Лаура Паркер - Шалость
Она быстро прошла мимо прилавков с коврами, четками и томами Корана. Тут же торговали святой водой в глиняных кувшинах и тем товаром, что обещал более осязаемые удовольствия: финиками и миндалем, инжиром и курагой. В другой раз она непременно задержалась бы у прилавков с растениями, чтобы попробовать и понюхать и, смешав специи, насладиться новым ароматом. Ничто не возбуждало ее так, как возможность совершить стоящую сделку. Ей страшно хотелось проверить надежность компаса, который, если верить крикам торговца, постоянно указывал путь в Мекку, в какой бы точке земного шара ни находился его обладатель, и тем не менее она решительно отмахнулась от продавца, который, заметив ее интерес, бросился к ней с услужливой улыбкой. Некогда. Времени оставалось совсем мало.
Джапоника прошла сквозь ароматный белый дым фимиама, отдающий сосновой смолой, курившийся в специальном сосуде. Замедлила шаг. Этот запах показался ей необычным. Неужели обоняние подвело ее? Не может быть. Наделенная талантом различать тончайшие оттенки запахов, с годами тренировок она довела его почти до совершенства.
Джапоника быстро обернулась к продавцу, но при этом глаз на него не поднимала, вместо того внимательно изучая маленькие драгоценные шарики в курительнице.
— Сколько стоит? — спросила она на персидском.
— Четыре сотни томанов, госпожа. — Сумма была астрономической. Почти восемьдесят английских фунтов. От таких цен аж дух захватывало. Покачав головой, она отвернулась.
Как можно было ожидать, продавец поспешил за ней следом с криком:
— Сколько госпожа может мне дать?
— Откуда ваши благовония? — не отвечая на вопрос, спросила Джапоника.
— Из Дофара, — заученно ответил продавец. Впрочем, все торговцы так говорят. Но только опытный покупатель может уловить особенный дофарский аромат. Не говоря ни слова, она достала из кармана несколько монет.
При виде блеска золота старый торговец насыпал ей на ладонь пригоршню золотистых полупрозрачных шариков.
Она убрала их в карман как раз в тот момент, когда из соседнего минарета раздался пронзительный призыв к правоверным начать молитву. В соответствии с обычаем женщинам полагалось покинуть улицы в этот час. Джапоника приняла решение.
— Где я могу найти дом Хинд-Дива? — спросила она у продавца благовоний низким, хриплым от волнения голосом.
— О нет, госпожа! — воскликнул, побледнев, продавец. — Вам нельзя туда! Там обитель самого дьявола!
Джапоника быстро сообразила, что, сказав «туда», купец намекнул на то, что знает о том, где именно расположена «обитель дьявола». Она вытащила из потайного кармана золото примерно в том же количестве, что отдала за благовония.
Выражение благоговейного ужаса быстро сменилось хитроватым прищуром: старик прикидывал в уме, стоящая ли выходит сделка.
— Подождите здесь, — бросил он, а сам побежал к ближайшим продавцам. Они подозрительно посматривали на нее, оживленно переговариваясь. Разговор шел на горном диалекте, изобилующем гортанными звуками. Язык был Джапонике не знаком. Разговор велся на повышенных тонах и сопровождался отчаянной жестикуляцией, что не могло не привлечь внимания других продавцов. Очень скоро в разговоре принимали участие человек десять.
Джапоника начала сомневаться в том, что поступила правильно, раскрыв свои планы. Но все обошлось: купец подошел к ней.
— Давайте деньги, — сказал он и, взяв протянутые монеты, сообщил: — Идите налево. Сорок шагов!
— Сколько минут идти?
Но продавец благовоний уже отвернулся и прикинулся глухим. Джапоника пребывала в некой растерянности. Здесь, на Востоке, сорок могло означать любое большое число. Так что сорок шагов могло означать именно сорок шагов, а могло и четыреста.
Джапоника шаги считать не стала, но едва она свернула на боковую улочку слева, как поняла, что звуки рыночной площади сюда не проникали. Более того, здесь была слышна музыка. Кто-то играл на рожке, привычном инструменте английских моряков, да и мелодия ей была знакома — шотландская народная песенка. У кого-то здесь хватало смелости наигрывать шотландскую песню!
Джапоника расценила сей факт как удачу. Несомненно, то был знак свыше: именно тут и должен был обитать загадочный Хинд-Дива. Он ничего бы не боялся.
Джапоника поспешила к единственной узкой двери в высокой стене дома и потянула за веревку. Звука колокольчика она не услышала, зато услышала, что песня прекратилась, и сверху донесся крик:
— Ты, кш! Убирайся! — Человек, одетый как слуга, говорил на очень плохом арабском. — Мы никого не принимаем, а нищим не подаем!
— Я не нищенка! — крикнула в ответ Джапоника на своем родном языке и тут же усомнилась в том, разумно ли поступила.
— Англичанка? — У спрашивающего был ярко выраженный шотландский акцент. — Сейчас спущусь, девочка, и не кричи ты здесь на английском!
Не прошло и минуты, как в узкой двери открылось оконце. За окном оказалась решетка, так что лица говорящего она рассмотреть не могла.
— Я ищу человека по имени Хинд-Дива, — шепнула Джапоника. — Вы, случаем, не он?
— Не могу сказать, что я — это он, и не могу сказать, что он — это не я. Но лучше завтра приходите. Вечерний час не лучшее время, чтобы беспокоить Диваnote 1. — И окошко захлопнулось.
Джапоника нетерпеливо забарабанила по двери.
— У меня есть деньги. Окно открылось снова.
— Сколько?
— Впустите меня и сами увидите, — ответила она храбрым тоном. При этом чувствовала себя далеко не так уверенно.
К ее удивлению, дверь распахнулась. Джапоника торопливо огляделась — маленькая улочка была совершенно безлюдна — и ступила за порог.
В тот момент как она переступила порог, ее объял аромат жасмина и апельсинового цвета. Ни жары, ни пыли, ни уличной вони. Она сделала несколько шагов от двери и остановилась, пораженная. Неземная красота окружала ее.
Ей говорили, что персидские жилища кажутся совершенно обособленными от улицы, от города, в котором расположены. Персидский дом — королевство в королевстве. Царство неземных ароматов и роскоши. Теперь она поняла, что имелось в виду. Белоснежные колонны и арки тускло сияли, наполовину потонув в тени цвета индиго. Таков был внутренний дворик. Довольно просторный. Шелковые портьеры насыщенного гранатового цвета с золотой бахромой колыхались от ветерка, неизвестно откуда взявшегося, ибо на улице его не было. Окаймленный роскошной зеленью апельсиновых и лимонных деревьев, освещенный таинственным светом из неведомого источника, в центре двора бил фонтан. Потоки воды переливались малиновым и лазурным, золотым и серебристым — цветами мозаичного цветочного панно, которым были выложены дно и парапеты фонтана.
