Дебра Дайер - Возлюбленная колдуна
«О чем ты думаешь, глупый ребенок? — отчитывала ее мать. — Ты хочешь заболеть? Ты хочешь притащить в дом заразу? Ты когда-нибудь убьешь меня своим безрассудством».
Лаура глубоко вздохнула, втянув в себя едкий запах горящего дерева и угля, который дымом поднимался из сотен труб, почувствовав такой же острый укол вины, как и в то далекое утро. Она обещала матери, что больше никогда не будет играть в снегу. И она сдержала обещание.
— Лаура! — Коннор дотронулся до ее руки.
Она повернулась к нему.
— Что?
Коннор улыбнулся, слегка изогнув губы, как будто он мог прочесть каждую ее мысль.
— Ты любила ребенком играть в снегу? Она отвела взгляд.
— Нет, играть в снегу для меня не представляло никакого интереса.
— Ясно…
Этому человеку с его красивыми синими глазами было ясно слишком многое. Лаура шагала по снегу толщиной в несколько дюймов там, где вчера расчистили тропинку, и в три или четыре фута там, где он скапливался неделями.
— Пора возвращаться. Тебе нужно научиться танцевать и…
Что-то ударило ее в спину. Лаура обернулась и увидела, что Коннор стоит, улыбаясь, в нескольких ярдах позади нее.
— Что это было?
— Я бросил в тебя снежный шарик.
— Ты бросил в меня снежком?
— Вот именно, — Коннор наклонился и набрал пригоршню снега из сугроба, достававшего ему до колен.
Лаура смотрела, как он медленно скатывает снежок.
— Немедленно выбрось!
— Хорошо, — он бросил снежок, едва взмахнув рукой.
У Лауры перехватило дыхание, кода мягкий снежок ударил ее в грудь, плеснув снегом в лицо.
— Что ты делаешь, ты… ты…
— Варвар?
— Да! — крикнула она, стряхивая снег, прилипший к изумрудно-зеленой шерсти пальто.
— Я предлагаю тебе защищаться. — Он набрал в горсть снега. — Сейчас я кину еще один!
— Джентльмен никогда не…
— Я предупреждал тебя! — И Коннор подбросил снежок. Блестящий серебристый шарик по дуге опустился на ее зеленую бархатную шапочку, преломив черные страусовые перья и осыпав снегом ее плечи.
Лаура взвизгнула.
— Как ты смеешь!
— Я смею, я варвар! — И он нагнулся за новым снежком.
Она откинула с глаз сломанное страусовое перо.
— Сейчас же прекрати!
— Он не такой мокрый, как мне бы хотелось, — заметил Коннор, лепя снежок. — Самые лучшие снежки получаются из тяжелого, влажного снега.
Лаура огляделась, надеясь, что никто не видит этот спектакль. Парк был пуст.
— Но и этот снег сойдет! — Коннор бросил снежок, попав ей в бедро. Что-то хрустнуло внутри нее: лед, защищавший ее самообладание, дал трещину.
— Немедленно прекрати!
— Слепи снежок и брось в меня.
— Я сейчас тебя задушу! Коннор разразился густым, раскатистым смехом, как человек, который любит смеяться.
— Попробуй — вот я! — крикнул он, вытягивая в стороны руки.
— 0-о-х! — Она схватила пригоршню снега и швырнула в него. Снежные крупинки взметнулись облаком алмазной пыли.
— Слепи снежок! — посоветовал он, скатывая аккуратный снежный шарик.
— Я не собираюсь вступать в… — Снежок ударил Лауру в плечо, раскалывая лед внутри нее. — Ах ты… — Она схватила горсть снега, слепила снежок и швырнула прямо ему в лицо.
— Неплохая попытка! — усмехнулся Коннор.
«Сейчас я покажу этому наглецу!» — думала Лаура, вылепив отличный большой снежок. Когда она обернулась, Коннор попал ей в руку точно нацеленным броском.
— Негодяй! — крикнула она, запуская в него свой снаряд. Снежок ударил его в грудь, окатив фонтаном снежных хлопьев.
— Отличный выстрел! — похвалил Коннор, вытирая снег с подбородка.
Лаура рассмеялась и затанцевала на цыпочках.
— Получилось!
Очередной снежок попал ей в грудь, осыпав ее лицо холодными хлопьями.
— Ах ты… подлец! — Она слепила снежок и побежала за ним, чтобы прицелиться поточнее.
Коннор отступал от нее, сотрясая морозный воздух своим смехом, пока ее снежок не угодил ему точно в лицо. Он заморгал, счищая снег, попавший на густые ресницы.
Лаура засмеялась чистым, звенящим смехом, который поднимался из родника, скрытого где-то глубоко внутри нее. Прошло много-много времени с тех пор, как она в последний раз чувствовала такую свободу.
Воздух сотрясло глухое рычание. Она успела только взвизгнуть, когда Коннор бросился на нее. Он обхватил ее руками вокруг пояса и повалился вместе с ней в сугроб. Снег, взлетевший в воздух серебристыми тучами, оседал им на головы.
— Викинг! — смеялась она, упираясь ему в плечи и отталкивая его от себя.
— Чаровница, — отвечал он, улыбаясь ей. Над ними плыли снежинки, сверкая на солнце и осыпая его волосы алмазами, серебря его черные брови, целуя его улыбающиеся губы. Лаура неподвижно лежала под ним, внезапно ощутив тепло его тела, прижимавшегося к ней.
Едва слышный внутренний голос кричал ей: так нельзя! Нельзя быть так близко к нему! Это неприлично. Нет, это опасно. Чересчур опасно. И все же она не могла найти слов, чтобы приказать ему оставить ее в покое. Она столько времени провела одна, и с ней был Коннор, только Коннор.
— У тебя такой чудесный смех, — сказал он и смахнул снег с ее щеки, прикасаясь холодной и гладкой черной перчаткой к ее коже, и ей ужасно захотелось ощутить тепло его пальцев. — Ты должна чаще дарить его другим людям.
Снежинки таяли на его смеющихся губах, и прозрачные капли падали на ее губы, теплые от его поцелуя. Она помнила, каким было прикосновение его губ: крепким, нежным и бесконечно соблазнительным. Неужели он целовал ее только вчера? Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как его губы прижались к ней.
Она высунула язык изо рта, ловя и пробуя снег на вкус. Коннор шумно вдохнул воздух.
Густые черные ресницы опустились — он посмотрел на ее губы. Лаура знала, о чем он думает. Он хотел поцеловать ее. И он поцелует ее, если его не остановить. Она должна остановить его, думала Лаура, глядя, как его губы приближаются к ней. О Боже, да, она должна остановить его!
— Лаура! — прошептал он, прикасаясь к ней губами. — Моя прекрасная Лаура!
Его дыхание согревало ее окоченевшую щеку. Он целовал ее, медленно прижимаясь своими губами к ее губам. «Нужно остановить его! Нельзя позволять ему такие вольности!» Но когда Лаура попыталась оттолкнуть его, ее пальцы ухватились за его широкие плечи, пытаясь крепче прижиматься к нему.
Он был как лето, пришедшее в мир вечной зимы. Он был как все улыбки, какие она видела в жизни, смех, который она когда-либо слышала, все надежды и все мечты. И она хотела его тепла, его улыбки, его смеха.
Вдруг из его груди вырвалось рычание. Кончик его язычка проник в щель между ее губами. Лаура вспомнила восхитительный вкус его языка, проникающего ей в рот и сражающегося с ее языком. Она знала, что хочет снова почувствовать это, и сильнее, гораздо сильнее, чем прежде.
