Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга четвертая
— Да-да, птицы, — он отдернул шторку на втором окне.
Какой красивый день, — вдруг сказала Констанция, видя лишь проплывающие за окном деревья и голубой горизонт.
— День красивый, — как бы не понимая, о чем говорит Констанция, произнес король.
— Да, день красивый, — повторила женщина.
— По-моему, ничего особенного, день как день, — пожал плечами король. — А как ты себя чувствуешь? Констанция вздрогнула.
— Не знаю, — она медленно вытащила руку из-под одеяла и взглянула на свою кисть, обезображенную засохшими язвами. — Ужасно! — прошептала она.
— Да нет, что ты, уже хорошо, — принялся успокаивать ее Витторио. — Видишь, они подсохли, зарубцевались, не гноятся, скоро ты окончательно поправишься.
— Нет, нет, я буду выглядеть ужасно!
— Не переживай, — попробовал успокоить свою возлюбленную король.
— Я даже боюсь брать в руки зеркало.
— А ты пока и не бери его, тем более, что я скажу, чтобы тебе его не давали.
— Боже, опять запреты.
— Да, зеркало пока еще тебе, Констанция, ни к чему. Вот через несколько недель, может быть через месяц, я сам тебе его дам.
— Через месяц… — прошептала Констанция, — какой это большой срок!
— Да нет, по сравнению с тем, что мы с тобой пережили, это небольшой срок.
Карету подбрасывало, покачивало, а король держал в своих ладонях руку Констанции и говорил:
— Скоро все будет хорошо, все будет хорошо. Но Констанция не слышала этого, она вновь уснула.
ГЛАВА 13
Прошел еще месяц. И вот однажды утром король Пьемонта Витторио распахнул дверь комнаты, в которой на огромной постели под белым балдахином лежала Констанция. Ее лицо скрывала маска, на руках были повязки.
— А вот и я, — сказал король, входя в комнату.
— Что? Что ты говоришь? — послышался голос Констанции из-под маски.
— Я говорю, мы с французами подписали перемирие.
Король подошел к огромному окну и распахнул шторы, а затем открыл рамы. Послышался колокольный звон. Констанция вздрогнула. — Перемирие с французами?
— Да-да, дорогая, сегодня, так что война окончена. Французские корабли уже в Генуе, король прошелся по комнате, сорвал с головы парик и небрежно швырнул на кресло.
Все зеркала в этой комнате были затянуты тканью, на стенах светлели прямоугольники. Когда-то, до начала войны, здесь висели прекрасные картины, а сейчас вся мебель в этом дворце была собрана наспех.
— Может быть, ты хотела бы видеть кого-нибудь из французов? Может быть, среди них даже есть твои знакомые?
Констанция приподнялась на подушке.
— А ты попытаешься меня остановить? — спросила она немного зло. Витторио обернулся.
— Ну почему, Констанция, ты настаиваешь на таком поведении?
— На каком?
— Ведь у нас все хорошо, перемирие, ты поправляешься, а между тобой и мной как будто бы опять продолжается война, — король сбросил камзол и расстегнул на груди рубаху. — Мне кажется, — Витторио подошел и уселся в изголовье, — вскоре мы будем уже в Турине. Ты к этому времени окончательно выздоровеешь.
Констанция вытащила из-под одеяла руки и просунув их под маску, стала ощупывать ими свое лицо.
— Мне пока не хочется ехать в Турин, я хочу жить здесь. И еще у меня есть желание все изменить — все, буквально все — и начать нашу с тобой жизнь сначала.
Король сел на постель, ему было приятно слышать подобные слова от Констанции.
А она тоже поднялась и, прижавшись спиной к высокой резной спинке кровати, огляделась по сторонам.
— Мне здесь ужасно не нравится. Все здесь собрано наспех, лишь бы как. А я могу обставить этот дворец, купить новые картины, сделать новый интерьер.
Король взял Констанцию за руку и принялся развязывать повязки.
— Я хочу все начать сначала, все.
— Ты плохо врешь, Констанция, — произнес король Витторио, снимая с левой руки своей возлюбленной повязку.
Констанция изумленно смотрела на руку.
— И вообще, ты всегда плохо умела это делать. Констанция, казалось, и не слышит то, что говорит король Витторио, она смотрела на свое предплечье, абсолютно чистое, лишь кое — где еще были виднытемные точки, следы ужасных язв.
— Ты, Констанция, всегда говоришь то, что думаешь, а это не очень любят.
— Что же мне остается делать? — каким-то дрогнувшим голосом произнесла Констанция и попыталась вновь просунуть руку под маску, чтобы ощупать свое лицо. Король Витторио улыбнулся.
