Джиллиан Хантер - Дьявольские наслаждения
— Ради Бога, хватит извиняться. Я не хочу больше слов.
— Тогда я перейду к действиям, — заявил он, и глаза у него радостно засветились.
— Если вы сейчас же не дотронетесь до меня, лорд Волк, — прошептала она, снимая плащ с его плеч, — то я посрамлю само понятие этикета.
Он застонал от восторга.
— Как ваш будущий муж, я более всего хочу удовлетворять ваши желания. Дам следует пропускать вперед, не так ли? Видите — я кое-что усвоил…
Рука в перчатке оказалась у нее под пеньюаром и решительно заскользила по лодыжке, голому колену к животу. Ей стало трудно дышать.
— Перчатки, милорд, — прошептала она, откинув голову на подушку. — Джентльмен должен снять перчатки, прежде чем интимно коснуться дамы.
— Это непререкаемое правило из вашего учебника? — Обтянутые кожаной перчаткой пальцы продолжали свой путь. — А может, вы с ходу придумываете новые правила?
— Эйдриан, — выдохнула она, чувствуя его указательный палец у себя внутри, — это…
Он склонился над ней.
— Я никогда не следую написанному. Я действую интуитивно, как зверь, так что простите.
И вот уже второй палец последовал туда же. У Эммы расширились глаза, плечи выгнулись назад. От прикосновения его пальцев в кожаной перчатке у нее внутри все сжалось.
— Это… это некультурно. Я даже не знаю, как это называется.
— Я тоже не знаю, но мне это очень нравится. Предлагаю вам не спешить с определением.
Она положила руку на его крепкое запястье. То желание, которое сейчас охватило ее, оно нездоровое, пагубное… Но сердце подсказывало ей, что это не так, что в этом нет ничего дурного.
— Сколько я должна ждать? — вырвалось у нее.
Он поднял подол пеньюара. Рука тяжело легла между ее ног. Золотистые завитки скрывали лоно от его хищного взгляда.
Он ослеплен любовью, околдован. Чтобы стать ее любовником, он готов на коленях просить ее об этом. Неужели он, человек, которого молили о пощаде, навсегда вложит шпагу в ножны и посвятит жизнь ей, лишь бы она ему это позволила?
— С той ночи, когда мы впервые оказались вместе, не было момента, чтобы я не думал о вас, — хриплым голосом произнес он.
У нее вырвался довольный вздох, и это его приободрило.
Эйдриан не спеша развязал остальные ленточки на пеньюаре Эммы, а она и не пыталась его остановить. Тонкая ткань соскользнула вниз, обнажив грудь с розовыми налившимися сосками.
— Эмма! — восторженно выкрикнул он. Аристократическое лицо, распущенные волосы…
Она похожа на грациозную наложницу. Эйдриан боялся, что у него от возбуждения вот-вот лопнут брюки.
«Не спеши, — приказал себе он. — Ей нужно время. Не повтори прошлой ошибки».
— Я стараюсь сдерживаться, — сказал он, — но мне это не очень удается.
— Мой дикий Волк…
— Укротите меня, Эмма!..
— Зачем? — шепотом спросила она. — Иногда и леди может оценить буйство стихии. Гроза в горах. Дождь на летнем пикнике. Герцог, который не следует установленным правилам…
От безумного стука сердца Эйдриану стало больно дышать. Напряжение охватило все тело, воздух сгустился, пах сдавило. Господи, эта женщина сводит его с ума!..
Она прижалась к нему, и тогда он, подавив стон, сдернул влажную перчатку. Она по своей воле покоряется ему! Он ждал этого, знал, что она принадлежит ему с того самого первого момента, когда он ее увидел.
— Вы, наверное, считаете меня дьяволом, — хрипло произнес он. — Я умышленно заставил вас забыть о принципах, которые вы так цените.
— А что вы скажете, — голос ее тоже прозвучал хрипло, — мой искуситель, если я заявлю, что вы для меня дороже принципов? Что я отдала бы все, чтобы принадлежать вам?
Он верил и не верил своим ушам.
— Тогда я ваш — и делайте со мной все, что пожелаете: наставляйте меня, учите изысканным манерам, превратите в благовоспитанного англичанина… Мне все равно, только не отвергайте меня, Эмма. Сделайте меня кем угодно, но молю — от всего сердца молю! — сделайте меня вашим.
Боскаслы, с раздражением подумал Хит, никогда не отличались терпением. Дрейк, к примеру, без конца барабанит по столу и почти пробил там дырку. Гейбриел уже выкурил три его лучшие сигары, а Девон ходил взад-вперед, пока, наконец, не уселся в кресло и не заснул.
Хит вздохнул с облегчением, когда появился старший из братьев — Грейсон.
— Ты слышал подозрительный звук, когда входил? — спросил Хит.
Грейсон сбросил плащ.
— Вероятно, это я хлопнул дверью. Я опоздал?
— Посмотрим. Джейн знает, что ты здесь?
— Конечно, не знает. Я всегда действую очень осмотрительно. Джейн занята каким-то новомодным итальянским башмачником. По крайней мере, она так сказала.
Проснувшийся Девон расхохотался:
— Это значит, что она все знает.
— Интересно, что такое она знает, чего не знаю я? — спросил Грейсон, сердито оглядев присутствующих.
— Сядь, — сказал Хит. — И я сообщу тебе факты, как я их понимаю. Все началось менее двух недель назад на свадьбе…
Грейсон нахмурился:
— Всегда все начинается на свадьбе.
Хит помолчал и продолжил:
— Мне кажется, было бы спокойнее, если бы кто-нибудь из вас обошел дом и выяснил, что это за шум мы сейчас слышали. Держу пари, это не стук двери.
Харриет стояла в саду на часах под окнами спальни леди Лайонс. Сколько раз она точно так сторожила, когда братья совершали набеги на особняки богачей в Мейфэре! Сейчас все проще, хотя тоже страшно. Из своего укромного места она не могла ничего разглядеть. И хотя в тюрьму ее не посадят, если поймают, но и кошелька с монетами она не получит.
Наверху ничего не происходило. Его сиятельства, завлекающего леди Л. в постель, слышно не было. А это, по подсчетам Харриет, уже должно происходить.
Она уселась на ступеньках беседки. Пора бы уж услышать любовные стоны ее светлости, хоть она и дама с манерами.
— Раз молчит, значит, все ясно, — прошептала Харриет серой кошке, которая подкралась поближе и обнюхивала ее башмаки. — У нас с тобой свои секреты, да, киска?
Харриет достаточно всего нагляделась в борделе, чтобы понять: мужчинам и женщинам безумно нравится то, чем они занимаются в спальне. Но она, Харриет, лгунья и воровка, свою добродетель очень ценит. Правда, какой в этом прок девушке, дорога которой лежит в Ньюгейтскую тюрьму?
Кошка навострила уши, и Харриет услышала шум со стороны кухни. Кто-то, чертыхаясь, не мог открыть дверь, которую она подперла скамейкой на случай, если какой-нибудь любопытный решит порыскать по саду. Господин Волк за эту предосторожность ей не платил, но она выпросит у него деньги потом, если он останется доволен проведенной ночью.
