заметил, в каком состоянии ее наряд.
— Беннет, пожалуйста, велите приготовить ванну, — попросила Джулиана, направляясь к широкой мраморной лестнице.
— Мисс Фиори, с вашего позволения… — Дворецкий замялся. — Мисс, у вас посетитель.
Ей тотчас же пришло в голову, что приехал Саймон. Но нет, он не мог приехать в Ралстон-Хаус раньше ее, если только не сбежал в следующую минуту после объявления о помолвке. А герцог Лейтон никогда бы не совершил ничего столь скандального.
— Посетитель? — переспросила Джулиана.
Дворецкий еще больше смутился.
— Да, мисс. Это дама. Ваша мать.
Джулиана в отчаянии покачала головой:
— Нет-нет. Я слишком устала, чтобы разговаривать с ней сегодня. Пусть подождет Гейбриела.
— Она сказала, что пришла к вам.
— Ну… я сегодня не принимаю. Ей придется попытать счастья в другой раз.
— Я потрясена, дорогая! Из тебя выросла довольно волевая юная леди.
Джулиана замерла, услышав за спиной эти слова, произнесенные на безупречном итальянском. Взглянув на Беннета, она с улыбкой отпустила его, затем повернулась к матери, с которой не разговаривала десять лет. Та окинула ее взглядом, отмечая и растрепанную прическу, и испорченное платье, все измазанное тыквенной мякотью. И Джулиана туг же вспомнила, каково это — быть дочерью Луизы Хэдборн. Для своей матери она никогда не была достаточно хороша, сколько бы ни пыталась доказать, что достойна ее любви.
— Только не думай, что ты имеешь какое-то отношение к моему характеру, — заявила дочь.
— Даже и не мечтала об этом, Джули.
