Ханна Хауэлл - Горец-грешник
Морейн тихонько охнула, когда Торманд, подхватив ее за талию, усадил в седло. Пока она пыталась одернуть нескромно взлетевшие юбки, рыцарь, едва коснувшись богато украшенного стремени, взлетел в седло, легко разместившись позади нее. Каждый раз, когда этот мужчина прикасался к ней, у нее возникало ощущение, словно языки пламени обдают ее своим жаром. Ни слова не говоря, Торманд властно приобнял девушку, твердой рукой подхватил повод и тронул лошадь с места.
Морейн чувствовала тепло его крепкого тела, проникавшее, казалось, в самую ее душу, и гадала: а будет ли она в безопасности у него дома? Скорее всего убийцы не смогут достать ее и Уолина в доме Мюрреев, но ведь там она будет полностью зависеть, от Торманда. А Морейн была уверена, что сэр Торманд Мюррей может быть по-своему опасен. Она останется в живых, когда эти неприятности закончатся, но, возможно, ей не удастся сохранить невредимыми свое сердце и свою душу.
Глава 9
Тишина, воцарившаяся в доме, отвлекла внимание Морейн от фруктового пирога, который она только что вынула из печи. Она находилась в доме Торманда уже два дня, и хотя мужчины часто уходили, в доме никогда не бывало так тихо. Она подумала о том, что запах сдобы должен был давно привлечь Уолина, но Морейн с самого завтрака не видела мальчика. Утренняя трапеза, как обычно, проходила в зале, там же, собравшись за большим столом, мужчины обсуждали свои планы. Морейн знала, что под присмотром такого большого количества мужчин Уолин в безопасности, однако она так долго его не видела, что ее охватил страх. Поняв, что тревога не отпустит ее, пока она не увидит Уолина, Морейн отправилась искать своего непоседу.
Она обошла весь дом, и теперь ей оставалось лишь заглянуть в комнату, где Торманд хранил свои учетные книги. Морейн в нерешительности остановилась перед закрытой дверью, испытывая неловкость, что ей приходится входить в личную комнату мужчины, но ей совершенно необходимо было узнать, куда же делся Уолин. Она понимала, что отчасти ее колебания объясняются тем, что в этой комнате сейчас может находиться Торманд.
С момента прибытия в этот дом Морейн видела Торманда, только когда они все вместе садились за стол. Похоже было, что хозяин дома избегает ее. Такая холодность причиняла ей боль, но Морейн понимала, что, возможно, это и к лучшему. Она искренне надеялась, что такое отношение Торманда поможет ей перестать желать его. Вместо этого желание становилось все более острым. Усмехнувшись своим неразумным мыслям, Морейн негромко постучала в дверь, но ответа не последовало. Слегка приоткрыв створку, она позвала Торманда, не желая своим неожиданным появлением помешать его работе.
Увидев, что дверь медленно открывается, Торманд вздохнул. Он изо всех сил старался забыть о том, что они с Морейн одни во всем доме, если не считать кошек. Но забыть об этом ему никак не удавалось, он уже несколько часов сидел, размышляя над списком, который настоятельно требовал от него Саймон, а работа почти не двигалась. Каждый раз, как только он задумывался над следующим именем, которое нужно было добавить в перечень его побед на любовном фронте, его мысли непонятным образом сворачивали на тропинку, которая неизбежно приводила Торманда к обнаженной Морейн, бесстыдно раскинувшейся под ним и в экстазе выкрикивавшей его имя. «Список», — вдруг вспомнил он и в ужасе уставился на лежавший перед ним листок бумаги. С лихорадочной поспешностью Торманд схватил первую попавшуюся книгу и, раскрыв ее, накрыл злополучный листок.
— Ox, простите, — сказала Морейн. — Я стучала и звала, но вы не откликнулись.
Торманд встал и немного подался вперед, улыбаясь ей. Опершись на стол, он улыбался все шире, пытаясь стереть с лица виноватое выражение. Проклятый листок был надежно спрятан под гроссбухом, и он теперь уже спокойно смотрел на вошедшую Морейн. Но одна мысль, занозой сидевшая в сердце, все же не давала ему покоя: по мере составления этого списка он все меньше и меньше ощущал себя великим любовником и все больше и больше — озабоченным самцом, как назвал его Саймон. По правде говоря, образ мужчины, который возникал перед ним по мере прибавления женских имен, совсем ему не нравился. И он вовсе не хотел, чтобы Морейн увидела ту сторону жизни Торманда Мюррея, которая отныне должна была безвозвратно кануть в Лету.
— Я не успел ответить, так как был слишком занят, — сказал он. — Вам нужна моя помощь?
— Наверное, глупо спрашивать, поскольку я знаю, что об Уолине хорошо заботятся и защищают его, но вы, случайно, не знаете, где бы он мог быть сейчас?
— Уильям и Харкурт повезли его в ваш дом, мальчик сказал, что ему там кое-что нужно сделать.
Морейн облегченно вздохнула, но в то же время, почувствовала некоторую неловкость.
— Мне надо найти кого-нибудь, кто бы присматривал за домом, пока я не вернусь. Право же, мне очень неловко, что мы доставляем вам столько хлопот. Вы ни в коей мере не обязаны возить меня или Уолина домой, чтобы мы могли заняться хозяйством.
— А вам не следует брать на себя лишние хлопоты, занимаясь хозяйством здесь.
Немного расслабившись, Торманд отошел от стола и подошел к книжной полке, на которой среди фолиантов и свитков стояли кувшин с вином и небольшие кружки.
— Я ведь не извинился перед вами за невежество и жестокость этой проклятой женщины? — спросил он, разливая вино.
— Не беспокойтесь, — улыбнулась Морейн. — Домашняя работа помогает мне отвлечься и забыть о том, почему я скрываюсь здесь.
— Мои гости не должны обременять себя работой. — Он подошел к ней и протянул кружку. — Пожалуйста, отдохните, посидите со мной, выпейте немного вина.
Взяв кружку, Морейн позволила ему подвести себя к креслу, стоявшему перед камином. Торманд взял другое кресло и поставил его так, что их разделял лишь маленький столик, заваленный бумагами. Морейн сделала глоток, смакуя изысканный вкус благородного напитка, который могли позволить себе лишь те, чей кошелек никогда не оскудевал.
Морейн чувствовала себя согретой его вниманием, которого ей так не хватало в ее недолгой, но уже наполненной страданиями жизни. В то же время она понимала, что ведет себя неразумно, что она неровня ему и не может вот так запросто сидеть в его кабинете и пить его великолепное вино. Страстное желание видеть его, согреваться теплом его улыбки, с наслаждением прислушиваться к оттенкам его низкого голоса — все это прошло бы после недолгой разлуки, а эта светская беседа, какой бы короткой она ни была, лишь раздразнит ее.
— У вас еще были сновидения? — спросил он.
— Нет. К счастью или к сожалению, но я больше не видела этих убийц.
