Мэдлин Бейкер - Сердце беглеца
Он провел долгие часы, практикуясь в стрельбе в цель. Он стрелял в избранную мишень в разных позах и под всевозможными углами: когда солнце светило ему в спину и когда оно било прямо в лицо, стоя во весь рост, опустившись на колени, лежа распростертым на земле. Он практиковался в стрельбе при ярком свете дня, в сумерках, когда наплывающие тени делают окружающее смутным и незнакомым, и даже в темноте, пронизанной лунным светом.
Шли дни, а он не думал ни о чем, кроме «кольта»: трогал его, взвешивал, поглаживал, пока не стал воспринимать его как часть своей руки.
Но ночью, ночью… когда он вытягивался на постели, он думал только о Рэйчел, гадая, придет ли она к нему снова, вспоминая нежность и тепло ее тела и сладостный вкус ее губ. Она покинула его в предрассветный час после ночи любви, вне всякого сомнения, смущенная тем, что произошло между ними. Она не обещала вернуться. Он нехотя признался себе, что скучает по ней, но, слава Богу, некогда было особенно грустить по этому поводу. Времени хватало только на то, чтобы практиковаться в стрельбе с рассвета и дотемна, тайно надеясь при этом, что долгие часы упражнений окажутся ненужными и что, когда его рука заживет, она будет действовать так же хорошо, как прежде, хотя, конечно, это было бы чудом.
Прицеливаться и стрелять. Прицеливаться и стрелять. В лист, в камень, в бутылку, в жестянку. Прицеливаться и снова стрелять. В ветку, в белку, в горшок, подброшенный в воздух. И вспоминать, постоянно держать в памяти лицо человека, искалечившего, раздробившего его руку. Не забыть испытанные им боль и ярость.
Итак, шли дни, и каждый новый день походил на прошедший. Днем он практиковался в стрельбе, ночью мечтал о Рэйчел.
В конце концов Тайри решил, что удовлетворен своими успехами. Он считал, что достиг в стрельбе левой рукой такого же мастерства, как прежде правой. И тогда наконец снял повязку с правой руки. Он смотрел, как двигаются его пальцы, неподатливые, как засохшее дерево. Заметил, что три из них безвозвратно обезображены и что кожа на тыльной стороне руки стала белой, как рыбье брюхо, и покрыта грубыми шрамами.
Когда он убедился, что не может как прежде сжать руку в кулак, на скулах его обозначились и задвигались желваки. Глядя на свою искалеченную руку, он вспоминал лица всех, кто был к этому причастен. И тут в хижину вошла Рэйчел. Одного взгляда на его лицо, на то, как сжаты его челюсти и какой гнев выражают глаза, было достаточно, чтобы она все поняла. Рука его не зажила, как он надеялся, и ее молитвы были напрасны.
– Тайри?
Удивленный ее внезапным появлением, он медленно поднял голову.
– Мне так жаль, Тайри. Я сделала все возможное. Я… у меня такое чувство, будто это моя вина.
– Да нет, конечно, – лаконично ответил он. – Отправляйтесь домой.
– Могу я что-нибудь сделать, прежде чем уеду?
– Нет.
– Пожалуйста, разрешите мне помочь вам!
– Черт возьми, Рэйчел, мне не нужна ваша помощь, и я не нуждаюсь в вашей жалости. Убирайтесь, черт возьми, и оставьте меня в покое!
Рэйчел вспыхнула. Она остановилась, уперев руки в бока, и в ее синих глазах полыхнул огонь.
– Почему в таком случае вам не перестать себя жалеть? – спросила она сердито. – Только потому что вы не можете держать в правой руке револьвер, вы считаете, что ваша жизнь кончена!
– Револьвер! – огрызнулся Тайри. – Черт возьми, да я и чашку кофе не могу в ней удержать. Попробуйте-ка оседлать мустанга, когда у вас действует всего одна рука! Попробуйте завязать узел! Попробуйте в конце концов перетасовать колоду карт!
– Мой отец справляется со всем этим, – спокойно возразила Рэйчел. – А он потерял всю руку, до локтя.
– Вы правы, – с горечью согласился Тайри. – Я жалею себя. Вероятно, я надеялся на чудо. – Он горько рассмеялся. – Можете себе представить меня надеющимся на чудо? Пожалуй, не найдется никого, кто меньше меня заслужил его.
– Позвольте мне приготовить вам обед, – попыталась перевести разговор на другую тему Рэйчел. – Я принесла кусок ростбифа и картофельный салат.
– Вы победили. Давайте поедим.
Тайри сел за стол. Пока Рэйчел расставляла тарелки и накладывала на них еду, он мрачно смотрел на свою руку. Рэйчел нарезала мясо и разложила по тарелкам картофельный салат.
– Тайри?
– Да.
– Вы собираетесь есть или предаваться мрачным мыслям?
– Прошу прощения.
Она старалась не смотреть, как он пытается отрезать кусок ростбифа, придерживая его вилкой, и мысленно бранила себя за то, что не нарезала его более тонким ломтями, как это делала для своего отца. Ведь Тайри не мог держать в одной руке и нож и вилку. Думая только о том, чтобы ему помочь, Рэйчел потянулась через стол.
