За ночью рассвет (СИ) - Гордон Филадельфия

Луна снова ушла за тучи, звезды исчезли, и начал накрапывать дождь. Сильвия поднялась. Разложив на земле свой плащ — плащ, де Ля Редорта забрали с собой его убийцы — она попыталась подтянуть к себе тело графа. С большим трудом ей это удалось. Груз был слишком тяжел, и Сильвия не смогла протащить его и нескольких шагов. Не оставляя попыток, то падая, то снова поднимаясь, она настойчиво продолжала идти в сторону леса. Дотянув плащ до ближайшего дерева, она упала на землю рядом с трупом и некоторое время просто сидела, прикрыв глаза и тяжело дыша. Нет, до реки ей не добраться.

Отчего никого не оказалось поблизости? Где эти королевские отряды, почему они не услышали выстрелы? А если де Ля Редорт не вернется в город, его, наверное, тоже станут разыскивать, — подумала она. Но ведь никому не придет в голову искать нас здесь! Надо бы разжечь костер, но как? Убийцы забрали с собой все, что было в седельной сумке. Женщина достала из-за пазухи белый шёлковый платок — подарок де Ланье, его она всегда носила при себе — и привязала его к ветке огромной ели, у которой сидела, на манер флага. Теперь их можно было заметить издалека. Руки были ободраны в кровь, — она и не заметила как это случилось, — ногти обломаны, но Сильвии все было безразлично.

Женщина вдруг почувствовала себя совершенно разбитой, ее била дрожь, то ли от холода, то ли от запоздалого потрясения. Если никто не найдет их до утра, она подумает, что делать. Но только потом, а сейчас ей нужно закрыть глаза и немного поспать. "Наверное, в лесу водятся волки", — мелькнуло на краю сознания. Она свернулась клубочком около тела графа и мгновенно провалилась в сон.

Это был странный сон. Сильвии снился рассвет, потом ей представилось, что от деревьев отделились какие-то фигуры, приблизились к ней, переговариваясь о чем-то, а потом ее резко подняли на ноги и встряхнули. Но Сильвия не проснулась, и если бы ее не держали за плечи, то снова упала бы на землю. Потом ее как будто подхватили на руки и куда-то понесли. Дальше все скрылось в сплошной темноте. Затем какие-то вспышки света, бьющего в лицо, незнакомые люди, потом, кажется, Кларисса, ее слезы, снова чужие лица и предметы мелькали, кружились, как в карусели. Все смешалось и исчезло в пустоте, и Сильвия решила, что, наверное, это уже не сон, а просто милосердный Господь решил избавить ее от мучений и забрал к себе.

В глаза снова бил свет. Сильвия попыталась отвернуться, и ей это удалось. Она открыла глаза и огляделась — свет, помешавший ей, оказался солнечными лучами, проникшими через окно на постель. Комната была ей незнакома. Сильвия хотела поднять руку, чтобы прикрыть глаза, но даже такое простое движение далось ей с трудом. Она попробовала позвать кого-нибудь, однако из горла не вылетело ни звука, кроме какого-то сипения. Сильвия закашлялась. Ей хотелось пить — у постели она увидела стакан, но попытка дотянуться до него стоила ей слишком больших усилий: рука не удержала, и стакан опрокинулся и со звоном упал на пол. Дверь в комнату отворилась, на пороге показалась Кларисса. Она бросилась к Сильвии и зарыдала. Это было так не похоже на обычно сдержанную подругу!

— Господь всемогущий услышал наши молитвы!

Сильвия снова закашлялась, и Кларисса тут же подала ей другой стакан, стоявший на подоконнике.

— Выпей! Это не лекарство, просто вода.

— Кларисса! Где мы? — Сильвии наконец удалось что-то сказать, но звук вышел слабым, почти шепот.

— Мы у дяди, в его доме. Не тревожься, я все тебе расскажу. Хвала Господу, ты пришла в себя! Знаешь, я ведь опасалась, что болезнь твоя гораздо серьезнее. Ты почти две недели пролежала в лихорадке, ни одно снадобье нашего лекаря не помогало.

Сильвия прикрыла глаза, ничего не ответив. Ей снова хотелось спать.

Кларисса, поправив одеяло, тихонько вышла из комнаты. За дверью ее ждала Мария, держащая на руках девочку.

— Что там, госпожа Кларисса, — спросила она шепотом, чтобы не разбудить малышку.

— Твоя госпожа пришла в себя! Пока она так слаба, что будет много спать. Но жара больше нет!

