За ночью рассвет (СИ) - Гордон Филадельфия
— Ты тоже спасла мне жизнь…, как и де Ля Редорт… Я… не знаю, как благодарить… тебя…! Паузы между ее словами становились все длиннее, разговор вытянул из Сильвии все силы, и она почти засыпала.
— Все самое страшное теперь позади!
Кларисса, перекрестившись, вышла из комнаты, стараясь не беспокоить уснувшую подругу.
Глава 32. Возвращение
Д’Арси прибыл в столицу, где имел долгий и тяжелый для него разговор с его величеством о событиях последних месяцев. Король мог быть доволен. Граф де Ля Редорт, давнишний противник, которому сейчас вменялся в вину бунт, погиб. Его соратники, все эти борцы за веру, кто был убит, а кто уже несколько дней как находился в тюремной крепости. Жизни добрых католиков в ближайшее время больше не угрожали крупные выступления богопротивных протестантов, и король мог позволить себе сыграть в благородство. Герцог Д’Арси просил его не препятствовать родным де Ля Редорта перевезти останки графа в родовой замок в Шательдиро, и государь милостиво согласился. Что ж, теперь никто не свяжет имя короля с массовыми гонениями на гугенотов и уж точно не назовет кровавым, как его предка Шарля, что допустил резню в канун праздника св. Бартоломео. В знак признательности за успешное подавление мятежа его величество позволил герцогу небольшой отдых. И теперь Д’Арси возвращался домой.
Рана почти не беспокоила его. Уже спустя два дня после ранения он был в состоянии командовать своими войсками. Чертовы гугеноты все же продержались почти трое суток. Герцог в душе если не восхищался их стойкостью и упорством, то, по крайней мере, уважал их. И поэтому весть о гибели графа де Ля Редорта и барона де Шабо не доставила ему радости, как обрадовала бы смерть злейших врагов. Они были достойными противниками, а герцог ценил людей с твердыми убеждениями, даже если считал их ошибочными.
За событиями этих трех недель Д’Арси нечасто вспоминал о загадочном исчезновении графини де Ланье. Но сейчас, на пути к дому, она снова задумался над странностями этой истории. Король дал ему время, и теперь он сможет самостоятельно заняться поисками графини.
Когда герцог подъехал к замку, ему навстречу выбежали мальчики. Отец, обычно сдержанный в проявлении чувств по отношению к собственному ребенку, подхватил Патрика на руки. Племянник скромно стоял в стороне и ожидал своей очереди. Когда герцогу удалось оторвать от себя сына, он по-отечески обнял и маленького графа де Ланье. Вслед за детьми, тяжело ступая по дорожке сада, ему на встречу вышла герцогиня Д’Арси.
— Вы не очень-то спешили к нам, сын мой!
— Я тоже безмерно счастлив видеть вас, матушка! — Герцог приложился к руке герцогини, унизанной перстнями.
— Наконец-то в доме снова появится мужчина! Крепкая мужская рука тут просто необходима, ведь юные господа совершенно не умеют себя вести! Неудивительно, если их воспитанием занимались все, кому не лень. Раз уж их отцов всегда больше интересовали сражения и дворцовые интриги…
— Мне сдается, матушка, что вы с кем-то перепутали нас с Ричардом. Однако, не будем об этом.
— Мы еще вернемся к этому разговору, сын мой! А теперь дайте же, наконец, обнять вас! — И старая герцогиня расцеловала Д’Арси, явно отвыкшего от подобной материнской ласки. С трудом вырвавшись из объятий, герцог предложил всем вернуться в дом и отметить его возвращение небольшим семейным обедом.
В этот день дети ни разу не уходили на свою половину, слушая истории герцога о недавних событиях. Под неодобрительные взгляды герцогини они требовали все новых и новых подробностей осады. Когда пришла пора ложиться, и Д’Арси зашел в спальню племянника пожелать ему добрых снов, Патрик достал из-под подушки записку и протянул ее герцогу.
— Ваша светлость, взгляните, что я получил неделю назад.
Герцог развернул бумагу. Это было письмо от графини де Ланье, адресованное Патрику.
«Мой милый мальчик», — писала она. «Мне бесконечно жаль, что ты не получал от меня никаких вестей так долго, и я, вероятно, заставила беспокоиться тебя и господина Д’Арси. Прошу тебя простить мне мое невольное исчезновение, связанное с рядом обстоятельств, о которых я расскажу тебе, как только вернусь домой. Я не переставала думать о тебе все это время, и уже скоро, как я надеюсь, мне удастся обнять тебя. Прошу тебя, передай господину герцогу, что я все объясню ему по возвращении. Любящая тебя, Сильвия де Ланье.»
