Розанна Битнер - Нежное предательство
– Они просто не понимают экономической целесообразности рабства, – вставила Одри, чувствуя, что должна как-то защитить Ли.
– Они все прекрасно понимают. На вонючих фабриках Севера они обращаются с рабочими еще хуже, чем мы с неграми! Чего они достигли? В городах – грязь, преступность, отчаяние нищих, болезни! Сироты слоняются по улицам, совершают преступления, гибнут. У них нет права заявлять, что мы живем неправильно! Пусть сначала наведут порядок у себя, а потом учат других, как жить.
Одри чуть не стало совсем плохо, когда она представила Ли за этим столом. Он бы и пяти минут не выдержал, услышав такие разглагольствования отца.
– Высокомерные глупцы считают, что мы используем бесплатный труд, – продолжал отец.– Неужели они не понимают, сколько стоят хорошие, сильные негры? Только таким глупцам необходимо втолковывать, что мы должны дать рабам жилье, кормить и одевать их, – он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Ну, теперь вы оба у себя дома. Твоя тетя Джанин не будет жужжать и негодовать по поводу того, что у тебя незаконченное образование и что ты мало путешествовала. Единственное, чего я никогда не сделаю, не пошлю тебя в Европу. Она отправила туда Элеонор и что же? Насколько я понимаю, у Элеонор слишком «полное» образование. Она учится у тех мужчин, которые ухаживают за ней. А я не хочу, чтобы ты имела такое образование. Оно не предназначено для моей дочери.
Щеки у Одри покраснели. Что бы он сделал, если бы узнал об отношениях ее с Ли? Наверное, отец умер бы от позора. Как она могла бы объяснить отцу, почему это случилось с ней и насколько было правильным?
– Что касается карьеры певицы, то теперь это будет решать Ричард. Если он разрешит тебе, пожалуйста. Ричард щедрый человек и знает, что ты очень любишь петь. Я уверен, он позволит тебе петь на свадьбах и подобных вечерах.
Позволит? Чем больше отец говорил о Ричарде Поттере, тем труднее было сообщить, что теперь она не совсем уверена, выйдет ли за него замуж. Но, видимо, отец считает вопрос давно решенным.
– Я… Вы сказали, что этим летом были какие-то неприятности с неграми, – заговорила она, желая переменить тему разговора.
Отец вздохнул, разгневанно и сурово сказал:
– Да, – он взглянул на Джоя. – Мне хотелось, чтобы ты был здесь и видел, как мы разобрались с ними. Тебе необходимо знать подобные вещи, – он перевел взгляд на Одри. – Один из рабов, работающих на плантации, его зовут Генри Гатерс, подговорил еще нескольких негров. Они отказывались собирать урожай, считая, что их плохо кормят и заставляют много работать. Они требовали больше еды и уменьшения рабочих часов. Ты можешь себе такое представить? Негры предъявляют требования своему хозяину!
Одри взглянула на Джоя. Она знала, что юноша ненавидит, когда рабов наказывают. Одри пристально посмотрела на отца.
– Что вы с ними сделали?
Отец налил себе немного вина. В столовую вошла Сонда, чтобы убрать посуду. За ней показалась Лина. Женщина несла поднос с ореховым пирогом. Лина разложила по ломтю пирога на тарелки. Одновременно она давала указания Сонде, как собирать посуду, чтобы не потревожить сидящих за столом. Сонда была новенькой в доме.
– А как ты думаешь? Что я мог еще сделать? – сердито объяснял он Одри. Девушка заметила, что отец искоса взглянул на Лину, которая всем своим видом показывала, что осуждает его. Одри иногда казалось, что Лина обладает странным влиянием на отца. Может быть, потому что жила в доме почти как член семьи в течение многих лет. Джозеф нахмурился, сурово взглянул на Лину, вздернул подбородок.
– Я поступил так, как считал нужным. Генри Гатерса как следует выпороли и продали. Остальных так же наказали. Я уже давно не просил Марча Фредерика пускать в ход кнут из бычьей кожи. Ты же хорошо знаешь, я не люблю это делать, – он снова покосился на Лину.
– Прогони отсюда эту девушку, – рявкнул он, имея в виду Сонду.
Испуганная девушка отступила от стола, держа в руках тарелки.
– Мы уберем позже, – спокойно сказала Лина Сонде, дерзко взглянув на Джозефа Бреннена. Женщины вышли из столовой.
– Эта чертова Лина хочет, чтобы я чувствовал себя виноватым. Я не должен наказывать собственных рабов! – возмущенно бурчал Джозеф. – Она сама рабыня, а ведет себя так, потому что уже много лет работает в доме. Когда они так долго работают в доме, им кажется, что от них все здесь зависит.
– Вы бы не продали ее, правда? – поинтересовалась Одри. Она не могла представить себе Бреннен-Мэнор без Лины.
– Она очень нужна в доме. Ты сама знаешь об этом. Но беда в том, что она отлично понимает то же самое. Потому-то так много себе и позволяет, – Джозеф всегда беспокоился, как воспримет Одри истинную причину такого поведения Лины.
– Я держу ее здесь потому, что она была второй матерью тебе и Джою, – добавил он. – Кроме того, понимаю, что ты привыкла к Тусси. А Тусси всегда должна находиться там, где живет Лина. Я не настолько жесток, чтобы разделять их.
– Но вы разделяли другие семьи, – напомнила Одри.
Джозеф невольно нахмурился.
– Мне кажется, ты слишком много глупостей наслушалась от кого-то на Севере. Ты осуждаешь наш образ жизни, Одри?
Девушка взяла в руки вилку.
– Нет, папа. Единственной причиной моих расспросов является то, что Лина и Тусси пользуются твоим особым расположением. Почему?
Джозеф почувствовал неловкость. Сколько времени удастся держать дочь в неведении еще? Было легко, пока Одри не выросла. Но она становится взрослой. По правде говоря, уже через несколько часов после встречи с ней он с изумлением заметил, как она изменилась. Одри стала походить на зрелую женщину. Он никак не мог понять, отчего же она так изменилась.
– Лину купила твоя мать, Одри. Она ее очень любила. И я пообещал твоей матери не продавать ее. Я выполняю волю твоей матери.
Одри безразлично ковыряла вилкой пирог, с болью в сердце вспоминая о Ли. И о его отношении к рабству.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы не позволяли Марчу Фредерику пользоваться кнутом, – заметила она. – Мне не нравится этот человек. Может быть, если бы надсмотрщик добрее относился к неграм, то не было бы конфликтов.
– Добрее! Одри, неужели ты ничему не научилась? Если обращаться с ними слишком мягко, они становятся ленивыми и дерзкими! Нужно всегда быть твердыми, иначе может случиться такое же несчастье, как в Виргинии тридцать лет назад.
– Вы уже сотни раз рассказывали нам о восстании Нэта Тернера.
– Потому что вы должны помнить о том, к чему может привести излишняя мягкость! – отец снова начал злиться и сильно покраснел. Лицо, шея, уши стали красными. Рыжие волосы слегка тронула седина, у глаз четко прорезались морщинки. Он был невысокого роста, но достаточно крепкого телосложения. И являлся опасным противником, как в устных спорах, так и физически. Редко кто осмеливался вступать в спор с Джозефом Бренненом.
