Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Нотт, внимательно вслушиваясь в скрип и стон шагов на лестнице, дал знак пальцами. Раз, два, три. Подняв шесть пальцев, прежде чем закончить пересчёт. Шесть волшебников, значит.

Усмиряя своё дыхание, чтобы оно оставалось тихим и спокойным, Том услышал нарастающую громкость скрипов, шёпот на немецком, бормотание заклинания: «Гоменум Ревелио».

Один из волшебников закричал от боли:

— Etwas hat mich gebissen!{?}[(нем.) Что-то укусило меня! [Том удержал стекло от звона, но капля яда упала слишком рано. Упс. — прим. автора]]

С лестницы послышалась возня, затем крик:

— Schau hinauf!{?}[(нем.) Посмотрите вверх!]

Том остановил заклинание левитации, резко дёрнув палочкой в движении Оппуньо. Хрустальные осколки упали сверху, как немой дождь.

И так началась оркестровая интермедия чистого хаоса. Нотт был прав, отметив, что Том наслаждался этим, хотя, по правде говоря, Том больше наслаждался тем, как его планы воплощаются в жизнь. Хаос ради хаоса не был его обычной склонностью. Со своей стороны, Нотт с бледным лицом и прижавшийся как можно ближе к полу упорно держал Щитовое заклинание, отражая искры света, которые паникующие волшебники стреляли во все стороны.

Том всегда задавался вопросом, в чём разница между укусом василиска за конечность, обычное место инъекции и попаданием яда прямо в мозг. Он предположил, что дело в природе магического змеиного яда, о котором в учебниках по уходу за магическими существами содержится очень мало информации. У разных пород змей были разные типы яда, каждый из которых имел свою физическую механику. Некоторые яды поражали сердце, другие — нервы, третьи разрушали органическое вещество, которому оно подверглось. Он предположил, что яд василиска относится к последней категории: ему нужно было переварить добычу, окаменевшую от его смертоносного взгляда.

В конечном итоге искры остановились, и стоны на ступенях смолкли. Том встал и отряхнул свою мантию.

— Ступеньки сделаны из дерева. Они теперь ослаблены. Я бы не рисковал опустить на них свой вес. Нам нужно левитировать себя вниз и наложить Амортизирующее заклинание внизу, — сказал он.

У подножья лестницы Том отлевитировал тело немецкого волшебника, чьё лицо было зачернено до неузнаваемости, перед собой, как марионетку. Он протащил его через открытую дверь, ведущую в торговый зал, намеренно не обращая внимания на руку вампира, всё ещё приложенную к руническому замку, и заставил его безвольно покачать рукой. Ничего не произошло. Никакого ответа огня заклинаний, которого он ожидал.

Он вошёл в магазин, всё ещё держа волшебника перед собой, его мантия оставляла влажные разводы на каменных плитах, и изучил разгром некогда аккуратных витрин с товарами. Существовала хорошая причина, почему рекомендовали аппарировать через установленные точки аппарации, а не напрямую в здание. Никогда не знаешь, переставил ли кто-то мебель с твоего последнего визита.

Вампир, Вацлав Яношик, был освобождён от пут вокруг своих рук. Крупный волшебник, намеревавшийся обернуть трансфигурацию металлических оков на одной лодыжке, склонился над стойкой с палочкой в руке. Волшебник был пожилым мужчиной, широкоплечим седеющим блондином с волосатыми голыми руками, покрытыми блестящими шрамами от слоев заживших ожогов. На нём была традиционная рубашка с широкими рукавами и кружевным воротником, шнуровки были расстёгнуты, открывая светлую кожу на груди, а поверх неё был фартук из гладкой красной кожи с узором в виде овальных чешуек. Драконья шкура, догадался Том, вроде дуэльного жилета Трэверса, который он одолжил, чтобы носить под чёрной мантией.

— Ты сдашься или будешь бороться? — холодно сказал Том. Он услышал, как Нотт последовал за ним, но он не видел другого мальчика. Он решил, что тот наложил на себя Дезиллюминационное заклинание, осознав ценность хорошего сюрприза. — Ты можешь пойти тихо, а можешь… хаотично. Для моей дичи такие предложения необычны, ты должен гордиться такой привилегией. Когда ты пойдёшь под суд, я обещаю, что скажу хотя бы одну хорошую вещь о тебе на заседании. Министерство магии не будет так снисходительно к тебе.

