Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"
Кирпичные сводчатые проёмы входа на станцию, которые кишели десятками путешественников каждый раз, когда он проходил мимо, были пустынны. От звука эха его шагов по мощёным плиткой полам создавалось зловещее ощущение, ведь другого аккомпанемента, кроме как тяжёлой поступи остальных членов группы, у него не было. Гермиона шмыгнула по проходу, чтобы подобрать газету с заброшенной тележки. По совести истинной Хорошей Девочки она достала из кармана монету и положила её в банку, а затем подошла к ним и показала первую полосу.
— «Дэйли Телеграф» всё ещё продаётся, а тележка наполовину полная, — сказала Гермиона. — К этому времени она уже должна быть почти пустой, а где-то через час переходить на «Ивнинг Стэндарт».
— Похоже, вокзал захватили вскоре после переноса «Экспресса», — сказал Том. — Это произошло примерно в час пополудни. Это могло произойти с подобным уровнем координации только по тайному сговору.
— Что ещё делает металлург, кроме зачаровывания металла? — пробормотал Трэверс себе под нос. — Как часто волшебникам в наше время требуются огромные объёмы металла?
— Обычно не требуются. Литейная мастерская в Тинворте не просто так позволила немцу взять на себя управление предприятием, — сказал Нотт. — Британские маги по металлу по большей мере работают с благородными металлами в ничтожных количествах. Безделушки, ювелирные изделия и всё такое, никакого оружия, иначе они будут наступать на пятки местным гоблинам. И хоть пятки у них крошечные, эго у гоблинов огромное.
— Но маглы постоянно используют металл, — сказала Гермиона. — «Хогвартс-экспресс» — редкое исключение, с ним ничто не сравнится по размеру и вместительности. Лифты Министерства и близко не стояли. Вся эта ситуация… Её можно было предотвратить, если бы подсказки заметили раньше!
— Говори за себя, — сказал Нотт. — Я это предсказывал.
— Ты решил, что это будут дементоры, и ошибся на год, — заметил Трэверс.
— Давай, скажи мне, что я ошибся насчёт дементоров!
— Мне даже жаль, что я был не так щедр на волчьи ловушки, — сказал Том себе под нос, а затем, прочистив горло, провозгласил: — На этом вокзале двенадцать платформ. Тринадцать, если считать 9¾. Гриндевальд может быть на любой из них. Как руководитель этой экспедиции, я считаю, что нам стоит держаться вместе, а не делиться на пары. Мы не знаем, что нас ещё ждёт, — может, приспешники Гриндевальда, вампиры, дементоры. Или хуже — маглы в истерике. Старайтесь свести убийства к минимуму: наша цель — выставить злодеем Гриндевальда.
Внутри вокзала, несмотря на экстравагантные арочные окна над дверями, свет сокращался и тускнел. Его сменял глубокий мрак, который был почти осязаем. Открыв своё магическое происхождение, Том никогда не чувствовал полного спокойствия в магловском мире, но даже он понимал, что что-то… не так. Минуты, указанные на табло отправления, не менялись с часа пополудни, а на табло прибытия были указаны поезда, которые так и не появились.
Железнодорожная станция должна бурлить от кипучей деятельности. Сооружения из стали и бетона были физической демонстрацией магловской мощи, ведь без причудливых возможностей магии природа человека заключалась в том, чтобы завоёвывать свой мир другими средствами. Уголь и пар — язык превосходства британской расы, соединившей острова и континенты в империю, над которой никогда не заходило солнце. Но здесь и сейчас рельсы были холодными, платформы — голыми, а по заложенным щелям высоких кирпичных стен стекала мутная тёмная жидкость.
Со следующим шагом Том погрузился во тьму.
Он чувствовал, как от промозглого ветра идёт рябью его мантия и поднимаются волоски у основания его шеи. Он слышал охи и писки своих компаньонов за спиной. Его палочка проскользнула ему в руку, и, подняв её перед собой, он почувствовал, как кончик упёрся в твёрдый барьер, которого мгновение назад не было.
В ушах звучали отзвуки бестелесного хихиканья. Он напрягся, чтобы найти его источник, поворачивая ослеплённое лицо по сторонам, но оно раздавалось отовсюду одновременно, словно эхо перекатывалось по круглой комнате.
