Клод Фаррер - Подружки
– Там!.. Это Рабеф, доктор, мой вчерашний доктор.
Маркиза немедленно вскочила со своего места и отправилась к умывальнику, для того чтобы пройти мимо означенного доктора и рассмотреть его. Стратегический выпад увенчался полным успехом: Л'Эстисак, увидев «милого друга», перехватил ее по дороге, а за этим последовало формальное знакомство.
– Ну что? – спросила Селия, когда «милый друг» вернулась и снова села на свое место.
– Вот что, – заявила решительным тоном маркиза Доре, – этот господин самый первый сорт!..
Она объяснила:
– Во-первых, он знаком с Л'Эстисаком – превосходная примета. Л'Эстисак ни за что не станет ужинать черт знает с кем, особенно под Рождество. А потом, этот Рабеф – настоящий джентльмен. Вы видели, как он мне поклонился, когда герцог назвал ему мое имя?
– Но во всяком случае, он не слишком красив.
– Черт возьми! Красив!.. Вы глупее, чем четырехлетнее дитя!!.
Она взяла меню и стала с серьезным видом изучать его:
– Какой марки шампанское?
– Вот еще! – заявила Селия. – Зачем брать шампанское, когда нас только двое?
– Зачем? – возмущенно повторила маркиза. – Зачем? В Рождественский вечер?..
Селия растерялась и не стала спорить. К тому же маркиза изрекла:
– Совершенно необходимо, малютка! Мы даже не можем взять неведомо какое месиво. Нужно взять лучшую марку сухого. Подумайте: вдруг кто-нибудь вздумает подойти к нашему столу. Должны же мы предложить тогда бокал приличного шампанского.
– Да, но я предпочитаю сладкое.
– Вот тебе и на!.. Вам должно нравиться совсем другое. Тем хуже для вас, бедная моя девочка!.. Дело не в том, что нравится, а в том, что шикарно, уж такое у нас ремесло. Выбирайте же: Мумм, Клико, Поммри, Хейдсик?..
– Выбирайте сами. По мне, только бы было немного сахарного песку. Надеюсь, сахарный песок можно?
– Можно. Единственное, что имеет значение, это бутылка. Посмотрите в сторону герцога, что они пьют?
– Красная этикетка. Постойте, я прочту. Монопо.
– Монополь? Этого достаточно: метрдотель даст нам такую же.
Лангуста и индейка стояли друг против друга на скатерти. Красная головка бутылки удобно торчала из ведерка со льдом, и в бокалах белая пена играла совсем так, как полагается. Чрезвычайно галантный со своими клиентками, Цесарочник украсил фиалками оба прибора. И в целом это был действительно привлекательный и благообразный ужин под Рождество. Всякий мужчина, хоть сколько-нибудь чувствительный к изяществу и грации, с удовольствием присел бы за этот столик, между этими двумя безупречными дамами.
Но мужчин, чувствительных или нечувствительных, было очень мало. Селия шутливо оплакивала их отсутствие:
– Стоило тратиться!..
Маркиза держалась другого мнения:
– Детка, все пригодится. Вы думаете, никакого значения не будет иметь, что Л'Эстисак или кто-нибудь другой, человек с хорошим именем, упомянет наши имена, болтая где-нибудь в клубе или в кают-компании? «Они были очень милы вчера вечером, когда ужинали вдвоем, эти две девочки. Право, стоит познакомиться с ними поближе». Одна такая фраза стоит, пожалуй. Что? Что такое?.. Вам дурно?
Селия покачнулась на стуле, как женщина, которая вот-вот лишится чувств; ее обессилевшая рука выронила вилку, ее глаза широко раскрылись, а щеки стали совсем серыми.
– Но вы сейчас упадете!..
Маркиза инстинктивно протянула через стол обе руки. Селия вздрогнула и выпрямилась сразу же.
– Умоляю вас, – сказала она быстро, – не двигайтесь с места!
И, сделав над собой усилие, которое снова наполнило воздухом ее легкие и вернуло краску на ее щеки, она заговорила:
– Это ничего. Только он. С нею… Не смотрите на них!.. Говорю вам, это ничего… Я знала, что это так… Я давно знала это…
Не оборачиваясь, маркиза взглядом обежала стенные зеркала, в которых отражался весь зал. И она увидела Бертрана Пейраса, который входил под руку с Жолиеттой-Марселькой.
– Не смотрите! – повторила Селия. – Я не хочу, чтобы он подумал…
Она не кончила фразы. Но зато резким движением она схватила свой полный до краев стакан и поднесла его к губам. Маркиза, не спускавшая с нее глаз, услыхала, как зазвенел хрусталь при прикосновении ее стучавших зубов. Все же Селия заставила себя выпить несколько больших лихорадочных глотков. И она поставила стакан, только опорожнив его до дна.
Но так как, перестав пить, она сидела без движения, оставив на скатерти ножик и вилку, Доре сказала ей как можно мягче:
– Послушайте. Вот вы сами сказали, что это ничего!.. Так нечего убиваться, и ешьте.
– Ну разумеется, ровно ничего! Такая скверная марионетка!.. Пусть шатается с кем угодно и где угодно.
Голос был далеко не спокойный. Но смысл речей обнаруживал весьма похвальные намерения. Маркиза поторопилась горячо приветствовать их:
– Прекрасно! Значит, довольно говорить об этом!.. Кушайте же, детка…
Селия послушно взяла кусок на вилку и прожевала его. Но кусок плохо лез в горло. Незанятый метрдотель только что наполнил все пустые стаканы, а среди прочих также и стакан Селии. Селия опорожнила полный стакан.
Тут она перестала быть бледной, и артерии на ее висках надулись и стали биться. Она вовсе не захмелела; но эти два стакана доброго шампанского, которые она выпила подряд, наполнили всю ее кровь каким-то текучим пламенем.
Она заговорила несколько громче, чем говорила до тех пор:
– По меньшей мере, если меня бросили, то не для первой встречной. У Пейраса хороший вкус!.. Помните, Доре, что вы говорили мне об этой шлюхе в первый вечер, когда мы вместе отправились в Казино? Помните?.. Она ухитрилась оскорбить маркиза де Лоеака, приняв его за простого матроса. А она должна была бы знать матросов, эта Жолиетта!.. Право, в жизни часто случаются очень смешные вещи.
– Да, – согласилась маркиза Доре.
Она не была спокойна за исход инцидента. Среди царившей в зале тишины голос Селии звучал с внушающей опасенья ясностью. До какого места достигал звук ее голоса? В стенном зеркале маркиза Доре силилась учесть, какое расстояние отделяет рот Селии от ушей Жолиетты. Один, два, три, четыре столика… Четыре столика, это немного. Этого, пожалуй, мало…
– Скажите, Селия, после индейки заказать что-нибудь легкое? Или фрукты?
– Все равно. Но скажите… Разве вы не заказали студня из рыбы?
– Что такое? Не понимаю.
– Ну да!.. Вы заказали студень, Доре, не так ли? Не станем же мы уходить, оттого что сюда вошла эта большая марсельская сардинка? Правда, здесь запахло немного свежевыловленной рыбой… Но если отворить одно из окон… Лакей, впустите немного свежего воздуха!..
– Молчите! Вы кричите, как будто бы кругом глухие.
