Светлана Берендеева - Княжна
Скрипит снег под полозьями, качается возок. Слышно фырканье лошадей, окрики возницы да временами вороний грай. В окошко выглянешь: тёмно-зелёные еловые лапы, придавленные белыми сугробами, ажурные опушённые инеем берёзки и снега, снега.
Сладко спится в дороге.
В возке Мария с Пелагеей-мамушкой, да Фёдор, Пелагеин сын, на козлах. Он теперь поставлен батюшкой управителем, а бывало, играли вместе, вместе страшные сказки на печке слушали. Да и недавно в Никольском на лыжах вместе бегали, дичину скрадывали.
Вот сейчас бы на лыжах! Поразмяться.
Приоткрыла дверцу, выглянула.
– Фёдор, куда лыжи сложили?
Пелагея открыла глаза.
– Маша, что ты, возок-то выстудишь, закрой.
Но Фёдор уже соскочил, пошёл рядом, радуясь разминке.
– На третьей телеге близко убраны. Достать?
Пелагея всполошилась:
– Да ты что, Федька, какие лыжи! Очумел?
– Так что ж, матушка, сейчас кормить встанем, княжна и прокатится.
– Статочное ли дело боярышне на лыжах, как мужичке. Ну, ладно в Никольском, там чужих нет…
– Так и здесь чужих нет, – засмеялась княжна. – Кто, кроме ворон, меня увидит?
И завозилась оживлённо, принялась вытаскивать из сундука под сиденьем суконные штаны и валенцы.
Ах, как хорошо скользить на широких лыжах по снежному лесу! Морозный воздух пахнет смолой и можжевельником. Лёгкие ноги послушно и уверенно несут гибкое тело. То и дело приходится наклоняться под придавленными снегом ветками. Обоз вперёд ушел, а Мария с Федором и дворовым охотником – по лесу обочь дороги. Федя мамушку Пелагею тем умилостивил, что поохотятся они по дороге, дичинки к ужину добудут – очень Пелагея лесную птицу с лапшёй любит.
Вот охотник впереди остановился, руку поднял. И они с Федей замерли. Старик, пригнувшись, плавно и бесшумно заскользил вперёд, поднял ружьё. Выстрел. И забил крыльями по снегу большущий иссиня-черный глухарь. Вот и подарок Пелагее.
И вдруг, как бы в ответ, вдалеке, в той стороне, куда ушел обоз, захлопали выстрелы. И – людские крики!
Фёдор поправил завязки лыж на валенках, снял с плеча ружьё.
– Стойте здесь тихо. Я сбегаю, гляну…
Споро побежал размашистым шагом. Вернулся быстро, тяжело дыша и хватая на ходу снег.
– Княжна, плохо дело. Лихие люди на обоз напали. Думаю, вернуться нам надо. В деревне лошадей возьмем, верхами доедем.
– Постой, какие люди, что делают-то?
– Да я близко не подходил, только глянул и назад. Наших всех в кучу согнали, в возках шарят. Слышал, кричали: «Боярышню ищите, тут должна быть».
– Если тати это, так ограбят и уйдут, чего ж нам бежать.
– Так ведь тебя ищут, видать, выкуп взять хотят.
– Вот что, Федя… Тебя не заметили?
– Нет. Там ёлки кругом густо стоят, хоть сотню схоронить можно.
– И хорошо, что ёлки. Давай-ка подберёмся и посмотрим, что тем людям надо.
– Да что ж, Мария Борисовна, вам-то? Я сам в разведку схожу. А вы с Никифорычем меня здесь подождите.
– Опять ждать? Застынем. Пошли вместе. Сам говорил, сотню спрятать можно.
Пошли по Фединому следу, взяв наизготовку ружья и стараясь двигаться бесшумно. Дойдя до места, где стоял обоз, встали за большой елью.
