АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 3
'Надо с парусами что-то решать'
Герд чётко дал понять, что яхта, которую он строит, будет парусной. Причём паруса должны быть не прямыми, как на 'Беде', а косыми. А двигатель и вёсла – лишь вспомогательное оборудование и не более того. Бельгиец даже пообещал устроить 'школу начинающего яхтсмена', но было одно НО.
Парусов у Вани не было. И где их брать он и понятия не имел. Маляренко припомнил Андрюхину мельницу.
'Может из шкур сшить? Нет. Тяжёлые слишком будут…'
Лопасти ветряков в Юрьево и в Севастополе так вообще были сделаны из очень тонких досок. Ваня представил себе яхту с деревянными парусами и заржал.
– Что, шеф?
– Ничего, Игорёха. Да. С таким ветром мы туда быстро добежим.
Босс смерил своего служивого косым взглядом.
– Ты не расслабляйся, ЛЕЙТЕНАНТ.
Ермолаев подскочил, как ужаленный.
– Есть, не расслабляться!
Своей жизнью и своей службой бывший студент-первокурсник, залетевший в этот мир прямиком со студенческой пьянки, был очень доволен и очень ею дорожил.
Сразу за провалом, отрезавшим керченский полуостров от Крыма, ветер утих и скорость сразу резко упала, а на и без того спокойном море воцарился полный штиль. Полная луна светила не хуже прожектора и Маляренко, накрутив как следует хвост Францу, ушёл спать в трюм, велев немцу ночью не останавливаться, а тихим ходом идти к посёлку маслоделов.
К уже знакомой бухте 'Беда' подошла ближе к полудню. Невысокие горы, надёжно защищавшие залив от волн и ветра, уже лежали по левому борту и 'Беда' уже неспешно их обходила, когда вперёдсмотрящий Франц тревожно закричал по-немецки. Маляренко бросил котелок с супом и в три огромных шага оказался на носу лодки.
– Дай!
Иван вырвал монокуляр из рук немца.
'Чего тут у нас?'
Небольшая качка мешала рассмотреть всё в деталях, но и того, что Ваня увидел, хватило чтобы понять, что в посёлке что-то случилось.
'Да, мля, какое, к чёрту, 'что-то случилось'?!'
Посёлка на берегу просто не было. Было два десятка чёрных пятен от пожарищ, а над некоторыми до сих пор был виден дым.
– Что там, Иван Андреевич?
– Ничего, ничего Игорёк. Нет там больше посёлка. Франц, иди на руль. Малый ход. Игорь, – Маляренко задумчиво теребил нож на поясе, – к бою. Пойдём – посмотрим, что там, поближе.
Чем ближе к берегу подходила 'Беда' тем мрачнее выглядел её экипаж. Уже и без оптики было видно, что на самой кромке берега, у воды, лежат десятки тел. Франц закусил губу и нырнул в трюм. Бесшумно работающий двигатель вдруг завибрировал, отчего палуба противно задрожала, но скорость лодка не изменила. 'Беда' в эту секунду стала очень похожа на резвого рысака, готового сорваться в любой момент вскачь, но пока ещё себя сдерживающего.
– Франц. Осторожно. Вдоль берега. Ермолаев – в рубку.
Маляренко прилип к борту. В полусотне метров от него медленно проплывали следы полного разгрома. Тела, лежащие на берегу, были страшно искалечены. Некоторые были разорваны на куски.
Монокуляр прилип к глазу.
'Женщины, дети, мужчин нет… да что ж это такое, а!'
В полусотне шагов позади убитых, на берегу, валялась большая бочка, сделанная из самолётного дюраля, которую Олег привёз сюда прошлым летом. Всё масло вытекло на землю, тёмным пятном залив изрядный кусок земли. Ветер нёс с берега странное сочетание гари, крови и душистого масла. Рядом с бочкой валялся разбитый и обгорелый маслопресс.
Ваня пялился на тела убитых людей и в душе его царила пустота. Ну да, это были не его люди, но ЗА ЧТО?!
Почему нужно было их так страшно убивать?
'Или… или этот Диаб ещё куда-то успел наведаться?'
Лодка почти остановилась и Маляренко совсем уж было собрался скомандовать 'стоп-машина', когда из кустов в сотне метров от крайнего пожарища, выглянул человечек.
– Франц, двигатель не глуши, Игорь – самый малый ход.
Из трюма согласно гукнули, а Ермолаев удобнее перехватил штурвальчик и направил лодку ещё ближе к берегу.
– Шеф, там девчонка.
– Вижу. Не высовывайся Игорёха.
Одетая в разноцветные травяные юбки, с огромным количеством бус на груди и браслетов на руках молодая девушка несмело сделала несколько шагов в сторону берега, старательно обходя дымящиеся головёшки. Иван встал в полный рост, растянул губы в 'сердечной' улыбке и помахал рукой.
– Маду! Маду! Вася!
Девушка остановилась и с минуту молча смотрела на Ивана. На её лице не было никаких эмоций. Только очень серьёзный, изучающий взгляд. В животе у Вани нехорошо кольнуло.
– Франц. К машине. Игорь. Из рубки не высовывайся.
Маляренко снова обернулся к берегу и, сложив ладони рупором, закричал.
– Ма-ду!
Лицо девушки исказила жуткая гримаса. Она криво улыбнулась и медленно подняла руку, показав на что-то пальцем.
У Вани противно свело живот. Предчувствие его редко обманывало – девчушка, сплошь обвешанная бусами, ясно указывала на неприятности. Причём буквально – пальцем. Маляренко не оглянулся. Он и так уже всё понял – они 'попали'. Иван скрипнул зубами, выпрямил спину и всем телом развернулся в сторону залива.
Прямо на них, очень-очень тихо работая вёслами, от маленького каменного островка, лежащего посреди бухты, шла точная копия его 'Беды'.
Увидев, что их заметили, десяток гребцов, стоя орудовавший громадными вёслами, взревел и уже не пытаясь грести тихо, резко взвинтил темп. На носу чёрной лодки возник верзила, с ног до головы упакованный в кожаные доспехи, и принялся колдовать над какой-то штукой, установленной на носу его кораблика.
– Франц!
Маляренко гулко припечатал тяжёлой подошвой по палубе.
– Ходу! Игорь, – Иван обернулся к рубке, – вдоль берега выхо…
– БОСС!
Ермолаев нырнул вниз, за деревянную перегородку, исчезнув из вида.
'Ну чего ещё там?'
Ваня снова посмотрел на лодку чужаков. В руках у верзилы появился факел.
'Бля!'
– Бери выше, лодку не побей!
Кричали на русском, а Ваня даже не успел этому удивиться.
'Ну надо же…'
БУМММ!
Глава 3.
– Быр-быр-быр-быр! Гыр-гыр-гыр-гыр!
'Какое всё солёное!'
Иван захрипел и его вытошнило. Морской водой.
– Не… не тряси…
Глаза ничего не видели, а всё тело как-будто онемело. Кто-то куда-то его тащил. Ваня чувствовал цепкие пальцы на своей руке.
– Быр-быр-быр-быр!
Спина ударилась о дно. Набежавшая волна легко приподняла тело мужчины и забросила ещё немного ближе к берегу.
– Быр-быр-быр-быр!
В ухо упёрлось что-то мягкое и тёплое. Ваня продрал один глаз. Его страшно жгло солью, вдобавок ко всему было похоже что ему в глаз насыпали мешок песка.
