Шарлотта Физерстоун - Одержимый
Анаис вдруг повернулась в объятиях Линдсея, ее грудь вжалась в его торс, а ее холодные руки обвились вокруг его талии, стараясь еще сильнее согреться. Это казалось таким гармоничным, таким чертовски правильным – сжимать ее в своих объятиях вот так, словно они были мужем и женой и делили ложе на протяжении многих лет. Но Линдсей в полной мере осознавал, что это было неправильно – лежать в одной постели с Анаис. Он только что курил опиум, совершил то, чего никогда обычно не делал перед встречей с ней. Он не хотел быть с обожаемой женщиной, находясь во власти наркотика, не хотел заниматься с ней любовью, пока бесплотная любовница перемещалась по его венам. За исключением той памятной ночи на маскараде у Уоллингфорда, ознаменованной странной, ужасающей ошибкой, Линдсей никогда не приходил к Анаис, находясь под действием опиума.
Ну а кроме того, даже если бы он удержался от курения, Анаис все равно сейчас не ведала, что творила. Охваченная ознобом, она лишь жаждала получить тепло, которое Линдсей мог отдать.
Боже праведный, она являла собой такую сладостную пытку! То, как в ее мягкий живот упирался вздыбленный член – мучительно набухший и пульсирующий, – дарило Линдсею несказанное наслаждение, которого его тело не испытывало давно, с той восхитительной ночи в конюшне.
Как же долго он думал о той ночи! Какое множество других ночей мечтал о том, чтобы все повторилось!..
Озябшая плоть начала согреваться под ладонями Линдсея, и он прижался щекой к груди Анаис, вслушиваясь в приглушенное биение хрупкого сердца. Рот Линдсея оказался близко к ее соску, и он поспешил зажмуриться, стараясь отогнать представшую перед мысленным взором картину: его язык, порхающий над нежной розовой верхушкой груди.
– Ты так нужна мне… – зашептал Линдсей, не в силах сдерживать слетавшие с губ слова. – Смогу ли я когда-нибудь снова стать тебе нужным? Поймешь ли ты когда-нибудь, каким мужчиной я могу быть для тебя?
Страхи, так много месяцев таившиеся в глубине его души, вырвались наружу потоком вопросов.
– Ты – только сон, – вяло пробормотала Анаис. – Это все не по-настоящему…
Линдсей приподнялся и взглянул в ее объятое дремотой лицо. И не в силах сдержать новый порыв, ближе подтянул ее к себе. Затвердевший член нетерпеливо прижался к ее нежному животу. Ощущение реальности этой твердости – Линдсей не сомневался в этом – должно было обязательно разбудить Анаис. Но этого не произошло. Она лишь сильнее прильнула к нему, прижалась щекой к его шее. Линдсей мог чувствовать влажный жар, исходивший от ее рта, пока он задумчиво накручивал золотистые локоны на пальцы, изо всех сил пытаясь побороть физическую потребность, уже бурлящую в его крови.
Линдсей тихо застонал. Окончательно проигрывая войну против своей чести, он нежно взял лицо Анаис и приподнял его от своей шеи. Возлюбленная не распахнула глаза, но ее губы приоткрылись, будто она желала прикосновения его уст к своим.
Он не должен был этого делать. Он забрал ее девственность, а потом разбил ее сердце. Линдсею нужно было поговорить с Анаис, так много ей объяснить, так много сказать… Но в то же время он отчаянно, неистово вожделел ее. Линдсей не находил в себе достаточно сил, чтобы сопротивляться этому искушению. Только не теперь, когда Анаис была такой, сонной и рассеянной, мягкой и податливой, а слабое возбуждение уже зарождалось в ее лоне, постепенно набирая силу между их телами и простынями.
– Ты когда-нибудь думаешь обо мне? – все так же, сквозь сон, спросила она.