— Сдамся за что? — выплюнул светловолосый волшебник, Мастер металлургии Ансгар Шмитц. — Я не совершил никаких преступлений. А ты? Ты вломился в мою частную собственность. Ты изуродовал моего подмастерья. Ты прячешь своё лицо, будто слишком боишься, что тебя увидят.

— «Я не совершил никаких преступлений», — повторил Том бесстрашным голосом. — В лучшем случае неполная правда. Попробуй ещё раз.

— Ты можешь называть себя Принцем, но в тебе лишь простое, неиспытанное высокомерие второго сына юнкера{?}[Социальный класс дворян — помещиков в Германии, прежде всего Пруссии. Термин происходит от средневерхненемецкого Juncherre = junger Herr, Jungherr — малый (букв. молодой) господин], — сказал Шмитц, произнося последнее слово как «юн-ках». Он провёл палочкой, и стальной обруч, удерживающий левую лодыжку вампира, потемнел от сияющего металла до тусклого чугуна, а затем до ржавой необработанной руды. Вампир потянул за застрявшую конечность, и обруч рассыпался на пыльные обломки камня. — Что ты говоришь, Вашек?

— Он англичанин, лишённый вкуса и культуры. Англичан не знают как народ поэтов и мыслителей, — сказал вампир. Этот kleiner Prinzling{?}[(нем.) маленький принц ] не знает, о чём ты говоришь. Юнкер, jung Herr{?}[созвучно с «юнкером» — «юн херр», (нем.) юный господин ]. Молодой лорд, у которого нет ничего к своему имени, кроме пустого титула и возвышенных претензий, стремящийся продвинуться вперёд посредством самых сомнительных начинаний. Я знаю это хорошо: когда-то и я таким был. И посмотри, куда меня это привело… — вампир пусто засмеялся, проводя обрубком руки для жуткой выразительности. — Когда-то я был получеловеком.

Краем глаза Том заметил движение в камине. Крышка на урне с летучим порохом поднялась невидимой рукой. Серебряная пудра заблестела на полу, маленький зелёный огонёк вспыхнул бесшумным существованием. След испачкал покрытые порошком каменные плиты.

Том прочистил горло, отчего левитирующий волшебник закачался. Комок слизи, ранее бывший волосами, капнул с растворяющегося черепа и разбрызгался о пол:

— Кхм. Может, я и англичанин, но я не англосаксонского происхождения, что делает меня практически таким же немцем, как вы. Я не знаю, почему вы беспрестанно издеваетесь над моей английскостью. Лично я не думаю о вас хуже оттого, что вы немцы. У меня вообще-то есть немецкие друзья, — это было слишком щедрой интерпретацией фактов, ведь его единственный не-совсем-немецкий «друг» был ближе к Гермионе и её семье, чем к Тому. Но всё, что принадлежало Гермионе, по праву принадлежало Тому как её мужу-волшебнику, и этот факт был правдой, следовательно, и всё остальное тоже. Q.E.D., quod erat demonstrandum{?}[(лат.) ч.т.д., что и требовалось доказать], как писали нумерологи.

Вампир и кузнец переглянулись, а затем прыснули от смеха.

— Нам всё равно, англичанин ты или немец по крови, — сказал Шмитц.

— Они на вкус практически одинаковые, — добавил вампир. — Кроме октября{?}[В октябре проходит Октоберфест — фестиваль пива. ]. Тогда пиво и горчица дают крови некоторое брожение. Поверьте мне на слово, это достаточно неприятно.

— Мы осуждаем тебя за твои благородные аффектации, — продолжил Шмитц. — Давай поговорим откровенно. Если я агент Революции, как ты подозреваешь, то почему ты так думаешь?

— Министерство говорит, это потому, что вы хотите бегать и убивать людей. Желательно, маглов, — сказал Том. — Но я не верю в это.

— Почему бы и нет?

— Это имело бы смысл для мотива только низших из низших. Вы двое кажетесь грамотными парнями. Если бы вам хотелось безнаказанно убивать людей не мытьём, так катаньем, вам не нужно было бы присоединяться к Революции ради этого, — сказал Том. — Поэтому единственным разумным объяснением, почему вы бы в это ввязались, — нравственный фиговый листочек, который она вам даёт. Вы хотите, чтобы праведность была на вашей стороне, потому что вы идеологи. Или хуже — социалисты.