Ханна Хауэлл - Горец-грешник
Морейн сделала несколько глотков сидра, пытаясь прогнать дух жестокого безумия, который витал в ее комнате с ночи.
— Она хочет, чтобы вы заплатили за все ее страдания, сэр Торманд, и за ее, как она утверждает, унижение и позор. Она сказала, что если бы не вы, ее бы никогда не заставили выйти замуж, и за это вы должны пострадать. Она также хочет, чтобы вы пострадали за то, что предпочли ей других женщин. Называла их всех шлюхами.
Морейн подняла глаза и сразу же увидела, как внезапно побледнел Торманд, которого потрясли ее слова; у нее неожиданно возникло желание обнять этого большого и сильного мужчину, утешить его, но, тихонько вздохнув, девушка подавила этот порыв.
— Значит, дело все-таки во мне, — наконец произнес он хриплым сдавленным голосом, в котором слышалась нотка искреннего изумления. — Значит, на мне лежит вина за смерть этих женщин.
— Нет, — выпалил Харкурт, — их убивают, потому что эта тварь потеряла рассудок, она расправляется с теми, кого считает виновными в своих выдуманных ею же самой несчастьях. Черт возьми, сколько в этом мире девушек, переживших несчастную любовь или насильно выданных замуж, но ни одна из них не начала зверски убивать женщин, в которых видела соперниц. Если эта ненормальная ищет виновника своих несчастий, почему же она не преследует своего мужа или родственников, которые вынудили ее согласиться на это замужество?
— Насколько мы знаем, она уже это сделала, — сказал Саймон; — И Харкурт прав, Торманд. Эта женщина безумна. Ты не можешь винить себя в том, что она делает. — Он посмотрел на Морейн: — А теперь она охотится за вами, Морейн Росс. Она боится, что вы увидите ее в одном из ваших видений, не так ли?
— Да, но не только, — ответила девушка. — Она не сомневается, что я колдунья и действительно могу помочь вам найти ее. — Морейн слегка покраснела. — И еще она почему-то думает, что с некоторых пор я делю ложе с сэром Тормандом.
— Да я ведь только что вас встретил, — развел руками Торманд.
Морейн искренне сомневалась, что продолжительность знакомства имеет какое-то значение для мужчины, охваченного вожделением. Выражения лиц сидевших за столом мужчин говорило о том, что они думают так же, но она лишь сказала:
— Эта дама верит в то, о чем говорит, хотя верзила, похоже, в этом сомневается. И еще, ей кажется, что у дома Редмондов вы как-то по-особому смотрели на меня. Я думаю, что еще совсем недавно она была к вам неравнодушна, но сейчас она хочет лишь одного: чтобы вы были, опозорены, осуждены и повешены.
— Святые угодники! — прошептал Уильям, младший из кузенов Торманда. — Теперь тебе придется уехать, Торманд.
— Нет! — Торманд понял, что сейчас закричит, и на целую минуту замолчал, чтобы успокоиться. — Нет, я никуда не поеду, потому что эта тварь все равно потащится за мной, но, честное слово, если Саймон скажет мне, что нужно скрыться, я так и сделаю, без всяких возражений. Это все, что я могу вам обещать. — Он видел, что его слова не обрадовали младшего брата, Уильям лишь сдержанно кивнул. Торманд повернулся и посмотрел на Саймона: — И можешь меня не спрашивать — я не знаю, кто она такая. Я никогда не намекал на женитьбу никакой девушке и всегда избегал тех, кому такая мысль могла прийти в голову.
— Это вовсе не означает, что какая-нибудь из девушек не надеялась на это, — тихо сказала Морейн, гадая, почему слова Торманда так ранили ее сердце. Многие холостяки пренебрежительно говорят о женитьбе. — Еще одна маленькая деталь. Эта женщина говорила тоном очень избалованного ребенка. Если она решила для себя, что вы, сэр Торманд, должны стать ее мужем, то уже не имеет значения, что вы реально сделали или не сделали. Она могла даже совершить какую-то явную глупость, чтобы привлечь ваше внимание. Поэтому ее вынудили выйти замуж за человека, которого она не любила. А вы могли и не знать обо всем этом.
— И следовательно, вина за все ее страдания лежит на мне? Не вижу в этом никакого смысла.
— Не забываете, что эта женщина безумна.
— Они не упоминали каких-либо имен? — спросил Саймон.
— Нет, — ответила Морейн. — Один раз она назвала его Смоллом, но не думаю, что это его настоящее имя. Звучит немного по-английски, и он определенно наш соотечественник. Сам великан обращался к ней «миледи». Предложив пустить по нашему следу собаку, она называла ее Дунстан. К счастью, мужчина ответил ей, что потребуется слишком много времени, чтобы привести пса, так что в конечном итоге она прислушалась к его уговорам, и они уехали. — Морейн грустно улыбнулась. — Вот, пожалуй, и все. К сожалению, совсем немного, верно?
— Вам не за что извиняться. Все-таки это гораздо больше, чем у нас было. Если не будет дождя, мы возьмем мою собаку и ее пустим по следу.
— Вы, похоже, не слишком уверены, что это поможет.
Саймон поморщился:
— Безумна она или нет, но эта парочка очень хитра. Пока они не оставили мне ни малейшей зацепки. Мне удавалось проследить их до того места, где они совершали свои злодеяния, но затем все их следы исчезают.
— Морейн, надеюсь, вы понимаете, что теперь вам здесь опасно оставаться? — спросил Торманд.
Она понимала, но не знала, что ей делать. Увидев Торманда у дверей своего дома, она напрочь забыла о том, что хотела просить у него помощи. Рыцари смотрели на нее, а Морейн не могла произнести ни слова. Собственная нерешительность настолько злила ее, что теперь Морейн раздражала сама необходимость просить у кого-то помощи. Она понимала, что это глупо — едва не простившись с жизнью, отвергать предлагаемую поддержку, но в тоже время Морейн знала, что зачастую именно ее гордость служила ей добрую службу. Прожив десять лет надеясь только на себя, она не хотела изменять этой привычке.
— Я не могу просто так взять и уйти отсюда, — сказала она. — У меня здесь цыплята, кошки и корова. Наконец, тут мой сад, и он требует ухода.
— Мы заберем вас в город ко мне домой, — объявил Торманд, и его тон указывал, что он не примет никаких возражений.
Морейн все-таки попыталась высказать одно возражение, но совершено не удивилась, когда он отмел его. И она почувствовала облегчение. Ее гордость была несколько уязвлена, но Морейн пришлось признать, что ей очень страшно оставаться дома вдвоем с маленьким мальчиком, ведь защитой ей мог служить лишь большой кухонный нож да сварливый, хотя и храбрый кот.
Она еще пыталась протестовать, но кузены Торманда уже собирали ее вещи. Даже кошек усадили в две маленькие клетки, которые она использовала, когда относила на рынок цыплят. Затем эти клетки прикрепили к седлам лошадей Рори и Саймона, несмотря на громкие протесты животных. Уолин даже не пытался скрыть своего восторга от предстоящей поездки на великолепной лошади сэра Харкурта. Торманд со всеобщего молчаливого согласия повел Морейн к своей лошади. Остановившись на мгновение, она оглянулась и посмотрела на свой дом, который служил ей пристанищем в течение последних десяти лет, мысленно спросив себя, суждено ли ей вернуться сюда.
