Патриция Грассо - Фиалки на снегу
— Изабель! — окликнул ее Уильям, но девушка, не обращая на него внимания, взлетела наверх по ступеням и захлопнула за собой парадную дверь. Она прислонилась спиной к двери и прикрыла глаза.
— Миледи, вы нездоровы? — участливо спросил Пебблс.
— У меня кружится голова, — открыв глаза, ответила Изабель.
— Позвольте я помогу вам подняться.
Изабель покачала головой, немедленно пожалев об этом движении. На подгибающихся ногах она пересекла холл и поднялась по лестнице на третий этаж.
— Самое худшее, что я могла придумать, — это попытаться примирить их! — воскликнула Изабель, едва успев войти в свою спальню.
— В чем дело, дитя мое? — посмотрев на девушку через плечо, спросила Гизела.
— Джон Сен-Жермен убил сестру Уильяма!
— Иногда, дитя мое, ты просто поражаешь меня, — заметила Гизела — и исчезла в мгновение ока.
— Не оставляй меня! — закричала Изабель, озираясь по сторонам и пытаясь понять, куда делся ее ангел-хранитель.
— Тебе нужно побыть одной и хорошо подумать… — донесся откуда-то голос Гизелы.
В течение недели Изабель отказывалась принимать посетителей и почти не выходила из своей комнаты.
Утром в последний день марта она сидела у камина наедине с беспокойными мыслями. Если бы только Гизела осталась с ней, не покинула девушку как раз тогда, когда она ей более всего нужна!..
Изабель положила флейту на пол рядом с креслом и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Последние семь дней она пыталась отогнать тягостные раздумья. Может быть, пришло время набраться смелости и попытаться самой разобраться во всем?..
Правду ли говорил Уильям Гримсби в тот день в Гайд-парке? Действительно ли герцог Эйвон убил свою жену — и избежал кары за тяжкое преступление только в силу своего высокого положения в обществе?
Изабель не могла поверить, что Джон способен на убийство. Но ведь Уильям Гримсби не сомневался в его вине! Несмотря на то что у Изабель вечно были нелады с ее опекуном, она была обязана ему: ведь он спас ее от свадьбы с ненавистным Николасом де Джуэлом… Она должна была предупредить Джона, что Гримсби намерен отомстить ему.
— Вот теперь твои мысли прояснились.
Изабель обернулась на голос и увидела сидящую в кресле рядом с ней Гизелу.
— Наконец-то ты вернулась ко мне, — с облегчением вздохнула девушка. — Где ты была?
— Поблизости, — пожав плечами, отвечала Гизела. — Так значит, ты думаешь, что его светлость не способен на убийство?
— Я не права?
— Никогда не сомневайся в себе, дитя мое.
— Посмотри, — Изабель жестом обвела комнату.
Гизела огляделась и улыбнулась. Казалось, в комнате расцвел сад, повсюду были фиалки и незабудки.
— Возможно, когда-нибудь эта девочка-цветочница подарит шаль тебе, — насмешливо произнесла Гизела.
— О чем ты говоришь?
Гизела усмехнулась:
— За последние семь дней Джон Сен-Жермен скупал у малышки все цветы и посылал сюда.
— Откуда ты узнала, где он их купил?
— Смотрела и слушала, — ответила Гизела.
— Я тебя не видела…
— Дитя мое, оставит ли ангел-хранитель смертного, вверенного ему?
— Значит, все это время ты была неподалеку? — спросила Изабель.
— Уж не думаешь ли ты, что я рядом с тобой только тогда, когда ты меня видишь? Ты не можешь видеть или осязать любовь — но тем не менее она существует.
Изабель кивнула в знак понимания.
— Как и ненависть, — прибавила она, невол! но вспомнив Уильяма Гримсби.
— Ненависть — такое страшное чувство… Ты можешь обрести покой и душевный мир, только отдавшись любви, — наставительно проговорила Гизела. — Сегодня я появилась, потому что твои мысли прояснились; я хочу дать тебе совет.
Изабель выжидательно посмотрела на нее.
— Завтра рано утром ты должна пойти в дом к Сен-Жермену — одна — и рассказать его светлости о том, что говорил граф.
— Но я не могу! — возразила Изабель. — Идти одной к мужчине неприлично. Это погубит мою репутацию…
— Рано утром тебя никто не увидит, — возразила Гизела. — Кроме того, завтра первое апреля. В этот день разрешено все. С утра до позднего вечера продолжается День дураков!
— Ну, я не знаю, — заколебалась Изабель. — Что, если…
— Почему вы, смертные, так непоследовательны и глупы? — с явным раздражением прервала ее Гизела. — Ты умоляешь о совете; когда я даю тебе совет, заявляешь, что не можешь ему последовать. Кто не рискует, тот не выигрывает. Скажи, дитя мое, разве я хоть когда-нибудь давала тебе дурной совет?
Изабель покачала головой. Гизеле все-таки удалось ее убедить.
— Прости, что я так упорствовала, отрицая твою божественную мудрость.
— Благодарение господу за чудо, — закатив глаза, проворчала Гизела.
…На следующий день, ровно в восемь часов утра, Изабель приоткрыла дверь своей спальни и прислушалась. В коридоре и на лестнице было тихо. Девушка выглянула в дверь: в коридоре не было ни души. Оглянувшись на свою старинную подругу, она прошептала:
— Пожелай мне удачи.
— Надеюсь, ты получишь удовольствие, — отвечала Гизела.
Выйдя из комнаты, Изабель бесшумно прикрыла за собой дверь и поспешила к лестнице для слуг. В черном плаще с капюшоном и черных ботинках она была похожа на девочку-служанку, торопящуюся на рынок. Легкая шерстяная юбка и белая полотняная блузка, присобранная у ворота, дополняли картину. Опасно ходить по улицам Лондона в богатом платье — по крайней мере так сказала ей Гизела.
Изабель зашла в кухню, всполошив слуг, и с очаровательной улыбкой объяснила:
— Я не могла заснуть и решила, что мне нужно подышать свежим воздухом.
— Это в Лондоне-то свежий воздух?.. — раздался у нее за спиной смешок одной из служанок.
Очутившись на улице, девушка набросила на голову капюшон и направилась вниз по Пикка-дилли к Парк-лейн, где жил герцог.
Вскоре Изабель остановилась у особняка Сен-Жерменов. Она огляделась; на улице перед домом никого не было. Взбежав по парадной лестнице, она взялась за дверной молоток и застучала изо всех сил, надеясь, что ей откроют прежде, чем она будет замечена каким-нибудь случайным прохожим.
Дверь распахнулась.
— Доббс! — облегченно выдохнула девушка, увидев дворецкого.
— Мисс Монтгомери, что вы здесь делаете в такое время? — Слуга был явно ошеломлен ее неожиданным появлением.
— Я должна поговорить с его светлостью, — тоном, не терпящим возражений, заявила девушка. Доббс отступил на шаг, пропуская ее в дом.
— Поторопитесь, миледи, иначе вас могут увидеть, — проговорил он, затворяя за ней дверь.
Оказавшись в холле, Изабель огляделась по сторонам, на этот раз не придав никакого значения окружавшей ее роскоши, — слишком она была взволнована. Она сейчас могла думать лишь о том, что, к счастью, ей удалось проникнуть в дом незамеченной, и — что было важнее всего — о том, что она сообщит герцогу.
