Сюзанна Энок - Дьявол и Ангел
Его бабушка выпрямилась.
— Что такое? — Когда маркиз не ответил, она сделала шаг ближе. — Джеймс, с тобой все в порядке?
Джеймс вздрогнул и перевел взгляд на Энджел.
— Вполне.
— От кого оно? — спросила Элизабет.
Маркиз снова опустил взгляд на письмо.
— От Дезире.
— Джейми… — начала вдовствующая виконтесса, осторожно вглядываясь в лицо внука. Энджел не могла определить выражение на лице маркиза, но была рада знать, что не она служила его причиной.
— Извините меня. — Он вышел из комнаты, сжимая письмо в руке.
Элизабет подошла к окну.
— Пять лет, — пробормотала она.
— Прошу прощения? — рискнула произнести Энджел.
Виконтесса обернулась.
— Я сказала, что уже прошло пять лет, а эта ведьма всё ещё не выпускает его из своих когтей. — Она вскрыла своё письмо, затем отложила его в сторону. — Знаешь, он и Джеффри Пратт были друзьями. Они вместе отправились учиться в школу. — Она вздохнула. — И тогда, на каникулах в Лондоне, они посетили один и тот же бал и встретили одну и ту же девушку, дебютировавшую в свете.
— Дезире, — предположила Энджел, размышляя, почему в последние несколько недель она так сильно невзлюбила Дезире Кенсингтон.
— Да. До окончания учёбы они сражались за неё. Однажды их почти отчислили из-за этого. — Элизабет покачала головой. — Джеймс всегда был таким пылким. Очень похожим на свою мать.
— Что произошло?
— С самого начала Дезире играла, настраивая их одного против другого. Наполовину свела их с ума, и они закончили тем, что возненавидели друг друга. После того, как Джеймс окончил университет, он сделал ей предложение. Из того, что я смогла выведать у него, Дезире ответила ему, что Джеффри уже просил её руки, и что она не может выбрать из них двоих. Она заметила, что поскольку Джеффри уже унаследовал титул виконта, то, конечно же, именно его одобряли ее родственники. — Виконтесса покачала головой, её светло-зеленые глаза были полны сожаления. — Думаю, что все знают, что случилось на следующее утро.
Энджел посмотрела на нее.
— Но Дезире?
— Отец Джеймса порекомендовал ему покинуть страну. Он отправился во Францию и оставался там почти год. Через четыре недели после его отъезда Дезире вышла замуж за лорда Кенсингтона. Когда Джеймс услышал об этом… — Элизабет замолчала и откашлялась. — Когда он вернулся домой, то был настолько не похож на себя, что я едва узнала его. Его репутация делалась все хуже и хуже, и, поверь мне, он по-прежнему заслуживает её.
— Мне он не показался таким ужасным, — тихим голосом заметила Энджел. А его прикосновения, его поцелуи были всем, чем угодно, кроме ужасного.
Элизабет посмотрела на нее.
— Знаешь, — медленно проговорила она, — с тех пор, как он вернулся из Бельгии, Джеймс кажется более похожим на того человека, каким он когда-то был. Каким он был до Дезире, я имею в виду. Более счастливым и не таким озлобленным.
— Почему, как вы думаете, он изменился?
Леди Элизабет быстро улыбнулась и направилась к двери.
— О, у меня есть кое-какие подозрения.
Джеймс долго шагал по библиотеке до того, как распечатать письмо. Короткая записка, написанная совершенным почерком Дезире, гласила: так как она осознала, что пришло время объяснить причины, по которым она вышла замуж за Кенсингтона, то она уверена в том, что он все поймет. Послание заканчивалось просьбой о встрече и подписью «Люблю, Дезире».
Он некоторое время смотрел на подпись, а затем бросил письмо в огонь. Кто-то вроде Саймона или бабушки может попытаться выяснить, что задумала Дезире, потому что маркиз так и не сумел убедить их, что его отношения с ней это не их треклятое дело. Он не хотел снова видеть её. К тому же существовало слишком много других проблем, которые он пытался разрешить.
Джеймс обнаружил, что некоторые из этих проблем возникли за обедом этим вечером, и значительно улучшили его настроение. Персиваль, очевидно, не знал, что в Эббонли присутствуют дети, и он испытывал очевидные трудности с тем, чтобы совместить это со своими взглядами в отношении Дьявола. Когда все они перешли в гостиную, Элкотт предложил, чтобы детей отправили в постель.
После этих слов, Генри встал, вытянувшись во весь рост.
— Я не стану слушать, как какой-то хлыщ указывает мне, что делать в доме лорда Джеймса, — заявил он.
— Генри! — упрекнула его леди Найстон, а его отец бросил на мальчика суровый взгляд.
— Вы просили меня никогда не лгать, — запротестовал Генри, обращаясь к родителям. — Он — хлыщ.
Персиваль пронзил Джеймса негодующим взглядом.
— Это все ваших рук дело. Вы развратили этих младенцев.
— Мы не младенцы! — закричал Генри.
— Они не младенцы, — эхом негромко отозвался Джеймс.
Анжелика была занята тем, что деловито вышивала еще один носовой платок. Она подняла взгляд на Джеймса, её глаза сверкали.
— Я тоже думаю, что он хлыщ, — вмешалась Хелен, приходя на помощь брату. — И лорд Джеймс непременно подтвердит то, что сказал Генри.
В этот раз сдавленный звук со стороны Энджел был подозрительно похож на смех. Джеймс наклонился вперед.
— С вами всё в порядке, леди Анжелика? — заботливо спросил он.
— Да, всё хорошо, — сумела выговорить она и закрыла лицо обеими руками.
Наконец, родители Грэмы и Стенфреды сумели восстановить порядок и отослали детей наверх. Джеймс перевёл взгляд с Анжелики на Саймона, который был явно недоволен её поведением, и улыбнулся про себя. Его кузену пришло время начать осознавать, что его ожидает.
Когда намного позже он направлялся в постель, его подстерегла бабушка.
— Что на тебя нашло, Джейми? — поинтересовалась она, когда он добрался до вершины лестницы.
— Что ты имеешь в виду, бабушка?
— Это начинает выглядеть, как будто здесь обычный прием, — заявила она, взяв внука под руку. — Я продолжаю гадать, кто прибудет следующим.
Он усмехнулся.
— Не стоит ли нам заключить пари?
— Не меняй тему разговора, ты, шалопай. Что происходит?
Джеймс посмотрел на нее сверху вниз и пожал плечами.
— Я нахожу всё это довольно домашним, хотя и немного сумасшедшим.
— Джейми, — предостерегла она.
Маркиз улыбнулся.
— Я не знаю, что ты хочешь сказать мне, — ответил он. — Даже у меня должно быть несколько редких моментов в жизни, когда я веду себя прилично.
— Но Элкотты? Ты бы никогда не потерпел их здесь ни на мгновение до того… — Бабушка замолчала. — До того, как ты вернулся домой, — закончила она.
— Возможно, я научился терпению, — тихо проговорил Джеймс.
