Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

— Нам не нужно всем толпиться в «Трёх мётлах», но есть и другие таверны, известные тем, что разливают пиво, а не лошадиную мочу, — ответил Эйвери. — Порфирное пиво,{?}[Порфира — съедобная красная водоросль, растущая у берегов Британии] которое подают в «Келпи», пьют ради новизны, а не вкуса.

— Оно всё равно сделает тебя мужиком, — сказал Розье. — Ну же, это не считается настоящим национальным туром, пока мы не попробуем все дары Британии, а не просто крошечный уголок. Мужчина может выпить лишь ограниченный ассортимент старого доброго солодового эля, пока тот ему не наскучит.

— В чём дело? — спросила Гермиона. — Вы планируете Гран-тур Британии?

— «Семёрка школяра»,{?}[(прим. автора) не канон, но основано на реальных школьных “традициях”] так называемая традиция выпустивших волшебников Слизерина, — объяснил Нотт. — Не то чтобы Гран-тур, скорее Пьяное шатание. Его цель — начать путешествие в выпускной вечер с выпитой залпом пинты в Лондоне, а потом аппарировать или переноситься по Каминной сети в одну таверну за другой — или двумя унциями{?}[60 мл] чего покрепче, — а затем повторять, пока не будет выпито семь разных напитков в семи разных пабах. Первый, кто вернётся в Лондон в сознании и за счёт собственных усилий — победитель.

— Звучит неприятно, — сказала Гермиона. — Разве аппарация в нетрезвом виде не представляет серьёзную угрозу безопасности? Инструкторы на уроках аппарации в прошлом году предупреждали нас, что это неразумно. Можно расщепиться!

— Да, в этом и смысл, — заметил Трэверс. — Если тебя расщепит, и ты не сможешь собраться в кучу, чтобы отправиться в следующий пункт назначения тура или вернуться в Лондон, то ты выбываешь.

— И люди проходят через это… Ради чего, забавы?

— Ради победы, — сказал Нотт. — Ясное дело.

— Есть хорошая причина, почему это традиция волшебников, — заговорил Том, встретившись с разъярённым видом, собиравшимся на лице Гермионы. — Не потому что ведьмам запрещено принимать участие, но просто потому, что они не понимают этого.

— А ты, Том? — спросила Гермиона. — Собираешься принять участие?

— Конечно, нет, — сказал Том. — У меня на вечер есть занятия получше, чем лавировать мимо чужой рвоты.

— Тогда ты должен согласиться с ведьмами, что это совершенно непостижимое занятие! — ликующе произнесла Гермиона.

— Нет, — ответил Том, — меня это не приводит в замешательство. Я полностью осознаю, почему волшебники предаются подобной традиции. Я просто считаю её маразматичной.

— Риддл, — сказал Лестрейндж, — мы приглашаем тебя присоседиться. В полвосьмого в «Дырявом котле», далее «Хибара сирены» в Плимуте,{?}[Корнуолл, Англия] «Знак льва» в Сомерсете,{?}[Сомерсетшир, Англия ] «Могила келпи» в Пембруке,{?}[Пембрукшир, Уэльс] «Погреб Ковентри{?}[Уэст-Мидлендс, Англия]», «Золотые яблоки» в Камбрии{?}[Графство на северо-западе Англии ] и «Насест оккамия» в Ньюкасле.{?}[Южный Дублин, Ирландия ] Первый, кто вернётся в Лондон, получает три желания с остальных.

— Заманчиво, но мне неинтересно, — безразлично ответил Том. — У меня вечером планы на Гермиону.

— Том, ты имеешь в виду планы со мной? — поправила Гермиона.

— Нет, — сказал Том. — Я собираюсь продолжить довольно важный разговор, который, к сожалению, был брошен до его естественного заключения.

— А ты не можешь закончить свой разговор в поезде, а потом пойти с нами в «Дырявый котёл»? — спросил Эйвери.

— Это не такой разговор, — ехидным тоном сказал Нотт.

На лице Эйвери отразилось замешательство:

— В смысле — а бывают разные виды разговоров?

— Бывают, — сказал Нотт, — и конкретно этот происходит за закрытыми дверьми.

— Ну, я уверен, что мы можем найти для них пустое купе или выгнать каких-то малолеток, если придётся…

— Агх, — простонал Нотт. — Позволь мне обрисовать это для тебя как можно яснее, насколько это возможно в смешанной компании: Риддл охвачен страстью. В старом значении слова «страсть», как переживание ужасных страданий. Как и в случае с сукой в весеннюю пору, таким мужчинам не находят пустое купе поезда ради умиротворения. Его привязывают к крыше поезда, пока он не будет готов вернуться в культурное общество.

