Стефани Блэйк - Греховные помыслы
– Ты хочешь сказать, что мы должны уехать из Австралии навсегда?
– Ну конечно! Господь знает, как она мне надоела за прошедший год. Не зря ее называют страной несбыточных надежд. Уф!
Ее тон стал резким. Дэну показалось, что если Виола бросит в него еще один словесный камень, то его душа разлетится на миллион осколков.
– Это земля, где я родился.
– Мне жаль, что это так.
– Ты хочешь, чтобы я оставил свою семью – мать и братьев?
– Почему бы и нет? Они вполне довольны той убогой жизнью, которую ведут.
– Убогой?
– Ну да – серой, ничтожной, никудышной. Честно говоря, они доставят нам меньше хлопот, если нас будут разделять одиннадцать тысяч миль.
Вот он, последний камень!
Перед глазами Дэна все поплыло, будто он смотрел на жену сквозь мутное стекло.
Когда через мгновение он пришел в себя, правую руку жгло словно от укуса. Затем он увидел лежавшую у его ног Виолу, которая осторожно прижимала ладонь к побагровевшей щеке. Глаза женщины пылали ненавистью.
– Подлый, грязный ублюдок! – прошипела она. – Если ты когда-нибудь снова дашь волю рукам, я оторву тебе яйца!
Виола была в такой ярости, что Дэн отпрянул, словно ему в лицо ударил порыв ветра. За все время их знакомства он еще ни разу не слышал, чтобы она выругалась. Застыв в неподвижности, они долго молча стояли, изучая друг на друга.
«Сейчас мы впервые видим друг друга такими, какие мы есть, – подумал Дэн. – Мы совершенно обнажены – куда больше, чем тогда, когда, голые, занимались любовью».
С тех пор оба старались не упоминать о случившемся, хотя забыть это, разумеется, было невозможно. Вскоре по настоянию Виолы супруги перестали заниматься любовью. Виола использовала секс как оружие против Дэна. Этот кинжал она вонзала в его мужское достоинство и с садистским наслаждением проворачивала снова и снова.
Теперь, глядя на то, как под действием краски волосы Виолы становятся все светлее и светлее, Дэн с болью в сердце думал о том, во что они превратили свою жизнь.
– Ты обдумал то, что я сказала утром, Дэниэл? – осведомилась Виола.
– Насчет того, чтобы через месяц поехать с тобой в Англию? Да. Откровенно говоря, я с удовольствием отдохну. Дэвид отнесся к моему предложению с полным пониманием, вот только…
– Вот только что? – В ее голосе прозвучала угроза.
– Ну… ты ведь слышала о вулкане в Зондском проливе, о котором все столько говорят?
– Ну и что?
– Многие эксперты предсказывают, что вот-вот произойдет извержение, как это было двести лет назад. Если такое случится, Кракатау станет десятым чудом света. Дэвид хотел бы получить репортаж об этом феномене. Ну, чтобы был местный колорит – что, дескать, чувствуют люди, которые живут под постоянной угрозой извержения. Он даже собирается послать со мной фотографа. Что ты на это скажешь?
– Что скажу? – взорвалась Виола. – Чтобы ты вместе со своим Дэвидом убирался к черту! Может быть, ты сгоришь в этом… этом вулкане – и слава Богу! Не придется хлопотать о разводе! А теперь убирайся из моей спальни и чтобы ноги твоей здесь не было!
Вернувшись в свою комнату, Дэн быстро упаковал чемодан и, накинув пальто, вышел из дома. Под мелким дождем он прошагал почти две мили, прежде чем встретил наемный экипаж. Остановив его, дал извозчику мельбурнский адрес Сайма.
Через час Дэн уже стоял на крыльце городского дома издателя. Сайм не очень удивился его появлению: собственно говоря, он даже обрадовался.
– Тебе уже давно пора было уйти от этой суки! – прямо заявил он.
– Прежде всего мне не надо было на ней жениться. – Опрокинув стакан виски, который налил ему хозяин, Дэниэл постучал по пустой посудине. – Если можно, еще один.
Друзья проговорили до утра, выпив при этом пару бутылок виски.
– Не могу дождаться момента, когда нужно будет отправиться на Кракатау, – говорил Дэн, когда в окнах кабинета Сайма уже брезжил рассвет.
– Тебе не придется долго ждать. Поедешь послезавтра. Ни больше ни меньше как на германском военном корабле под названием «Ингрид». В прошлую среду он зашел в мельбурнскую гавань для ремонта. Этот корабль как раз находился в Зондском проливе, когда вулкан проснулся, и камень размером с бычью голову пробил судну бак.
– Ого… можно сказать, повезло. Конечно, не «Ингрид».
– Командир корабля капитан фон Камен говорил, что в жизни не видел ничего более устрашающего. По его словам, пар и пепел поднимаются из жерла вулкана миль на десять вверх.
– Ничего себе! А вообще в том районе, вблизи Явы и Суматры, кажется, много вулканов?
– Свыше пятидесяти. Кракатау самый крупный, и если он действительно взорвется, то может спровоцировать цепную реакцию, которая приведет к величайшей в истории природной катастрофе.
– Не уверен, что мне бы очень хотелось увидеть это шоу, – улыбнулся Дэн.
Сайм похлопал его по спине.
– Не пытайся меня провести, старый хрыч! Ты ни в коем случае не упустишь такое зрелище. – Он зевнул. – Тебе не кажется, что пора ложиться спать?
Утром, поспешно позавтракав лепешками с джемом и запив их горячим кофе, они взяли кеб и направились в гавань.
– Двадцать третий причал, – сказал извозчику Сайм. – Там стоит немецкий военный корабль «Ингрид».
Это был одетый в броню крейсер второго класса водоизмещением четыре тысячи четыреста тонн. Его двигатели развивали мощность в восемь тысяч лошадиных сил, а команда насчитывала триста шестьдесят пять человек.
Пока Сайм расплачивался, Дэн разглядывал корабль. В лучах утреннего солнца крейсер от носа до кормы сиял свежей краской.
– Проклятые немцы и сами больше похожи на машины, чем на людей, – прошептал Дэн Сайму, когда они подошли к трапу, возле которого с карабином на изготовку стоял часовой в ослепительно белой форме и белой бескозырке с черной ленточкой, на которой золотыми буквами было выведено название корабля.
– Вот почему они так опасны на войне. Они относятся к ней так же, как и ко всякой другой работе, которую нужно выполнить с максимальной быстротой и эффективностью, без лишних движений и эмоций.
Когда они вплотную подошли к часовому, тот что-то предостерегающе рявкнул.
– Меня зовут Дэвид Сайм, я издатель «Мельбурн эйдж». Капитан фон Камен нас ждет.
С непроницаемым лицом часовой по-немецки окликнул офицера, стоявшего вверху. Тот быстро прошел к трапу, который вел на капитанский мостик, и исчез в рулевой рубке. Через минуту он, однако, появился и вновь спустился на палубу.
– Ganz gut![6] – сообщил вахтенный офицер часовому и уже по-английски обратился к Сайму: – Добро пожаловать, герр Сайм! Капитан велел проводить вас в свою каюту. К сожалению, вам придется несколько минут подождать.