Линдсей увидел, как ее ресницы запорхали и медленно приподнялись. Взгляд Анаис никак не мог сфокусироваться. Как же легко, черт возьми, было обмануть, воспользовавшись ее состоянием, в такой ситуации! Но это было бы бесчестно. А он уже обесчестил ее однажды.
– Ты когда-нибудь мечтаешь обо мне, Линдсей?
Он провел по ее губам подушечкой пальца.
– Каждый день, – прошептал Линдсей у ее рта. – Каждую ночь.
И он поцеловал Анаис, медленно, смакуя, с наслаждением захватывая ртом ее губы. Она обмякла в объятиях и положила ладони ему на грудь. «Остановись!» – взывал разум, но Линдсей не мог этого сделать. Не мог прервать то, что казалось таким прекрасным, таким правильным…
Анаис призывно открыла ротик, маня Линдсея, соблазняя его овладеть ею, и он подчинился, смело скользнув языком между ее губами. Поцелуй, который только что был медленным и нежным, теперь стал неистовым, эротичным.
Анаис еле слышно застонала, а Линдсей, сжав золотистые волосы рукой, повернул ее голову так, чтобы вторгнуться в самые глубины этого сладостного рта. Анаис глубоко вздохнула и принялась судорожно ловить воздух ртом, когда Линдсей прижал ее спиной к постели, оказавшись над нею. Свободная от шелковистых локонов рука скользнула вниз, по гладкой шеи к груди.
Оторвавшись от губ Анаис, Линдсей прильнул к ее горлу – и в тот же миг почувствовал, как ее сердце застучало под его ладонью, начиная с новой силой качать кровь. Пальцы Линдсея скатились с вершины пышной груди Анаис, чтобы собственнически, жадно схватить эти восхитительные холмики. Линдсей действовал безрассудно, следуя за страстью, которая вела его все дальше.
– Люби меня, Анаис. – Он снова захватил ее рот губами, обрушивая поток жадных поцелуев, продолжая со всем своим пылом сжимать ее груди. Они выглядели сочными, налитыми и казались намного тяжелее, чем помнил Линдсей. А еще были просто совершенными, словно специально созданными для того, чем он жаждал заняться с Анаис. Его рука скользнула, центр ладони задел сосок, и Анаис выгнулась под ним, наслаждаясь новым дразнящим ощущением. Эта женщина была чувственной и восприимчивой к ласкам, и Линдсей повторил так понравившееся ей движение, медленно возбуждая ее до тех пор, пока сосок не напрягся, превратившись в упругую бусинку.
Одумавшись, Линдсей отпрянул от Анаис и резко скатился с ее тела. Его трясло от сексуального желания, которому нельзя было дать волю, но Анаис потянулась к нему, вонзив ногти в его плечи.
– Не покидай меня! – взмолилась она. – Не прерывай этот сон…
– Я никогда больше тебя не покину, – прошептал Линдсей, склоняясь над ее пупком, прикрытым ночной рубашкой.
Живот Анаис ритмично напрягался, реагируя на тепло дыхания Линдсея, проникавшее сквозь волокна ткани. Прижавшись губами к нежному телу возлюбленной, он принялся сначала целовать, а потом и посасывать кожу живота, этого округлого холмика, приподнимая и без того уже задравшийся до бедер подол рубашки.
Линдсей воздал должное ее восхитительному животу так, как сотни раз представлял это в мечтах. Он ласкал Анаис ртом, целовал ее, страстно пощипывал ее нежную кожу, чувствуя, как самая желанная женщина на свете трепещет от наслаждения. Этот пышный, круглый живот манил Линдсея, заставляя воображать, как мягко и упоительно будет почувствовать его под своим телом. Поглаживая бедра Анаис, Линдсей касался их вершины вздыбленным членом до тех пор, пока не почувствовал, как шелковистые волосы ее чувственного холмика щекочут его мужское естество. Ощутив горячие, бархатистые створки ее лона членом, Линдсей закрыл глаза, пытаясь контролировать инстинкты, борясь с настойчивым желанием погрузиться между этими пышными бедрами.
