Энн Летбридж - В крепких руках графа
Мэри вышла из дома. На улице ярко светило солнце. Около экипажа стоял Бересфорд. На его лице застыло привычное мрачное выражение. Он смотрел, как она приближалась. Жеребца графа нигде не было видно.
— Доброе утро, граф, — оживленно приветствовала она.
— Добрый день, мисс Уилдинг.
В ледяных глазах не осталось и следа былой страсти. Казалось, то, что произошло вчера, было плодом ее воображения, так же как и крик, который оборвал страшный сон.
— Вы знали, что я хотела ехать с вами, милорд. Могли бы мне сообщить.
— Вы не спустились к завтраку, — протянул он, — иначе бы я вам сказал. Я думал, вы подождете, пока ваша нога полностью не поправится. — Граф приподнял бровь.
Тогда будет слишком поздно. Еще немного, и она попадет под власть его сладострастных чар.
— Я предпочитаю поехать сегодня. Собственно, я за этим сюда и пришла.
В глазах графа блеснул недобрый огонек. Гнев, безусловно. Ни одному мужчине не понравится девушка, которая любит проявлять свою волю.
— Экипаж вас подождет, а время ждать не станет. — Он слегка поклонился.
Слуга открыл дверцу, Мэри забралась внутрь и откинулась на спинку сиденья. За ней последовал граф. В изумлении Мэри забилась в угол.
— Я думала, вы поедете верхом.
— Я тоже так думал.
— Только не надо считать, что вы обязаны сопровождать меня. — О боже, как это грубо прозвучало.
— Я никогда не делаю то, чего не хочу, мисс Уилдинг, — ответил он и протянул ноги, задев ее юбку.
Что она могла на это сказать? Он играл в настоящего джентльмена, сел напротив нее спиной к кучеру.
Внутри у нее все сжалось. Мэри намеревалась делать заметки по пути, чтобы потом самой найти дорогу. Она даже взяла записную книжку и карандаш для этого. Но вряд ли сможет осуществить задуманное под его бдительным оком. Придется запоминать.
Мэри посмотрела в окно, стараясь придать лицу выражение праздного любопытства. Вот большой сарай. Рядом странное дерево с изогнутым стволом. Экипаж двигался так быстро, что ей с трудом удавалось все отследить.
Что вы думаете о Корнуолле? — поинтересовался он.
«Успокойся, — мысленно приказала себе Мэри. — Я стараюсь запомнить маршрут», — чуть было не выпалила она.
— Очень отличается от графства Уилтшир.
— Чем?
Мэри повернулась к нему.
— Морем. Болотами. Рудниками. Даже люди здесь говорят по-другому. Порой я едва понимаю, что они хотят сказать.
— Не особенно отличается от Уэльса, — пробормотал граф, словно что-то вспоминая. — Хотя у них тоже свой язык.
— Вы жили в Уэльсе?
Граф кивнул:
— Некоторое время. В юности.
Мэри удивилась его желанию поговорить о прошлом.
— Вам нравилось там?
Глаза графа помрачнели. Очевидно, Мэри задела его за живое. Она ожидала, что он снова отстранится.
— Нет. — Он глубоко вздохнул. — Вернее, отчасти. Было и хорошее, и плохое. — Граф отвернулся к окну, словно хотел скрыть свои мысли, но, так как свет падал на него, Мэри видела выражение его лица. Когда он закрыл глаза, подумала, что разговор окончен. — Тяжелая была жизнь, — пробормотал он. — Но зато я узнал многое о шахтах и людях, которые рисковали своей жизнью под землей.
— Вы про оловянные рудники? — нарушила она неловкое молчание.
Граф повернулся к ней с непроницаемым выражением лица.
— Я про угольные шахты.
— Вы работали на шахте?
— Каменотесом? — Он покачал головой. — Я был недостаточно крепким парнем тогда. Работал наряду с другими мужчинами в шахте дяди. Брата матери. Он верил в то, что человек должен разбираться в каждой детали дела, которое намерен дальше развивать. Как он.
— Даже будучи наследником графа?
Он чуть улыбнулся, словно его позабавили воспоминания. Атмосфера в экипаже разрядилась. Лицо приобрело задорное мальчишеское выражение.
— В особенности будучи наследником графа. Он не очень уважал знать. Думал, все они бездельники и неженки.
— Вы такого же мнения? — осмелилась спросить Мэри.
Граф на мгновение задумался.
— Я думаю, хорошее и плохое присуще каждому классу.
Мэри тоже так думала. Удивительно, но в одних вопросах они очень похожи, тогда как в других кардинально противоположны. «Как, например, в ситуации наследования», — мрачно подумала она.
Граф наклонился вперед, взял ее руки в свои, положил на колени и стал поглаживать. С лица исчезло мрачное выражение, уступив место легкой игривости.
— Вы больше не задумывались о нашем будущем?
Мэри почувствовала, как задрожала, пульс участился. Она сглотнула и заставила себя сосредоточиться.
— О нашем будущем? Я думала только о своем.
В его глазах запрыгали веселые искорки. Ответ Мэри его позабавил.
— Вы не можете думать об одном в отдельности от другого. Не тяните долго с ответом.
— Почему?
Он перестал поглаживать ее руки, однако не выпустил из своих. В любой момент он мог сильнее сжать пальцы. Граф устремил на нее загадочный взгляд.
— Это вопрос жизни и смерти.
Мэри молча уставилась на него, ошарашенная откровенностью.
— Что вас сдерживает? — Граф подсел к ней. Мэри казалось, что пространство в экипаже резко уменьшилось. Он продолжал держать ее за пальцы. Она слегка дернула руками, но граф сделал вид, что не заметил. — Вы не можете отрицать, что у нас друг к другу влечение. — Он поднес ее руку к губам. Почувствовав его обжигающее дыхание, Мэри вздрогнула.
Граф поцеловал ей запястье в том месте, где бился пульс, и провел языком по голубоватым венам.
— Что мне сделать, чтобы убедить вас?
— Вы не хотите жениться, — выпалила Мэри.
— Преимуществ становится все больше и больше. — В глубоком бархатном голосе графа прозвучали соблазнительные нотки. У Мэри опустились веки, руки и ноги наполнились тяжестью. Она заставила себя выпрямиться.
— Вы бы никогда не выбрали меня своей женой, если бы ваш дедушка по-другому составил завещание. Не так ли? — Затаив дыхание, Мэри дожидалась ответа, лелея в сердце слабую надежду.
Граф перевел взгляд с ее запястья на лицо. В серых глазах заплясали серебряные искорки.
— Вы имеете в виду, если бы мы с вами где-нибудь встретились, например на балу в Лондоне? — Уголки губ поползли вниз. — Не стану лгать, я не планировал жениться. По крайней мере, сейчас. Мне необходимо убедиться, что моему будущему ничто не угрожает. Но, учитывая обстоятельства, это не такой уж и плохой вариант.
Мороз пробежал по коже Мэри.
— А как же любовь, милорд?
Граф тихо рассмеялся. На удивление приятный голос. Его лицо будто стало красивее, с него исчезло дьявольское выражение.