Трэверс поморщился:

— И люди занимаются подобным в поезде? Питомцев следует держать в корзинах и клетках в «Экспрессе», но ученики всё равно выпускают своих сов и кошек на сиденья. Однажды я видел, как чью-то кошку стошнило смесью мыши и растопленного шоколада прямо на обивку. Оказывается, кошкам нравится охотиться за шоколадными лягушками, но есть их — совсем другое дело.

— Ответственным взрослым вроде нас с Томом подобное даже не придёт в голову, — чопорно сказала Гермиона. — Я не знаю, почему ты продолжаешь делать такие недостойные инсинуации, Нотт, и мне это не нравится.

— Не я тут делаю инсинуации, — пожаловался Нотт. — Я просто говорю тебе громко и чётко, что думаю о ситуации.

Том решил не обращать внимания на разговор и закончить читать учебник по трансфигурации, который ему одолжил Дамблдор и который, ему посоветовали, он должен будет вернуть совиной почтой, когда закончит с ним. Мили мчались за окном, шторы были опущены, чтобы резкий солнечный свет не мешал процессу восстановления после опьянения, зелёные фурлонги петляли по склонам и долинам Шотландского нагорья. Пушистые рыжие коровы паслись на пастбищах, серебристые лохи{?}[шотландское название озёр] сверкали, как зеркала неба, под аккомпанемент нестройного хора Гермионы, словесно переругивающейся с остальными мальчишками о ценности «Семёрки школяра».

— Почему вы должны полагаться на подобные развлечения, чтобы укрепить свою дружбу? Разве вы не можете найти хороший салон, выпить чаю и, ох, я не знаю, собрать пазл?

— Только не говори мне, что всё, что вы делаете с Риддлом, — пьёте чай и собираете пазлы!

— Ну, нет, но…

— Я так и знал!

— Мы читаем книги и говорим о магии! Это почти то же самое.

— Это не то же самое: вам обоим нравится читать!

Том вздохнул.

Время текло незаметно, пока они не оказались в двух часах езды от Хогсмида, а тасование карт и громкое жевание не прервал металлический визг тормозов. Поезд замедлил ход. Гермиона соскользнула вперёд на своем сиденье и почти упала на пол, прежде чем Том подхватил её под локоть. На багажной полке сдвинулись чемоданы, и ручной саквояж перевалился через край перил, оказавшись в нескольких дюймах от того, чтобы ударить Розье по голове, пока Том не взмахнул палочкой и не остановил падение. Он встал со своего места и раздвинул шторы. За окном открылся вид на пышные холмы, усыпанные пурпурными соцветиями местного чертополоха.{?}[Цветок-символ Шотландии] Вдали возвышалась горная гряда, раскинувшаяся через каменные арки виадука. Они ещё не покинули Шотландию.

Трэверс распахнул дверь купе и высунулся в коридор, который был заполнен другими выглядывающими головами и болтовнёй бормочущих голосов. Голоса резко смолкли, когда поезд дёрнулся и продолжил движение. Трэверс вернулся на своё место, отметив:

— Иногда на рельсы попадает стадо овец, и если их слишком много, чтобы их сбить…

Первым признаком того, что что-то не так, стали игральные карты, рассыпавшиеся по полу дождём белой ламинированной бумаги, за которыми последовал «Ежедневный пророк» Трэверса, а затем книга Тома, оставленная на месте, где он сидел. Затем вновь начали двигаться сундуки на верхней полке, тяжёлые латунные застёжки царапались о стены поезда, и внезапно всех прижало к стенам, приклеив плашмя к мягким сидениям тяжёлым весом, отчего с трудом удавалось поднять руку и палочку, повернуть голову к окну, где холмы смазались в единый калейдоскоп неразличимых цветов, равнины и небо смешались в серый шум.

Тома прижало к Гермионе, а Гермиону — к угловому сидению, где она вцепилась в мантию так, что побелели костяшки пальцев. Её дыхание казалось горячим на его горле. Он крепко прижимал её и, повернув палочку на себя, невербально призвал заклинание Левитации на свою мантию. Это облегчило вес, который придавливал его так тяжело, что его барабанные перепонки разрывались, а суставы ныли. Заклинание было призвано как раз вовремя, ведь вскоре вращение прекратилось, вес отступил, и все, кого придавило к стенам, внезапно попадали на пол, за чем последовали чемоданы. Том и Гермиона, которую он тоже облегчил заклинанием, покачнулись в воздухе, носки их ботинок едва касались пола купе.