Мария зашептала благодарственную молитву, воздев глаза к небу. — Ну вот, скоро твоя мать снова сможет держать тебя на руках, — сказала она, обращаясь к девочке.

Сильвия проснулась к вечеру. Голова кружилась, но не так, как в ее сне. Ей снова хотелось пить. Теперь стакан с водой стоял совсем рядом — Кларисса позаботилась и об этом. Двигаться не хотелось. Сильвия лежала под одеялами, прикрыв глаза. В комнату снова заглянула Кларисса. Поняв, что подруга не спит, она подошла поближе.

— Как ты себя чувствуешь, Сильвия? Может быть, хочешь поесть? Мария приготовила бульон.

— Нет, не сейчас, Кларисса. Диана с тобой?

— Конечно! Она с Марией, я сейчас приведу их.

Мария, словно поджидая за дверью, уже сама входила, осторожно неся на руках младенца.

— Госпожа Сильвия! — Камеристка не могла сдержать слез.

— Покажи мне ее, Мария!

Служанка присела рядом и поднесла малышку к матери. Девочка улыбалась и таращилась по сторонам. Сильвия усилием заставила себя поднять руку и погладить малышку по волосам. Та довольно забила ножками.

— А сейчас маме нужно отдохнуть. Мария, забери, пожалуйста, Диану.

Женщина, что-то негромко напевая ребенку, вышла из комнаты.

— Пожалуйста, присядь, — обратилась Сильвия к подруге.

Кларисса села на край постели.

— Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о том, что случилось? — спросила она. — Но тогда тебе тоже придется вспомнить кое-что. Может быть, не сейчас, позже? Тебе не нужны лишние волнения, когда ты только приходишь в себя.

— Начни ты, прошу тебя, — произнесла Сильвия. — Что происходит в городе? Почему мы здесь?

— Осада окончена. Бунт подавлен, все мятежники, те немногие, что остались в живых после трёх дней боев, арестованы и отправлены в столицу. После смерти де Ля Редорта командование принял на себя барон де Шабо, его ближайший сподвижник. Он погиб на стенах города, — Кларисса отвела взгляд и смахнула набежавшие слезы.

— Граф оказался прав, когда предупреждал нас о возможных погромах?

Тут лицо женщины на мгновение просветлело. — Нет! Господин Д’Арси лично проследил за тем, чтобы протестантские семьи никто не тронул. Он, хоть сам и раненый, но не уезжал из Нарбони, пока не убедился, что солдаты не устроят тут резню. Говорят, что пообещал всякого, кого заметит в мародерстве или насилии, собственноручно отправить на тот свет.

— Значит, Д’Арси все же оправился от ран, — вздохнула графиня с облегчением.

— О нем не стоит беспокоиться. Сильвия, ты можешь рассказать, что случилось там, в лесу? Как погиб де Ля Редорт? Ведь никто до сих пор не знает…

Сильвия не хотела бы вспоминать, но забыть не получалось.

— Он спасал мою жизнь. Мы наткнулись на каких-то наемников — их было четверо против одного. Двоих он уложил на месте, но оставшиеся… Они просто убили его, Кларисса, ты понимаешь? Я не могла ничем помочь, только стояла и наблюдала за тем, как его убивают! — Слезы покатились по ее щекам.

Кларисса закрыла лицо руками:

— Упокой Господь его душу! Господин граф погиб как герой, и никто не посмеет посчитать его смерть недостойной! — Женщина снова заплакала. — Боже правый, что тебе пришлось пережить!

— Где он был похоронен?

— На городском кладбище, незадолго до начала решающего сражения. Со всеми почестями, приличествующими его титулу! С его именем повстанцы шли в бой за свою веру! Все, кто стоял там, на стенах города, понимали за что они боролись, и ни одна смерть не была напрасной!

— А кто нас обнаружил? Знаешь, я ведь ничего не помню.

— Один из наших небольших отрядов возвращался обратно в город. В лесу они услышали выстрелы. Переждали некоторое время, а потом двинулись в ту сторону. Дорога пролегала через поле. Там они и увидели твой знак. Подошли ближе и обнаружили тело графа. Ты лежала рядом без сознания. Они забрали тело, а тебя решили взять с собой. Барон де Шабо знал, что граф в ту ночь будет выводить двух женщин из города. Но я осталась, а тебя в лицо он знать не мог, но, конечно, понял, что ты и есть та вторая. И тебя принесли ко мне в дом. Ты вся горела, бредила. Мне даже пришлось звать мэтра Филиппо, потому что я никак не могла тебе помочь. Мы с Марией много молились в эти дни.