Сьюзен Уэлдон - Южные ночи
Леа спрятала свою обиду под пеленой злости:
— Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что внушили мне хоть какие-то чувства. Действительно, с чего бы? Ведь мы едва знакомы.
— Аплодирую вашей тактике, моя дорогая. Большинству мужчин трудно было бы устоять перед таким искушением.
— Вы просто невыносимы.
— По крайней мере я не добиваюсь от вас ничего такого, что в конце концов принесет всем одни несчастья.
— То есть?
— Батлеру задаром не нужна эта ваша жизнь на плантации. Но надавите на него, завлеките сладкими обещаниями, и в один прекрасный день он вас просто возненавидит. Прежде чем привязывать себя к какой-нибудь юбке, парень должен хорошенько перебеситься.
Леа с огромным усилием взяла себя в руки:
— Я всю жизнь знаю Джесса, и никто лучше меня не понимает, что ему необходимо безопасное будущее и…
— И цепи, которые прочно прикуют его к «Ривервинд». — Вдруг он грубо обхватил Леа крепкой рукой. — Мальчишка еще слишком юн, чтобы справиться с такой женщиной, как вы, Леа Стенгон. Но вы пробудили мое… любопытство. Так что, может быть, я все-таки вас поцелую.
Леа отчаянно уперлась руками ему в грудь, но бесполезно. Внезапно у нее подкосились ноги. Она почувствовала пыл его тела и уже знакомый запах лесной хвои. Должно быть, одеколон. «Не смейте меня целовать!» — попыталась крикнуть она, но слова так и не слетели с ее губ.
Тревор отпустил ее так же резко, как минуту назад обнял.
— Простите мне эти непристойные манеры. — И он пронзил пальцами толщу своих волос, чем окончательно разрушил прическу. Несколько прядей упали на лоб. — Я не привык к вашему тропическому климату. Похоже, на меня он как-то странно действует.
Леа обмякла от разочарования. Она, конечно, ни за что не призналась бы в этом, но ей так хотелось отведать его поцелуя! Ах, какой бы это был интересный опыт, какое сравнение ощущений! Но нет. Она любит только Джесса. Майор Прескотт просто не знает, о чем рассуждает. Ну а увлечение Батлера романтикой Запада не более чем преходящая страсть. На самом деле, если он уедет из Флориды, то никогда не будет счастлив. Так что лучше всего для Джесса — избегать майора и его дурного влияния.
К сожалению, это касалось и ее тоже. Майор Прескотт не просто впечатлял ее, но и внушал чувства, прежде ей совершенно незнакомые, такие, с которыми она не могла справиться.
Глядя на то, как он прошел обратно к столу и присел на краешек, Леа искренне восхитилась им: ведь сейчас Тревор совсем не хромал! Сидя на краю стола и опираясь на здоровую ногу, он пристально изучал свою собеседницу. Ей вовсе не хотелось, чтобы он ей нравился, но что-то в нем все-таки невероятно притягивало: то ли глубокое чувство гордости, то ли готовность отвечать за каждый свой поступок. А может быть, он как нельзя лучше отвечал ее властному темпераменту? Это был мужчина, которого она не могла подчинить себе. Он скорее умрет, чем признает свое поражение, в особенности перед нею. И эту мысль Леа находила мучительной и волнующей. Судорожно выискивая какую-нибудь нейтральную тему для разговора, она ухватилась за первую идею, мелькнувшую в голове:
— Кстати, простите меня за то, что я вмешалась в вашу беседу с Джессом. Я думала, он поехал домой.
— Пустяки. Ничего важного мы не обсуждали. — Тревор скрестил руки на груди, и в его глазах засветилась напускная веселость. — Я просто подшутил над искренним интересом юноши к моей военной службе.
Почувствовав себя задетой за живое, Леа пересекла комнату и остановилась недалеко от Прескотта. Казалось, серебряная коробка для сигар на рабочем столе полностью поглотила ее внимание.
— Я не рекомендовала бы вам увлекать Джесса всякой небывальщиной про западные земли. У его отца другие виды на своего наследника.
— Смотрите-ка. Кажется, решительно все родственники и знакомые строят на бедного мальчишку свои планы.
— Джесс — взрослый мужчина, а не мальчишка. — Леа захлопнула серебряный портсигар и повернулась лицом к Тревору. — У него своя голова на плечах.
— Это еще надо поглядеть. — И он снова обвел ее фигуру своим пронизывающим взглядом, отчего Леа покрылась гусиной кожей. Вдохнув поглубже, она призвала на выручку все свои силы, чтобы сдержать бешенство, а заодно и те чувства, которые Прескотт, казалось, нарочно возбуждает в ней.
— Вы, конечно, имеете право на собственное мнение. Однако сейчас мне интересно другое: с чего это вы с Джессом решили так… надраться, майор Прескотт?
Он улыбнулся и поправил ее.
— Тревор.
— Похоже, отвечать на мой вопрос вы не собираетесь. — И решив тоже не уделять внимания его репликам, Леа, налегая на обращение, спросила: — Итак, майор Прескотт, вам удалось просмотреть счета?
Он снова улыбнулся. Невозможный тип! Твердо намереваясь не поддаваться чувству неловкости, Леа уперла взгляд в натертый до блеска дубовый паркет.
— Надеюсь, вы разобрались в записях Иногда почерк дяди совершенно невозможно прочесть, — продолжала она.
— Я справился без труда, — ответил Тревор. — Конторские книги дают полную картину состояния плантации. Я остановился там, где за учет принялись вы. И теперь мне предстоит узнать, где вы скрываете свои сокровища.
Щеки ее жарко вспыхнули. Ну и чепуха! Только полностью погрузившись в свои бесстыдные мечты, можно было ни с того ни с сего понять его слова двусмысленно.
И все же в их невинности приходилось серьезно сомневаться. Вообще ничего нельзя принимать за чистую монету, когда дело доходит до Тревора Прескотта. К тому же у Леа не было опыта общения с людьми, которые могут говорить одно, а подразумевают совершенно другое Гордо подняв подбородок она произнесла твердым голосом:
— Так вы поедете завтра со мной?
— Поеду. Хочу поглядеть на ваши хваленые машины. Признайтесь, вы и в них так же хорошо разбираетесь, как в полевых работах и сборе урожая?
— Неплохо разбираюсь, Тревор. Вы, кажется, удивлены? Жаль, но большинство джентльменов не верят в то, что у женщин достаточно ума для работы с машинами.
— Вы угадали мои мысли — Тревор поднялся со стола и подошел к ней ближе. — И как знать, может быть, вы сразите меня своим мощным интеллектом и сделаете поклонником вашей исключительности?
— А вот это, сэр, не более вероятно, чем стужа в аду!
Разразившись громким смехом, Тревор поймал ее руку и перевернул вверх ладонью. Прижимая свои губы к прохладной коже, он посмотрел Леа прямо в глаза и, не выпуская тонкой руки, обнял ее за талию.
— Но вы же ничего обо мне не знаете. Разве только то, что сейчас я наверняка слабее вас. Слишком много бурбона… А вы… Вы чересчур красивы, чтобы я мог устоять.