Картина предстала довольно мирная. Лошадям был задан овес. Голицынские люди, сбившись в кучу, молчали. Напавшие на них мужики тоже молчали, расхаживали кругом и будто ждали чего-то.
Мария потянулась к Федору, зашептала на ухо. Позвали Никифорыча, который подполз тем временем ближе к обозу и лежал за поваленным деревом, прислушиваясь.
– Фёдор, боярышня, разбойники-то без опаски ходят. Вон ружья у телеги сложили, безо всего ходят. Только у атамана пистоль, и то за поясом. Вот бы…
Двое молодых переглянулись, враз закивали головами и, наклонившись к старику, стали наперебой говорить ему горячим шёпотом…
Через небольшое время среди сбившихся в кучу поникших дворовых началось едва заметное шевеление: бабы перемещались к центру, а мужики – к краям кучи, поближе к повозкам и разбойникам. Атаман, заметив это, подошёл поближе. Ничего подозрительного не увидал: застывшие на крепком морозе люди переминались валенками, похлопывали рукавицами. Атаман отошёл.
И в тот же миг грянули враз три выстрела. Атаман и еще двое упали. Как по команде голицынские мужики кинулись на разбойников. Одни валили их на снег, другие доставали из телег веревки – вязать. Когда подбежали Фёдор с Никифорычем, им почти уж и не досталось подраться.
Пелагея, увидев Фёдора, заголосила:
– Боярышню-то, боярышню куда дел, окаянный?! Да где ж деточка моя ненаглядная…
И смолкла, увидев шедшую к ним из леса Марию с тремя ружьями в руках. Как было договорено, она их перезарядила на всякий случай.
Фёдор уже хлопотал, распоряжаясь ставить возки и телеги прежним порядком, торопил: не в лесу же ночевать, скоро темнеть начнёт. Разбойничков велел связанными положить в телегу и охрану вооружённую к ним приставить. Да и остальным возницам ружья раздал. Теперь с опаскою ехать надо – учёные.
Люди споро собирались, весело переговаривались:
– Ловко я его под дых, сразу свалился.
– А Фёдор-то молодец, не растерялся, всех выручил.
– Мы-то – разини. Разбойников малая горстка, а всех захватили.
– Так не ждали. И оружья не было. Ну, вот теперь есть. Теперь хоть самому Соловью-разбойнику не дадимся.
– Ребята, а княжна-то… Ну и княжна у нас…
И враз замолчали, поглядели на головку в черно-лисьей шапочке, выглядывавшую из возка. И слов нет.
Не успел обоз тронуться, как сзади на дороге послышались выстрелы и крики.
– Стой! Руки вверх! Бросай оружие!
Из-за ёлок выскочили трое верховых. Мужики дружно остановили лошадей и встретили чужаков зрачками ружейных стволов.
Фёдор требовательно крикнул:
– Сами бросайте! Кто такие?
Всадники подскакали ближе, и Фёдор не удержался от удивлённого возгласа:
– Царевич?! Алексей Петрович?!
Царевич Алексей соскочил с лошади, бросил поводья спутнику.
– Стреляли тут? Что такое?
– Лихие люди на нас напали. Ну да ничего, справились. Извольте посмотреть, вот они, голубчики, смирно сидят. Сдадим их куда следует.
– С Марией Борисовной что?
– Всё в порядке. Госпожа в карете своей.
Алексей подбежал к возку, заглянул.
– Здоровы ли? Зла какого супостаты не причинили? Я следом за вами в тот же день выехал. Думал сразу догнать, да вот не вышло. Выстрелы на дороге. Поскакали вперед. Карета моя следом едет.
Царевич говорил отрывисто и испуганно, коротко взглядывал и сразу отводил глаза от румяного девичьего лица.
– Здравствуйте, Алексей Петрович, – приветливо сказала Мария. – Супостатов мои люди повязали. Все здоровы, спасибо. Из разбойников, правда, есть раненые.