Смех остановился. Затем заговорил тихий и выверенный голос, его произношение было чётче типичных раскатов оксфордского английского высших слоёв общества, но с самым необычным напевным ритмом.
— А, неужели Принц Британии принял моё приглашение? Наконец достойный стимул искать источник всех его трудов. Альбус предупреждал меня о твоём упрямстве… Полагаю, мне следовало поверить ему на слово. У него всегда была поразительная способность распознавать родственную душу.
Голос снова засмеялся, звеня в ушах Тома с такой болезненной силой воли, какая могла быть только у магии разума.
Том прочистил горло:
— Да, я Принц Прекрасного, а это моя свита. Мой Зелёный Рыцарь. Моя очаровательная Прекрасная Дева. И некоторые другие, менее известные. В том-то и беда с приспешниками — хороших ничтожно мало.
— Хм-м-м, — раздался бестелесный голос. И, словно говорящий положил руку на телефонную трубку, Том услышал шёпот: — Если ты хотел, чтобы я был к нему благосклонен, Альбус, почему ты не сказал мне, что он со своей возлюбленной заодно в причинах и убеждениях? Ты знаешь, что юная любовь делает меня сентиментальным. Я не выношу пустого Sehnsucht{?}[(прим. автора) (нем.) Страстная тоска или стремление, обычно к чему-то недосягаемому, например, к безответной любви.] от junge Werther,{?}[(прим. автора) Из романа Иоганна Вольфганга фон Гёте «Печали юного Вертера», 1774 г. Вертер любил Шарлотту, но Шарлотта вышла замуж за Альберта, и это сделало Вертера очень грустным мальчиком. : (] когда могу получить der Liebste Roland,{?}[(прим. автора) Милый Роланд из одноимённой сказки братьев Гримм. Из-за магического проклятия Роланд и его возлюбленная разлучаются, и Роланд забывает о ней. Но как только он слышит её голос, он тут же возвращается. цитата из сказки: Но едва только она запела и Роланд заслышал ее пение, как вскочил он и воскликнул: «Этот голос знаком мне! Это поет моя настоящая невеста; другой я не желаю!» Все, что он уже успел позабыть и что давно изгладилось из его памяти, вдруг вновь проснулось в его сердце.] кто обнаруживает, что никакие препятствия не могут противостоять постоянству в любви. Ах, кто может ей противостоять? Не я, нет, точно не я…
Голос затих в окружающем Тома мраке. Это была всепоглощающая тьма, которая вбирала не только зрение и слух, но и ощущения. Пальцы Гермионы щекотали его ладонь, а затем её рука переплелась с его, но её прикосновение было слабым и робким, и каким-то образом ему не хватало основательности. Том всё равно сжал руку Гермионы, держась за единственный успокоительный якорь реальности и пытаясь подавить тихую тревогу, которая поднялась в нём, когда он понял, что не чувствует привычного гудения тепла от своей палочки.
— Ты хотел со мной поговорить, — сказал Том. — И вот я здесь, готовый вести с тобой переговоры. Если я тебе больше не нужен, множество бюрократов готово общаться с тобой от лица Министерства.
— Волшебника, достойного звания протеже, никогда не достанут из общего котла. Надо соблюдать вежливость, — размышлял голос. — Владыка тот, кто поступает как владыка. Хорошо. Следуй по пути, и вскоре мы встретимся во плоти.
Тьма отступила, и Том обнаружил, что моргает от маслянистого солнечного света яркого лета, а свежий бриз ослабляет липкость, которой пропитались многие слои его костюма Принца. Под его ногами была вытоптанная в грязи тропинка, сухая и колеистая, настолько явно сельская, что даже жители деревни Литтл-Хэнглтон воротили бы от неё нос. Пусть дороги в деревне Тома не были городскими бульварами, но их залили битумом, поскольку их лендлорд обладал «роллс-ройсом» с белыми шинами, которые он не любил пачкать. Гермиона осматривалась с широко раскрытыми глазами, а Эйвери хмурился и пинал землю тяжёлым ботинком.
Мальчик дёрнул головой вдоль обсаженной деревьями тропинки, которая вела в небольшую деревушку с аккуратными соломенными домиками и побелёнными стенами. У черты деревни дорожка была вымощена гладкими округлыми булыжниками. Вдалеке над листвой деревьев возвышалась верхушка высокого шпиля.