— Проклятие! Что это за письмо? Откуда оно у тебя?
— Было доставлено вместе с обычной корреспонденцией. А что странного в этом письме? Госпожа Сильвия пишет, что с ней все в порядке, и она скоро вернется. Я волновался, что она пропала так надолго, но ведь теперь волноваться больше нечего, ведь правда, ваша светлость?
— Да, Патрик, с госпожой графиней ничего дурного не случилось, и она все разъяснит нам, как только возвратится. Будем рассчитывать на то, что это произойдет довольно скоро.
Он пожелал мальчику дорой ночи и вышел из комнаты, стараясь не хлопнуть дверью от поднимавшейся в душе злости. Обстоятельства непреодолимой силы? Ложь и притворство, причины которых он все еще не в состоянии был постичь. Она ничего не объяснила в этом письме, и когда они увидятся, ей придется очень постараться убедить всех, что у нее был достаточно веский повод для исчезновения. В записке графиня обещала скорое возвращение. Что ж, он подождет, ждать герцог умел прекрасно.
Ему еще предстояло общение с матушкой, однако та, к его вящей радости, утомилась от многочасовых рассказов и отправилась в свои покои. Перед тем как ложиться в постель, Д’Арси долго стоял на балконе, всматриваясь в темное небо и вдыхая аромат цветов душистого табака. Он снова был дома, и только мысли о Сильвии де Ланье где-то в глубине сознания мешали ему обрести настоящий покой.
Тем временем Сильвия постепенно выздоравливала. Долгая болезнь наложила свой отпечаток — женщина походила на тень той Сильвии Дюбуа, которую знали ее близкие. Исхудавшая, с провалившимися глазами, поблекшими волосами и главное, с такой тоской в прежде смеющихся глазах, Сильвия замкнулась в себе. Ее радовала лишь маленькая дочь, ее она просила приносить к ней постоянно. Наступление ночи молодая женщина боялась и ненавидела, ведь с недавних пор она просыпалась в холодном поту от того, что ей снился один и тот же сон: освещенная луной фигура де Ля Редорта и две стрелы, прошивающие его тело насквозь. Она никому не признавалась, что испытывает вину за смерть графа. Когда не стало Ричарда, Сильвии казалось, что все самое страшное с ней уже случилось. Рождение дочери подарило ей стойкое ощущение того, что жизнь снова обрела смысл. Однако растущее изо дня в день чувство вины отравляло женщине существование.
Если всего лишь несколько недель назад графиня мечтала о том, как бы вернуться домой, то сейчас ее навязчивая идея казалась ей такой несущественной и мелкой. Мысли лениво вертелись вокруг предстоящего разговора с пасынком, по которому она скучала, и которого раньше так стремилась увидеть и познакомить с дочерью. Как и обещала Кларисса, ее дядя помог устроить все так, что малышку записали как Диану Дюбуа, удочеренную графиней де Ланье девочку, чьи родители были неизвестны. Лежа в постели, Сильвия размышляла, какую правду она станет рассказывать Патрику. О встрече с Д’Арси она просто старалась не думать. Ей стало безразлично, как герцог воспримет ее появление после стольких месяцев отсутствия с ребенком на руках. Не хотелось никаких объяснений, женщина просто хотела покинуть место, где все напоминало ей о ее вине перед де Ля Редортом.
Начинался август, и Сильвия, как только начала вставать, первым делом попросила Марию сопроводить ее на городское кладбище. Могила графа была одной из многих свежих — всех участников мятежа, погибших при взятии города, похоронили здесь же. Сильвия принесла с собой букет фиалок и долгое время сидела возле холмика, погруженная в свои мысли. А после, вернувшись с кладбища, зашла в комнату к Клариссе и объявила ей, что уезжает домой и просит подругу как можно скорее найти кормилицу, которая решилась бы поехать с ними. Кларисса пыталась отговорить графиню от столь поспешного отъезда, ведь та была не совсем здорова, однако Сильвия твердо стояла на своем. Она хотела уехать, и Кларисса обещала ей помочь. И вправду, тем же вечером она переговорила с женой булочника, которая все еще приходила к ним в дом, убедила ее отправиться с Сильвией в эту поездку и дождаться, пока графиня найдет себе новую кормилицу. Разумеется, ее сын тоже ехал с ними. За это де Ланье обещала заплатить булочнику хорошие деньги.
