Эльвира Барякина - Князь советский
Нина растерялась.
– Но я не могу – у меня нет никаких документов!
– Советский паспорт мы вам сделаем – я уже обо всем договорился. Главное, получить американскую визу и разрешение на выезд из ОГПУ.
Нина попросила дать ей время, чтобы подумать.
В теории замуж выходила не она, а баронесса Бремер; Шило от этого не пострадает – для нее этот брак недействителен, а Клим ничего не узнает. Да и какой смысл сокрушаться по поводу фиктивного брака, если Нина уже изменила своему настоящему мужу – и это невозможно ни отменить, ни исправить?
«Я вернусь домой и начну жизнь с чистого листа», – решила она и на утро дала согласие и на брак, и на подписание доверенности.
2.Клим не ответил ни на одну из Нининых телеграмм, потому что он был здесь, в Москве.
Можно было представить себе, что он подумал о Нине, узнав о ее новом браке. Клим мог простить ей все, что угодно, но не это.
Когда он уехал, она побежала назад на платформу и попыталась выяснить у Оскара, где он познакомился с Климом. Но тот сказал, что не помнит.
– Береги себя! – чмокнул он Нину на прощание. – Я буду каждый день писать тебе.
Она вернулась в опустевший особняк в Петровском переулке и без сил опустилась на скамью, стоявшую у входной двери. Что делать? Где искать Клима? Голова ее словно наполнилась влажным песком – Нина ничего не понимала и ни о чем не могла думать.
Щелкнул выключатель и на лестнице, ведущей на второй этаж, показалась Териса.
– О, вы уже вернулись! – обрадовалась она. – После того, как вы вышли из дому, мистеру Рейху звонил Клим Рогов.
Нина вскочила.
– Он оставил свой номер?!
Териса подошла к телефонному аппарату, висевшему на стене. Рядом на полочке лежала толстая записная книжка.
– Вот, держите! Мистер Рогов еще в прошлый раз звонил нам и оставил свой адрес и номер телефона.
Нина потерянно смотрела на ее карандашные каракули. Клим жил на Чистых Прудах, в пятнадцати минутах езды на машине.
3.Извозчик подвез Нину к дому, в котором помещался книжный магазин «Московская саванна». Войдя в небольшой уютный дворик, она поднялась на крыльцо и замерла, глядя на свою тень на двери.
Маленькая круглая шапочка, пушистая шуба, да и вообще каждая вещь, надетая на Нину, были куплены на деньги Оскара и являлись свидетельством ее преступления. Как во всем этом показываться на глаза Климу?
Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел рыжий мужчина в пальто нараспашку.
– Миссис Рейх? – воскликнул он радостно. – Вы ко мне или к Климу?
Она нахмурилась:
– Мы с вами встречались?
– Ну конечно! Моя фамилия Элькин. Помните, я приходил к вашему супругу – потолковать насчет продажи автомобиля?
Нина совсем его не помнила – к Рейху постоянно ходили какие-то люди.
– Раньше у меня была автомастерская, но я бросил это дело, и теперь распродаю имущество, – пояснил Элькин. – Ваш муж обещал подумать насчет покупки моего авто.
Он полез в карман и достал визитную карточку с оборванным уголком.
– Вот, держите! Большая просьба: напомните Оскару обо мне!
Нина кивнула.
– Он сейчас в отъезде, но я скажу ему, когда он вернется.
Она быстро прошла мимо Элькина в подъезд и поднялась на второй этаж.
Маленькая лестничная площадка, круглое окно, нарядная дверь с бронзовой ручкой в виде смешного жирафа…
Нина перекрестилась, будто ей предстояло прыгнуть в ледяную полынью, и нажала на кнопку звонка.
В глубине квартиры запели колокольчики, и через несколько страшных, томительных минут на пороге появился Клим.
На нем была белая рубашка с расстегнутым воротом, темно-серый жилет и такие же брюки. Стрижка была другая – слегка короче, чем раньше.
– Здравствуй… – ослабевшим голосом произнесла Нина. – Я могу войти?
Он не шелохнулся.
– Чего тебе надо?
– Я хочу поговорить.
Хлопнула входная дверь, и снизу раздался голос Элькина:
– Очень прошу вас, не забудьте про мое авто!
Клим перевел взгляд на Нину.
– Проходи, – сухо бросил он. Ему явно не хотелось, чтобы его сосед стал свидетелем семейной ссоры.
Нина сняла шубу и расшнуровала ботики. Клим не предложил ей помощь и не показал, куда можно повесить одежду.
– А где Китти? – спросила Нина.
– Ее тут нет.
Она прошла вслед за ним в комнату с окнами из цветных стекол. Клим показал Нине на диван, а сам сел на подоконник – как можно дальше от нее. Он смотрел на нее с таким видом, будто изумлялся: «И как у нее хватило наглости явиться сюда?»
Нина собралась с духом:
– Я тебе несколько телеграмм отправила, и все ждала ответа… А ты, оказывается, все это время был рядом.
– Если мне не изменяет память, мы расстались год назад, – произнес Клим. – Честно говоря, у меня нет никакого желания перебирать старое грязное белье. У тебя своя жизнь, у меня своя.
Нина помертвела.
– Ты же пытался вытащить меня из китайской тюрьмы! Ты приехал за мной в Москву…
– Тебе пора идти.
– Ты даже не выслушаешь меня?! Я не уйду, пока мы не поговорим!
– Тогда уйду я. – Клим поднялся. – Когда надоест беседовать со стенами, захлопни за собой дверь.
4.Клим так быстро собрался и ушел, что Нина ничего не успела предпринять. Она стояла посреди комнаты, раздавленная своим несчастьем. В квартире было тихо – только из распахнутой форточки доносился голос старьевщика:
– Сдаем кости и тряпки!
Это все, что осталось от Нининой любви.
День догорал. Окна сияли, как церковные витражи, а головы бронзовых жирафов на странной разлапой люстре казались похожими на злобных чертенят. Клим жил то ли в храме, то ли в преисподней.
Нина пошла по квартире, разглядывая каждую мелочь. На столе стояла печатная машинка с недописанной статьей на английском; здесь же валялись газетные подшивки, справочники и множество телеграфных бланков и платежных квитанций. Стало быть, Клим устроился в Москве на работу.
У него было полно друзей – в углу красовался глобус, исписанный автографами и пожеланиями. С деньгами тоже все было в порядке – Клим мог позволить себе перетяжку мебели и дорогую посуду.
Время от времени Нина натыкалась на вещи, привезенные Климом из Шанхая, и у нее сердце обливалось кровью. Самопишущее перо, которое она купила ему в универмаге «Винг Он»; запонки в виде скарабеев; рубашка с вышитыми на манжетах инициалами… Когда-то Нина могла распоряжаться его вещами, а теперь не имела права даже дотрагиваться до них.
Зайдя в детскую, она расплакалась. Китти выросла: у нее были новые платья и чулки. На стенах висели ее рисунки, на ковре были раскиданы игрушечные кони и жирафы.
