Барбара Картленд - Скучающий жених
И вдруг сердце ее бешено забилось, она представила себе, что маркиз описывает ей экстаз, который он переживал с леди Эстер.
Он наверняка любит ее, потому что она так красива. А не женился на ней потому, что это ему не по средствам. Лукреция в этот момент совсем забыла, что любовница маркиза была замужем.
Она чувствовала, что должна что-то ответить маркизу, и, собравшись с духом, сказала:
– Все это очень интересно. Спасибо за то, что вы мне это рассказали…
– Посмотрите на меня, Лукреция! – неожиданно произнес маркиз. И она послушно обратила к нему свое лицо. Он заглянул в ее глаза, выражавшие смущение и совершенную невинность – как у ребенка.
– Вы были искренни, Лукреция, когда сказали мне в ночь нашего венчания, что не будете заниматься любовью с мужчиной, который не любит вас? – спросил он. – Никогда не «занимайтесь любовью» с мужчиной, который не любит вас всем сердцем и к которому вы не питаете такого же ответного чувства!
И снова его голос вызвал в ней трепет и странное чувство, которое было прежде ей неведомо и названия которому она не знала.
Лукреция в полном смятении опустила глаза и увидела, что на руке маркиза, сжимавшей ее пальцы, проступила кровь.
Маркиз повредил ее, нанося удары пьяным французам.
– Ваша рука! – воскликнула она. – Вы поранились!
– Ерунда, – сказал маркиз, разжимая пальцы.
Он достал из кармана носовой платок, которым хотел стереть кровь, но Лукреция его остановила.
– Ваш платок грязный, – сказала она. – От грязи рана может загноиться. Надо найти что-нибудь чистое, чтобы ее завязать.
– Ни к чему меня так оберегать, – улыбнулся маркиз. – Все и так пройдет.
– Нет, нам нельзя рисковать, – запротестовала Лукреция. – А вдруг у вас поднимется температура?
Она в нерешительности стояла, рассматривая его руку, словно соображая, как поступить, и потом решительно сказала:
– Дайте мне свой нож.
Маркиз достал нож, открыл его и протянул девушке.
Повернувшись к маркизу спиной, она приподняла подол своего платья. Отрезать кусок нижней юбки было нелегко, но она сумела это сделать. Поправив подол, она снова повернулась к маркизу.
– Это чище, чем все остальное.
Маркиз посмотрел на длинную полосу чистого белого шелка. Переведя взгляд на Лукрецию, он заметил, какое у нее серьезное выражение лица. Он молча протянул руку, и Лукреция перевязала ее.
– Если мы встретим родник, я промою рану. Хочу быть полностью уверенной, что она чистая.
– Склоняю голову перед глубиной ваших медицинских познаний, – сказал маркиз.
– Вам может показаться, что это лишняя суета, но я видела столько ран в парижском госпитале. Многие из них гноились и подолгу не заживали из-за грязи и из-за мух.
– Видите, ваши навыки оказались весьма полезны, – улыбнулся маркиз.
Лукреция подумала, что он ее дразнит. Когда они продолжили путь, она заметила:
– Мне не хотелось бы, чтобы вы думали, будто я хвастаюсь своей работой в госпитале. Конечно, мне не разрешали самостоятельно заниматься пациентами. Я только помогала монахиням промывать раны и менять повязки. И еще мне разрешалось работать только с той монахиней, которая ухаживала за слепыми и за теми, кого ранили в голову.
– Мне кажется, ваша излишняя щепетильность и честность заставляют вас открещиваться от заслуженного признания ваших достоинств, и совершенно напрасно, – заметил маркиз.
– Мне не хотелось бы, чтобы между нами было какое-то притворство, милорд.
Но говоря это, Лукреция вспомнила, что притворства на самом деле было уже предостаточно. Она делала вид, что в ее жизни были мужчины, любившие ее, играла роль светской львицы, готовая скрестить с маркизом шпаги в словесной дуэли.
А когда вдруг увидела жадный огонь глазах Поля, пожиравших ее, она растерялась и испугалась.
Что она знала о мужчинах? Что было ей известно про маркиза, за исключением того, что она его любила? И она понятия не имела о том, что делает искушенную женщину неотразимой и притягательной.
И снова Лукреция мысленным взором увидела себя перед воротами Мерлинкура. Она вспомнила, как заглядывала внутрь, не смея войти. Она была чужая!
«Как мне соперничать с леди Эстер? – спросила она себя. – Она такая сказочная красавица. Наверняка маркиз жаждет целовать ее пухлые соблазнительные губы!»
Разве, сжимая в объятиях леди Эстер, он не испытывал того экстаза, того восторга, о котором только что говорил? А если так, разве у нее есть надежда завоевать его любовь?
Они продолжали путь. Маркиз, казалось, совершенно погрузился в свои мысли.
Они шли и шли, видели крестьян, трудившихся в полях. Но им до сих пор удавалось избегать встречи с кем-либо лицом к лицу.
Лукреция проголодалась, но она решила не признаваться в этом, вообще не заводить первой речь про какие-то неудобства.
По прихрамывающей походке маркиза она догадалась, что он сбил ноги своими сапогами. Она с самого начала предполагала, что так оно и будет. Но и ее башмаки натирали ей ноги все больше. Но, наверное, в сабо она давно бы уже сбила себе ноги в кровь.
Лукреция теперь думала только об одном: хватит ли у нее сил добраться до цели и сколько еще им предстоит пройти.
Им пока везло: солдат нигде не было видно. Это была земля, засаженная кукурузой, горчицей и овощами. Кое-где появлялись отдельно стоящие фермы с хозяйственными постройками.
– Вы хотите есть? – спросил маркиз. До этого они с полчаса шли молча.
– Я лишь пыталась понять, откуда доносятся эти раскаты, из моего живота или из вашего. А может быть, это отдаленный гром? – с горькой улыбкой ответила Лукреция.
Маркиз рассмеялся.
– Обильная домашняя пища – плохая подготовка для дальних пеших походов, – заметил он.
– Я просто подумала о наших друзьях, которые еще час назад сели за стол, уставленный разными деликатесами, и стали жаловаться, что не видят ничего подходящего для еды.
– А я то и дело вспоминаю ужин в Карл– тон-хаусе, – сказал маркиз. – Двадцать пять перемен за ужином, фуршетные столы в зале приемов у принца, заставленные таким количеством закусок! Гости удивлялись, как они выдерживают такой груз и у них не подламываются ножки!
– Если думать о еде, есть еще больше хочется! – заметила Лукреция.
– Вы правы, – согласился маркиз. – Но как тяжело предаваться возвышенным мыслям на пустой желудок! Если бы была хотя бы середина лета, мы могли бы поискать какие-нибудь плоды, – заметил маркиз.
У Лукреции от этих слов загорелись глаза.
– Вы подали мне идею! – воскликнула она. – Вместо того чтобы идти через поле, давайте пойдем по краю.