— Подожди, не снимай.
— Я боюсь, — удержала руку короля Констанция.
— Закрой глаза и не волнуйся, — король аккуратно развязал две веревочки и бережно снял маску.
Констанция сидела неподвижно, с закрытыми глазами. Витторио смотрел, как подрагивают длинные ресницы, вздрагивают губы.
— Ну вот, — прошептал он и приложил ладонь Констанции к ее лицу.
Та принялась судорожно кончиками пальцев ощупывать щеки, веки, нос.
— Так, практически ничего, — горделиво произнес король Витторио, с разных сторон оглядывая лицо своей возлюбленной. Он скривился, увидев небольшую темную точку у левого уха, но тут же на его губах появилась улыбка. Король извлек из кармана зеркало в серебряной оправе, поставил его перед Констанцией ипопросил:
— А вот теперь, дорогая, ты можешь смело открыть глаза. Несколько мгновений Констанция медлила, она сжимала локоть короля, все еще не решаясь открыть глаза и взглянуть на свое отражение.
— Чего же ты боишься, открывай, все равно уже ничего не изменишь.
Констанция резко открыла глаза: из зеркала на нее смотрело немного незнакомое лицо. Констанция оторвала свой взор от зеркала и, взглянув на короля, с улыбкой на губах произнесла:
— Ужасно! Ужасно!
— Что ужасно? — изумился Витторио.
— Ты ужасно выглядишь.
Король расхохотался, оценив шутку возлюбленной. Его веселье передалось и Констанции. Она вновь заглянула в зеркало и вновь прикоснулась кончиками пальцев к своему лицу.
— Спасибо за комплимент, — пошутил король, успокоившись.
Он прильнул к Констанции и заглянул в зеркало. А Констанция все еще продолжала ощупывать свое
Лицо, будто бы действительно оно стало совершенно новым.
Ну что ж, — проронила женщина, — я стала почти такой же, как и была, так что, Витторио, бойся меня потерять.
— А я и боюсь, — признался король.
— Ты самый лучший доктор, даже лучше, чем Тибальти.
— В этом, дорогая, я уже не сомневаюсь, — король взял за край одеяло и медленно сбросил его. — А теперь давай снимем остальные повязки.
— Может быть, пока еще не надо? — воскликнула Констанция.
— Давай-давай, взглянем, что там.
Констанция следила за тем, как ловко разбирает повязки, распутывает и снимает их король. Все кого движения были такими, что незнакомый человек, увидев короля за этим занятием, принял бы его за опытного доктора.
Констанция смотрела на Витторио с благодарностью. Наконец, были сняты все повязки.
— Ты выиграла войну, — обронил король Пьемонта Витторио, поглаживая ногу Констанции.
— Странная война, — глядя в глаза Витторио, сказала Констанция, — очень странная война…
— Но ведь ты, Констанция, хотела, чтобы так было.
— Да, я хотела, но сдал ты, Витторио.
— У меня для тебя подарок, — вдруг улыбнулся король.
— Погоди пока, — настороженно Констанция подвинулась к спинке кровати и посмотрела на ступни ног.
На них вообще не было следов язв, они были такие же изящные, как и до болезни.
— Ты не волнуйся, это необычный подарок.
— Ну так где же он? — улыбнулась Констанция.
Король извлек из кармана простенькую деревянную расческу и подал ее Констанции.
— Это такой подарок, какие обычно мальчики дарят девочкам, которых любят.
Констанция с изумлением держала в руках теплую деревянную расческу с надписью над зубцами: «Констанции». Женщина счастливо улыбнулась.
— Да, да, у нас принято делать такие подарки. Король Пьемонта Витторио тоже улыбался.
— Может, у мальчишек это получается немного лучше, чем у меня, но ты уж извини.
Женщина вертела в руках немного грубоватую расческу, нежно поглаживала ее кончиками пальцев. Затем она прикоснулась к вырезанной надписи.
— Констанции, — прочла она и улыбнулась. А кто это сделал? — она подняла глаза и взглянула на короля. Тот немного смущенно улыбнулся.
— Это сделал я в те долгие вечера, сидя у камина и беспокоясь о твоем здоровье.
— Ты сам? — изумленно вскинула брови Констанция.
— Да-да, дорогая, сам, вот этими руками, — и король показал Констанции свои крепкие ладони.
— Да, теперь я это вижу, — она взяла ладони короля, поднесла к своим губам и нежно поцеловала.
— Я сделал то, что всегда мечтал сделать, единственное, ради чего, может быть, я и родился на свет, — король Витторио медленно придвинулся к Констанции, намереваясь поцеловать ее в губы.
Но она вдруг наклонила голову и подалась к спинке кровати.
