Барбара Картленд - Невинная наследница
Сжав пальцы, она сказала тихим голосом:
— Пожалуйста, пекки, я прошу прощения, что была капризной.
— Мы поговорим об этом, когда вернемся домой, — сказал герцог таким ледяным тоном, что, казалось, заморозил даже воздух.
Во время долгого пути Равелла отчаянно придумывала объяснение для него. Слишком поздно она увидела все последствия своего глупого появления в Воксхолле. Слишком поздно она начала понимать, что приговорила себя к наказанию, посетив сеньориту Делиту.
Глава 11
Приехав в Мелкомб, герцог не спеша отправился в библиотеку. Равелла пошла за ним, оставив шубку в руках ожидающего лакея. Она посмотрела на себя в висевшее на стене зеркало и увидела бледное лицо и испуганные глаза. Даже новое платье и модная прическа не могли скрыть, что в душе она оставалась школьницей, пойманной на проделках.
Дверь за Равеллой закрылась, и она, взглянув на герцога, поняла, что дрожит. Очень ли он сердит? Ей хотелось подбежать к нему, обнять и поплакать в раскаянии. Ей казалось, что он выше и красивее, чем обычно, когда он стоял спиной к камину. Его глаза, когда он смотрел на нее, были суровы, а когда заговорил, в голосе его звучали стальные ноты.
— Не присядете ли, Равелла?
Он указал на стул, стоящий рядом с ним, и она подошла к нему, благодарная, что может сесть и спрятать дрожь. Помолчав, он снова посмотрел на нее и сел в большое кресло, в котором обычно сидел. Скрестил ноги и произнес:
— Я жду.
— Чего, пекки?
— Объяснения вашему поведению сегодня вечером.
— Мне жаль, если я рассердила вас.
— Это не важно. Я хочу знать, почему вы поехали в Воксхолл одна.
Равелла стиснула пальцы.
— У меня были особые причины.
— И какие же?
— Я не хочу говорить вам.
— Боюсь, у вас нет выбора. Я настаиваю.
Сжав пальцы, Равелла сказала еле слышно:
— Я хотела видеть сеньориту Делиту.
— И отчего же такой внезапный интерес?
— Я слышала, что она поет… очень хорошо.
— Ваше нетерпение послушать сеньориту Делиту было так велико, что вы тайно и одна отправились в Воксхолл в наемной карете?
Равелла не ответила. Она как бы потеряла голос, и все усилия сказать что-либо приводили только к страданиям.
— Будьте любезны продолжать, — резко напомнил герцог.
— Это все, — пролепетала Равелла.
— Больше всего я не люблю, когда мне говорят неправду.
— Но это правда, — жалобно сказала Равелла. — Я хотела услышать и увидеть ее.
— И поговорить с ней.
— Вы знаете?
— Что вы посетили сеньориту? Да, я знаю и прошу объяснить, чем вызван такой беспрецедентный шаг.
— Мне очень жаль… Это было неправильно.
— Неправильно! — воскликнул герцог. — Конечно, это неправильно и ужасно неосторожно посещать сеньориту. И вы это прекрасно знаете.
— Я не думала, что это важно.
Герцог рассердился еще больше:
— Неужели вы настолько не понимаете, что дебютантка, юная леди в вашем положении, не может наносить визиты платной певичке в Воксхолле или где бы то ни было еще?
Равелла смутилась.
— Но почему нет? — спросила она. — Сеньорита же ваш друг.
— Кто вам сказал?
Равелла покраснела.
— Я слышала.
— Так вот почему вы поехали. Вы хотели шпионить за моим другом?
— Нет, нет, это неправда, — поспешно сказала Равелла. — Я не шпионила. Клянусь вам, это неправда.
— Тогда зачем вы поехали?
Равелла молчала.
— Предполагаю, что это было любопытство, вульгарное любопытство, — усмехнулся герцог.
Равелла опять не ответила. Она опустила голову и боролась с подступающими слезами.
— Вы не отвечаете. Догадываюсь, что нашел правильный ответ. Хорошо, если вам нечего сказать, мне кажется, я должен предпринять определенные шаги, чтобы предупредить подобные выходки. Я поговорю о вашем непослушании завтра. Я всегда настаивал, что меня должны слушаться в моем доме. Я пригласил леди Гарриэт быть вашей компаньонкой, но она, по-видимому, не справляется с вами. Мне остается решить, пошлю ли я вас к одной из своих замужних сестер или верну в школу.
Едва он кончил говорить, Равелла с криком вскочила. Одним движением она преодолела расстояние и бросилась на колени перед герцогом.
— Нет, пекки, нет! — закричала она, слезы текли по ее щекам. — Вы не можете так поступить! Пожалуйста, скажите, что не имели это в виду. Накажите меня как хотите, но не отсылайте меня… от вас. Это не потому, что я хотела шпионить за вами, и не любопытство погнало меня в Воксхолл…
Герцог не сделал ни одного движения. Он посмотрел на заплаканное лицо Равеллы и равнодушно и холодно спросил:
— А что же тогда?
— Я скажу вам правду, всю правду, — рыдала Равелла, — только не отсылайте меня.
— Я не собираюсь торговаться с вами, но хочу знать правду.
Равелла, все еще стоя на коленях, еще ниже наклонила голову.
— Это из-за того, что я подслушала, — пробормотала она.
— Разговор?
— Я не хотела подслушивать… Это вышло случайно, — сказала Равелла и голосом, прерывающимся от рыданий, передала разговор, услышанный в Ранела. Закончив, она ждала, бледная и дрожащая, не осмеливаясь поднять на герцога глаза.
— Я догадываюсь, — произнес он наконец, — кого вы слышали, но это не объясняет причины вашего визита к сеньорите, кроме, как я предположил, вульгарного любопытства.
— Нет, нет, — быстро сказала Равелла. — Клянусь, нет. Пожалуйста, не отсылайте меня, пекки, пожалуйста, пожалуйста… Это потому, что я испугалась, что однажды вы захотите отделаться от меня, и поехала в Воксхолл. Думала, что сеньорита обладает особой привлекательностью, которая заставляет вас восхищаться ею, особой тайной, как сделать вас счастливым… Я подумала, что, если увижу ее, поговорю с ней, пойму, что это… Пожалуйста, поймите, пекки. Это потому, что я хочу… нравиться вам, я хочу быть такой же умной и привлекательной, как ваши друзья.
Она подняла глаза с застывшими в них слезами. Губы ее дрожали.
— Встаньте, Равелла, — вдруг сказал герцог.
В ответ она придвинулась ближе к нему, схватив его руку.
— Нет, пока вы не пообещаете не отсылать меня. Пожалуйста, простите меня. Я не знала, что вы так рассердитесь… Пожалуйста, не отсылайте меня, я не вынесу этого.
Его лицо казалось неумолимым. Внезапно она положила щеку на его руку, заливаясь слезами, которые, казалось, сотрясали все ее тело. Она не могла говорить, она только знала, что мысль быть отосланной от герцога наполняет ее чувством ужаса, превосходящим все остальное.
Спустя несколько мгновений герцог сказал:
