Патриция Райс - Заблудший ангел
Того человека, тех грез больше нет. Она живет прошлым.
А вот этот человек, лежащий в лихорадке, из настоящего. Она должна, наконец, вырасти и взглянуть фактам в лицо. Мальчик ее волшебных грез стал вот этим самым умирающим незнакомцем.
Джексон вернулся с военным врачом из армейского полка, расквартированного у реки. Он осмотрел раздробленную руку Пэйса, покачал головой и объявил, что ампутация неизбежна.
Когда он стал вынимать из саквояжа необходимые инструменты, Дора остановила его.
– Но он этого не желает. Пэйс вернулся именно сюда, доверяя нам, зная, что мы будем уважать его волю.
Врач попытался получше рассмотреть в тусклом свете лампы одетую в серое женщину.
– Вы его жена?
Она заколебалась. Квакеры не лгут. Ложь укрепила бы ее силы, ее положение, но солгать она не в состоянии.
– Я ему вместо сестры. Он обратился ко мне за помощью, и я не могу ему отказать.
– Но у вас нет прав решать такие проблемы. Он армейский офицер, он умрет, если руку не ампутировать. Когда он очнется, я ему скажу, что вы пытались мне помешать. Операция нужна для его собственной пользы.
Дора пыталась справиться с нарастающим чувством паники. Она не хотела, чтобы Пэйс умер. Ей не хотелось также что-то решать за него. Но Пэйс ей доверял. И не хотел жить без руки. Да, это, возможно, глупо, но она не имеет права вмешиваться и нарушать его волю. Так он решил. И врач не имеет права поступать иначе.
– Он умрет, если вы отнимете у него руку, – тихо ответила Дора. Она не верила в свою способность кого-то убеждать. Девушка не считала свои доводы неопровержимыми. Но ведь Пэйс ясно высказал свое желание. И она должна руководствоваться только им.
– Скажите, как я должна ее лечить, и я сделаю все возможное, чтобы помочь ему, но умоляю, не отрезайте руку.
Доктор нерешительно переводил взгляд с маленькой девушки в сером квакерском платье на умирающего и обратно. Он не понимал, что происходит. Если она ему не жена, тогда ей вообще здесь делать нечего. Но ведь кто-то вымыл раненого, пытался лечить его рану, наложил повязку, и это явно не тот напуганный до смерти негр, что стоит в углу. Нет, здесь что-то кроется. Он замер в нерешительности. Раненый, очевидно, не выживет в любом случае. Может быть, он тоже из квакеров. И возможно, их религия требует, чтобы хоронили всего человека, без изъяна. Разве тут можно настаивать.
И врач кивнул:
– Раз это его выбор, я спорить не стану. Вряд ли он сможет перенести ампутацию. И вам почти нечего тут делать, кроме как держать его в чистоте и поить почаще.
Если инфекция его не убьет, то уж лихорадка почти наверняка. Это только вопрос времени.
Его голос прозвучал как погребальный колокол, и глаза у нее защипало от слез, когда она пожимала ему руку и платила гонорар.
«Это только вопрос времени».
Душу ее раздирало отчаяние, но маска спокойствия оставалась на лице. Пэйс умрет, а она так и останется марионеткой в руках Господа Бога. Но Дора не имела права вообще чувствовать, что бы то ни было.
Глава 11
С отчаяньем сдружусь
И буду в вечной распре
С надеждой утешительной. Она нам льстит
И ложно обещает, готовя втайне смерть.
У. Шекспир «Ричард II»– За дверью старик Николлз, – сказал Джексон с примечательным неуважением к хозяину, входя в маленькую спальню.
Серая от усталости, Дора беззвучно кивнула. Человек под одеялами не шевельнулся, когда она приложила ко лбу намоченную в прохладной воде тряпицу.
– Это значит, можно впустить? – спросил Джексон нетерпеливо. – Он уж больно кипятится.
– Но нельзя же его не пускать, – ответила Дора просто, – Пэйс его сын.
– Ага, и я видел не раз, как он его любит и ласкает, – презрительно ответил Джексон, круто отвернувшись и выходя.
Карлсон Николлз вошел тихо, держа шляпу в руке. Его громоздкое тело исходило потом в июньскую жару, но потел он не только от этого. Он крепко вцепился в поля шляпы, увидев младшего сына, смертельно бледного и тихого, распростертого на постели. Каштановые волосы казались растрепанными и спутанными и напоминали птичье гнездо.
– Как он? – спросил Карлсон ворчливо.
– Врач говорит, что умирает. – Дора не видела причины для уклончивого ответа. Джексон был прав. Этот человек никогда в жизни не проявлял к сыну ни малейшей нежности. Да и лгать и притворяться Дора не хотела.
– Я пошлю за другим врачом.
– Теперь это уже бесполезно. Все в руках Божьих. Дора осмотрела повязку. Теперь, когда Пэйс лежал недвижимо, кровотечение остановилось. Да он уже и не мог терять кровь. Она, очевидно, почти иссякла. Ах, если бы она могла влить в него хоть немного жидкости. – К черту Бога! Какие милости он мне хоть когда-нибудь оказал! Нет, я разыщу хорошего доктора. У меня есть друзья во Франкфорте и Луисвилле. Они найдут такого, от которого моему мальчику полегчает.
Голос Карлсона уверенно наполнял небольшую комнату.
Дора недоверчиво на него взглянула:
– Так сделайте это, сэр. И как следует их отдубасьте, если они станут вам объяснять то, о чем вы не хотите слышать. Пэйсу это понравилось бы. Он очень на вас похож, вы это, наконец, должны понять.
Карлсон так воззрился на нее, словно видел ее в первый раз.
– Господи Боже, мисс, не смей так со мной разговаривать! Я взял тебя в дом, дал пропитание и одевал тебя как родную дочь, а ты теперь кусаешь руку, которая тебя кормит. Не желаю слушать никакой чепухи.
– Это не чепуха. Это факт. Вы, и Пэйс, и Чарли, вы все думаете, что несколькими пинками можно заставить мир быть таким, каким вы желаете его видеть. Вот куда приводят подобные мысли. – И Дора указала на постель. – Он захотел стать настоящим мужчиной, каким вы желали видеть сына. Надеюсь, теперь вы гордитесь им?
У Карлсона вид был такой, словно он сейчас взорвется от ярости. Краснота лица явно контрастировала с бледно-серыми глазами и седыми бровями. Он сжал массивные кулаки и сделал глубокий вдох. Но взгляд его скользнул от хрупкой фигурки на стуле к тому, кто лежал на постели.
– Проклятый, кровавый янки, – выругался Карлсон и демонстративно вышел из комнаты.
Доре почудилось слабое хмыканье со стороны постели, но в следующую минуту Пэйс стал ворочаться и комкать одеяло, и его пришлось успокаивать, так что времени для посторонних раздумий у нее не оставалось. Если брань и проклятия Карлсона вновь зажгли огнем жизни кровь Пэйса, то она должна быть благодарна за это старшему Николлзу.
– Надо вам поесть, мисс Дора. – И Джексон поставил поднос с едой на прикроватный столик. Его взгляд скользнул к человеку на постели. Пэйс сейчас недвижимо лежал под одеялом, по лбу стекал пот. Дора попеременно то отирала его лицо, то пыталась иногда унять его судорожные движения.
