Сьюзен Уэлдон - Южные ночи
— Но вы же ничего обо мне не знаете. Разве только то, что сейчас я наверняка слабее вас. Слишком много бурбона… А вы… Вы чересчур красивы, чтобы я мог устоять.
Леа судорожно сглотнула. Сердце так и ухало в груди Этот порывистый, неожиданный жест поразил и напугал ее. Прескотт играет с ней. Возможно, намеревается застать ее врасплох, завлечь ложным ощущением безопасности, а когда она окончательно окажется в его власти, то он без труда уничтожит последние попытки сопротивления и обретет желанный приз — «Ривервинд».
Но майор просчитался. В его глазах Леа — всего лишь женщина, но на самом деле у нее побольше хитрости, чем у любого мужчины. Тревор сетует, что выпил слишком много бурбона. Как бы не так! Он говорит и ведет себя совсем как трезвый… В то же время она прекрасно понимала, что человек его опыта способен хорошо держать себя в руках, даже будучи в состоянии сильного подпития.
Леа вспомнила женщину, которую ей однажды довелось видеть в Новом Орлеане. Репутация ее была весьма сомнительна, а крикливое платье и развязные манеры приковали внимание маленькой девочки, покуда не явился дядя Эдвард и не увел племянницу подальше от этого срама. Решив применить к противнику его же оружие — ошарашить внезапным поворотом событий, она скопировала поведение той женщины: провела ногтем вдоль ворота его рубашки и несколько раз быстро взмахнула ресницами. Однако реакция Тревора оказалась для нее неприятной неожиданностью Похоже, майор почти не удивился дикой выходке Леа и, лишь слегка приподняв брови, улыбнулся ей прямо в лицо.
Проклятие! Надо было раньше думать, а теперь она выглядит круглой дурой. Упершись ему в грудь руками, она потребовала:
— Отпустите меня.
— Не сейчас, Леа. Вы меня заинтриговали. Она с новой силой попыталась оттолкнуть Прескотта, но без всякого результата. Нормально дышать было невозможно, паника сковала ее движения. Никогда прежде Леа не ощущала такой беспомощности и вместе с тем такого возбуждения. Каждый нерв в ее теле звенел, а сердце кувыркалось и колотилось, как птица в клетке.
— Оставьте уловки для тех, кто любит театральные эффекты, — сказал он, медленно склоняя свою голову.
Леа невольно приоткрыла рот. Боже праведный, да он и в самом деле собирается ее поцеловать! Ошеломляющее волнение пронзило все существо девушки. У нее оставался всего лишь один миг, Чтобы о чем-нибудь подумать, и единственным ее упованием было — не упасть в обморок.
Леа не представляла себе, что такое поцелуй мужчины, ведь до сих пор ее партнером был только Джесс. Легкое прикосновение губ Тревора к ее рту решительно удивило ее. Все должно было быть совсем иначе, гораздо сильнее… А этот намек на ласку закончился прежде, чем успел начаться. Леа в изумлении взглянула на майора. Ей так хотелось, чтобы поцелуй продлился ну еще хоть бы капельку. Губы ее непроизвольно приоткрылись, и кончик языка увлажнил их поверхность.
— Это только для примера, Леа. Шутка. Если бы я всерьез взялся за дело, то обнял бы тебя вот так.
И Тревор прижал девушку плотнее, отчего голова ее запрокинулась. Губы его прильнули к нежной белой шее. Ей надо бы остановить его. Но предательское тело послушно замерло в его руках, и только сердце колотилось по-прежнему часто и гулко. Она уже собиралась произнести слова протеста, но Тревор не дал ей говорить, накрыв горячие губы своими.
Это уже не походило на прежнее ласковое и легкое прикосновение, а было каким-то сумасшествием. Как ураган, проносящийся над ее любимыми тростниковыми полями, жаркий поцелуй майора опустошил ее чувства. По сосудам побежал огонь и вспыхнул в ущелье между ногами Под платьем у нее ничего не было, возможно, именно поэтому так жарко отозвалось ее тело. Через минуту Тревор отпустил Леа.
— О Господи! — воскликнула она. Прескотт не меньше изумился происшедшему.
Однако Леа вообще не ведала прежде, что такое возможно между мужчиной и женщиной. В смущении она искала первой же возможности убежать из комнаты. Тревор провел ладонью по лицу и пробормотал.
— Мне не следовало так поступать. Я знаю, что теперь придется горько сожалеть об этом.
Леа не ответила. То, что случилось, напоминало ей скачки верхом очертя голову через перепаханное поле, когда лишь ветер свистит в ушах и расчесывает пряди волос. Может, это и есть та страсть, о которой мечтает Джесс? Она хотела бы подробнее разобраться в этом, но слова Тревора отрезвили ее.
Он сожалеет о поцелуе. Все правильно. Как бы ни были волнующи ласки майора Прескотта, она не просто не стремилась к ним, но ни в чем таком и не нуждалась. Все, что ей требуется в жизни, — это «Ривервинд».
Резким жестом подобрав подол платья, Леа развернулась на каблуках, но Тревор преградил ей путь:
— Прошу прощения, Леа, как за свое поведение, так и за грубые слова. Боюсь, что у вас осталось обо мне нехорошее впечатление.
— Пожалуйста, не надо больше ничего говорить, — ответила она, придавая своему голосу оттенок небрежности. — Я сама допустила это. А теперь, если позволите, я должна переодеться к ужину.
Лукаво блеснув своими ореховыми глазами, Тревор отступил с ее пути.
— Я нахожу ваше нынешнее одеяние наиболее привлекательным. Не переодевайтесь хотя бы ради меня.
О Боже! Но ведь он не знает?! Откуда бы ему знать?!
— Благодарю вас, — добавил Тревор.
— За что? — спросила Леа, торопясь к выходу.
— За удовольствие от вашего поцелуя. Он меня вдохновил.
Она восприняла этот комплимент, как и следовало: обычная мужская уловка, чтобы польстить дамскому самолюбию. Но, едва войдя в свою спальню, ухватилась за высокую опору балдахина и закрыла глаза. Губы ее все еще трепетали при воспоминании о его губах. Боже, как стыдно вновь переживать этот волнующий момент, в особенности зная, что для него он вообще ничего не значит! Однако на сей раз чувства оказались сильнее разума. Странно. Ведь именно Джесс Батлер был ее первым мужчиной. Именно с ним она ожидала познать все самые восхитительные ощущения. Так почему же его ласки не заставляют ее сердце так же бешено колотиться, а тело пылать?
Может, об этом он и говорил в тот вечер, на веранде? Так это правда?! Леа побелела от ужаса: какой же она была наивной! Ведь если Джесс хотя бы наполовину испытывает то смятение чувств, которое вселил в нее Тревор, то он настоящий мученик! Всплывший в услужливой памяти эпизод на реке лишь усилил гнусные ощущения Леа.
О! Она бы, наверное, сейчас хохотала над своим положением, если бы оно не было так ужасно. Джесс горел страстью к ней, тогда как Леа, хотя это казалось невероятно, пылала вожделением к Тревору. Его поцелуй перевернул ее душу, а между тем сам майор вслух пожалел об этой близости. А вдруг он стремился не к ней, а к Рэйчел? У Леа внезапно заболела голова. Но, учитывая, что завтра начинается уборка урожая, да еще то, что Прескотт становится реальной угрозой ее положению, ей нужен совершенно трезвый, холодный рассудок.