Это оказалось последней каплей. Проворчав какое-то ругательство, Тайри швырнул свою вилку об стену.
– Собираетесь меня кормить? – прошипел он. Оттолкнув стул, он вскочил и разразился потоком ругательств, столь грязных, что Рэйчел еще не доводилось слышать ничего подобного.
Наконец он умолк и подошел к окну и так застыл, глубоко засунув руки в карманы и невидящим взглядом уставившись в стекло.
– Тайри…
– Черт возьми, Рэйчел, перестаньте обращаться со мной как с ребенком!
– Тогда не ведите себя как ребенок.
– О проклятие, я не привык, чтобы меня обслуживали, не привык, чтобы кто-то что-то делал за меня. Мне это не нравится. И никогда не понравится.
– Для меня это не имеет значения.
– А для меня имеет.
– Тайри, почему вы не женились снова?
Он резко обернулся, чтобы посмотреть ей в лицо. В глазах его застыло недоумение.
– Что?
– Вы же слышали. Почему вы не женились еще раз?
– Да вы не в своем уме! Какая девушка выйдет замуж за такого, как я?
– Я бы вышла, – сказала Рэйчел, и трудно было сказать, кто был больше удивлен ее неожиданным ответом, Логан Тайри или сама Рэйчел.
Несколько секунд Тайри смотрел на нее во все глаза, слишком изумленный, чтобы заговорить. Брак! Боже милостивый!
– Не может быть, чтобы вы говорили это серьезно!
– Я говорю вполне серьезно. Уголок рта Тайри дернулся в усмешке.
– Думаете, что любовь хорошей женщины исправит такого отпетого негодяя, как я? – спросил он насмешливо.
– Не смейтесь надо мной.
– Я и не думаю. Просто не могу поверить, что вы это серьезно. Я считал, что вы меня ненавидите. Вы ведь постоянно твердили об этом.
– Твердила, но я ненавижу не вас, а ваш образ жизни.
– Но это почти одно и то же, вам не кажется?
– Нет, – тихо возразила Рэйчел. – Вовсе не одно и то же.
Тайри не нашел, что возразить, и Рэйчел не смогла скрыть улыбки. Она впервые видела его потерявшим дар речи.
Потом его лицо снова стало замкнутым и он решительно сказал:
– Поезжайте домой, Рэйчел. Если вы останетесь, вам будет больно.
– Почему? Разве вам совсем нет до меня дела?
– Это не имеет никакого отношения к нашему разговору.
– Имеет. И прямое.
– Черт возьми, Рэйчел, жизнь не так проста, как вам кажется. Завтра или послезавтра я собираюсь убить пятерых. А рано или поздно, я, возможно, застрелю Клинта Уэсли. Как вы ко мне отнесетесь тогда? Как насчет Уэсли? Я думал, вы к нему неравнодушны.
– Я тоже так думала. – Рэйчел отмела эту тему движением руки. – Тайри, возвращайтесь на ранчо и оставайтесь с нами. Вы нам нужны. Вы нужны мне.
– Черт возьми, солнышко. Я не фермер. Рэйчел потянулась к Тайри и положила руку ему на плечо. Рука была нежной, теплой и чуть дрожала.
– Вы поедете со мной домой, Тайри?
– Да вы сами понимаете, что говорите? – мягко спросил Тайри. – Вы знаете, что получите? И от чего откажетесь?
Рэйчел медленно кивнула. Она понимала, что Тайри никогда не будет таким мужем, о каком она мечтала, когда была совсем юной. Он никогда не удовлетворится жизнью в таком маленьком городишке, как Йеллоу-Крик. Никогда он полностью не примирится с оседлой жизнью. И хотя об этом было страшно подумать, Рэйчел знала: велика вероятность, что через год-другой она надоест ему и он исчезнет совсем… И все же…
Она смотрела на стоявшего перед ней человека. Лицо его было жестким, а янтарные глаза казались бездонными. Умом она понимала, что из Клинта Уэсли вышел бы гораздо лучший муж. Он был честен и всегда ровен, его любили и уважали все в округе, к тому же Клинт был работящим и честолюбивым. Он был бы прекрасным мужем, хорошим отцом, надежным главой и кормильцем семьи. Но именно Логан Тайри заставлял ее душу томиться, именно в его присутствии кровь ее начинала кипеть и именно с ним она ощущала себя до боли живой. Что поделать, этот Тайри завоевал ее сердце и душу.
– Так вы поедете со мной, Тайри? – спросила она снова.
Тайри смотрел на Рэйчел и знал, что должен отказаться. Он никогда не сделает ее счастливой, даже будь в их распоряжении миллион лет. Он никогда не сможет стать таким, каким она хотела бы его видеть, таким, какого она заслуживала. И все же он не мог противиться ясным, ярко сияющим глазам, в которых светилась любовь, он не мог лишить ее надежды. Не мог отрицать, что желает ее.
